— Да не вопрос, — согласился я. — Не в первый раз.
И это чистая правда. В нашем совместном прошлом чего только не происходило. Приходилось и мне Сивцовым бывать, и ему — Швецовым. Случаи — они разные бывают.
— Валер, ну, мы едем?! — возмущенно гаркнул Жендос от машины. — Имей совесть!
— Пять сек. — Показал я ему ладонь с растопыренными пальцами, одновременно с этим ища в аппарате телефон. — Еще один звонок. Ага, вот он.
Гудок, другой…
— Не ждала. — Моя собеседница, похоже, не врала, она на самом деле удивилась. — Неужто уже соскучился? Если ответишь «да», мне будет приятно. Даже если соврешь.
— Ну, не без этого, — признался я, немного покривив душой. — На самом деле должок хочу вернуть.
— Сам? — Изольда изумилась еще сильнее. — Без напоминания, без прессинга с моей стороны, без увиливания с твоей? Давненько со мной такого не случалось, обычно люди предпочитают не помнить того, что они кому-то что-то должны.
— Тебе просто не везет с кругом общения, — сочувственно произнес я. — Не с теми людьми дружбу водишь.
— Давай я с тобой ее стану водить, — немедленно согласилась ведьма. — В тебе меня все устраивает.
— Что-то такое и хочу предложить, — решил добить ее я, и, судя по молчанию в трубке, мне это почти удалось. — Если ты не против, конечно.
— Ну, добей меня.
— Так вот. Я тебе, помнится, театр обещал.
— А? — слова у Изольды кончились, похоже, одни союзы остались в наличии.
— Блин. — Я вздохнул. — Ты меня спасла, я перешел в разряд должников и предложил тебя сводить в театр. Ты отреагировала на это вполне радостно, сказала, что тебе именно его и не хватает. Не хватает — получите и распишитесь. Закрытый прогон премьерного спектакля, лучшие места, кругом сплошной бомонд, после куча дармовой еды и халявной выпивки. Может, и танцы будут, но тут не поручусь. Ты счастлива, долг закрыт.
— Я тогда шутила, — неуверенно заметила ведьма. — Точнее, это был сарказм.
— У меня с чувством юмора плохо. Ты сказала — я сделал, возражения и претензии не принимаются. Давай, наводи красоту, платье там, туфли, что вам еще для театра нужно? И эсэмэской адрес пришли, куда за тобой заехать. Прямо сейчас пришли, чтобы я дорогу рассчитал. А, да — начало в семь вечера, так что время у тебя в запасе есть. Не сильно много, но есть. Но если что, мы можем и опоздать, нас в зал после любого звонка пустят. Такие вот билеты, хорошая моя. Я на тебе не экономлю!
Ну а чего такого? Тот случай, когда я кучу зайцев одним выстрелом уложил. И другу помог, и должок выплатил, и с красивой женщиной вечер провел. Вернее, проведу. А может, и ночь, особенно если учесть, что завтра у меня самый настоящий выходной. Мне никуда ехать не надо, подобные подарки судьбы в последнее время редкость.
Да и в театре я сто лет не был. Чехов, конечно, не тот автор, который мне по нраву, я предпочитаю что-то полегче, пьесы, где определение «комедия» реально соответствует положению дел, но дареному коню в зубы не смотрят. Тем более что в билет, как было сказано, еще и питание включено. Не окультуримся — так хоть поедим.
Только прежде мне одно дело надо завершить, из числа тех, что на завтра откладывать не стоит. От греха.
Шлюндту было очень любопытно, с кем и о чем я разговаривал, он вообще товарищ, скажем так, пытливый, но никаких вопросов не последовало. Паритетность есть паритетность, ее соблюдать надо, и он это понимает. Я ему лишних вопросов не задаю, он — мне. Потому по дороге мы обменялись лишь парой фраз да притворно сердечно попрощались, когда до моего дома доехали. Он выразил надежду на то, что это не последняя наша вылазка в поисках старинных сокровищ, я сообщил ему о том, что составлять ему компанию в подобных предприятиях — большая честь и радость. Всем хорошо, все довольны.
После я убедился в том, что машина антиквара покинула мой двор, сбегал наверх, оставил металлоискатель в квартире и отправился в гаражи, расположенные неподалеку. Да-да, у нас тут невесть как уцелел гаражный комплекс, построенный еще при царе Горохе. Точнее, при Повелителе кукурузы. Настоящий, классический, с добротными боксами. Почему его до сих пор не снесли, отчего — для всех загадка. По идее, давно на его месте должна стоять высотка точечной застройки высотой этажей в двадцать пять, но вот как-то строительные снаряды пока все мимо летят.
В этих гаражах время, казалось, застыло, тут до сих пор обитает дух прошлого века. В теплое время года отцы семейств, одетые в треники и майки с лямками, проводят здесь все выходные, если удается отвертеться от поездки на дачу. Они сидят в древних креслах, из которых точат куски поролона, среди куч разнообразного мусора, скопившегося в углах боксов, и пьют пиво, миролюбиво взирая на белый свет. После бутылочки-другой они встают и начинают с умным видом копаться в кишках автомобиля, после чего тот, к всеобщему удивлению, даже может завестись. Но самое главное — они общаются тут друг с другом обо всем, о чем только можно, отдыхая душой от мирской суеты. Здесь нет социальных барьеров и условностей, здесь все друг с другом на «ты». Мне вообще кажется, что гаражи и баня — это те два последних места на земле, где люди по-настоящему равны.
Именно тут обычно проводил свои выходные Серега Котов, мой сосед сверху. Хороший мужик, рукастый, головастый, примерный муж и отец двух сорвиголов подросткового возраста обоего пола. Мы с ним не то чтобы дружили, но неплохо ладили. Когда я только переехал в эту квартиру, его отпрыски-близняшки Сашка и Машка практически сразу меня залили. Хорошо так, от души. Они какой-то эксперимент в ванной проводили, после отвлеклись, а пробку из слива не вынули. Как результат — потоп, далекий по качеству от библейского, но все же неприятный. Я ругаться на них не стал, с Серегой все решил полюбовно, тот мне потолок побелил, помог обои поклеить, часть мебели, подпорченной водой, выкинуть, а после еще «поляну» накрыл, вроде как ремонт отпраздновать. С тех пор мы и ладим.
Гараж свой он обустроил на совесть, были тут у него и яма, и что-то вроде погреба, а также мини-мастерская, которая мне сейчас как раз и понадобилась.
Серега сидел в зеленом раздолбанном кресле, пил пиво из бутылки, щурился на предвечернее солнце и, несомненно, в данный момент был безмятежно счастлив.
— О, сосед, — приметил он меня и с искренней радостью помахал рукой, свободной от бутылки. — Здорово! Пивка?
— Если только маленько, для рывка, — не стал отказываться я. — Мне вечером еще по делам надо кое-куда смотаться, а туалеты не везде есть.
— Это да. — Серега достал из сумки-холодильника бутылку «Трехгорки» и протянул ее мне. — С пива, как известно, ссытся криво. Как дела вообще?
— Теперь совсем хорошо. — Я свернул крышку с горлышка и с удовольствием отхлебнул терпкого, с горчинкой напитка. — Спасибо!
— Вон там табурет есть. — Ткнул сосед пальцем в сторону зимних шин, упакованных в чехлы и аккуратно положенных одна на другую. — Все хочу сюда второе кресло приволочь для Сашки, да как-то недосуг. А надо бы, растет парень, скоро можно будет его с собой брать. Это тебе не «нюнтенда», здесь вместе с батей многому научиться можно.
— Согласен. — Кивнул я, доставая сигареты. — Меня мой тоже в гараж с собой брал. Закурю?
Кстати, не соврал. Брал меня родитель с собой в гараж, было. Он его строил. Вернее, их. Три десятка многоэтажных парковок по всей Москве, его компания тогда тендер на это дело выиграла. У отца тогда еще теплилась надежда на то, что я за ум возьмусь, учиться начну, перестану по ночам дурью маяться и в конце концов по его стопам пойду. Увы, не оправдал я возложенных на меня надежд.
— Дыми, — разрешил Серега. — Пепельница около тисков. Я сам из экономических соображений бросил, но держу ее по старой памяти. Она еще дедовская, ей сто лет в обед.
Ну да, сразу видно — не теперешнего времени вещь. Чугун, не иначе. Такой убить можно, если посильнее по голове вражину треснуть.
— Валер, ты кота за яйца не тяни, говори, чего хотел, — дружелюбно предложил мне сосед. — Ясно же, что по делу пришел.
— Хорошо, — покладисто согласился я. — Слушай, я помню, ты своему малому солдатиков отливал из олова? Он мне показывал их года три назад. Я еще ему десяток пехотинцев тогда раскрасил от нечего делать.
— Ага, а он тебе после еще полсотни припер! — хохотнул Серега. — И нехило ими в школе расторговался, по две сотни за штуку с одноклассников брал, коммерсант хренов. Дескать, «хендмейд», эксклюзив. Ох и выдрал я его тогда!
— Было такое, — хмыкнул я. — Он так орал, что Тамара Васильевна с третьего этажа чуть полицию не вызвала. Кстати, где-то твой пацан молодец, нашел способ, как подняться. Что до меня, я точно не в претензии, хоть долю малую за свою работу и не получил.
— Да ну ее, эту Тамару Васильевну, — отмахнулся сосед. — А драл я его не за то, что он торговлю развел, это-то ладно. Он, понимаешь, нескольким пацанам солдатиков в долг дал, да еще и под проценты. Они же тебе друганы, что ты с них последнее рвешь, да еще и в долги загоняешь? Крысятничество это, Валер, у меня душа такое не принимает. Потому и всыпал ему для науки и понимания как следует. Кстати, меня мой папаша вообще убил бы при таких раскладах. Отвечаю! Сашка вроде понял, с тех пор не косячит.
Тоже правда. Приходил потом ко мне его пацан, извинялся. Еще остаток солдатиков за так одноклассникам раздал и все деньги покупателям вернул. Ну и сидеть два дня толком не мог, Серега постарался на славу, от души.
— Слушай, ты олово для солдатиков тогда здесь плавил? — перешел я к главному вопросу.
— Ну да. — Серега отхлебнул пивка. — У меня там таганок есть, лампа, плошка специальная. Еще от родителя осталась, он в этом гараже чем только не занимался. Говорил, что и меня тут с мамкой заделал. В принципе верю.
— Не расплавишь мне одну штуку? — Я залез в карман куртки и достал фигурку, завернутую в носовой платок. — Если не в жилу.
— Да бога ради. — Серега прикончил бутылку одним глотком и встал с кресла. — Мне чего, жалко? Ну, если это не сталь, конечно.