– Как?! – воскликнула Марсианка. – Почему ты не хотел?
– Не знаю, – Лютик пожал плечами. – Не хотел, и всё. Подумал: да ну, ещё не хватало тут всякой мелюзги! Она ж потом покоя не даст, эта мелочь пузатая, и делиться с ней придётся, да и вообще… Я ведь не понимал ничего. У мамы тогда должен был кто-то родиться, но они с папой сомневались – оставить ребёнка или нет, не знали, что выбрать. И решили меня спросить. Мол, как я скажу, так и будет. Ну, типа, как последняя песчинка на весы. А я взял и сказал: нет. И мама тогда аборт сделала. Но мне ничего не объяснили. А потом я в призрачном городе встретил её – сестру мою, нерождённую, – она мне всё и рассказала. Она там уже почти пять лет. Боится, что её отправят в ад…
– А кто отправит? – спросила Марсианка.
– Какие-то страшные невидимые существа, – отвечал Лютик. – Жители призрачного города никогда их не видели, но чувствуют над собой их власть. Сестра говорила, что это очень жуткое ощущение. Как будто тебя хватают руки, которые ты не видишь, удерживают, лезут внутрь тебя своими пальцами, перебирают твои мысли, твои чувства, как предметы в сундуке, что-то меняют в тебе, а ты ничего сделать не можешь. Невидимые, наверное, и создали эти города. Там же много всякого непонятного.
Марсианка сжала руку Лютика и взволнованно спросила:
– А ей можно чем-нибудь помочь, как ты думаешь?
– Можно, – ответил тот с уверенностью. – Она сама просила, чтобы я помог ей бежать оттуда – к нам. Это можно устроить. Только… – Он запнулся; Марсианка, выжидая, смотрела на него, и Лютик продолжил: – Ей непросто придётся здесь с её телом. Она ведь будет в постоянной опасности, пока тело… ну, не укрепится. Её нужно где-то спрятать, чтобы никто её не видел, пока она не привыкнет к нашим условиям.
Марсианка задумалась.
– Я знаю, – сказала она наконец, – где можно спрятать. Если ты вытащишь её оттуда, то я вам помогу, мы вместе позаботимся о ней, и всё будет хорошо.
Марсианка выпросила у брата ключ от квартиры, которая для его оккультного общества служила местом ритуальных оргий и медитаций. Жертвоприношений в той квартире не совершали, зато все обряды, которые не требовали крови и огня, проходили в ней.
Квартира сейчас пустовала, хозяин сидел в тюрьме, Андрон же за ней присматривал. Жильцам квартиру не сдавали. У членов общества она считалась священным местом, которое нельзя использовать в обыденных целях.
Марсианка наврала брату, что квартира нужна ей, чтобы встречаться там с мальчиком. Андрон задумчиво посмотрел на свою двенадцатилетнюю сестру мужским оценивающим взглядом, вспомнил себя самого в её возрасте – свой первый сексуальный опыт он как раз тогда и получил – и дал ей ключ.
– Только смотри, – предупредил, – надолго там не задерживайтесь. Дело сделали – и уходите. Как бы чего не вышло…
– А что такое? – насторожилась Марсианка.
– Это место силы, – пояснил Андрон. – В таких местах странные вещи происходят,
ходят, иногда пугающие.
Квартира находилась недалеко от домов, где жили Лютик и Марсианка, в том же четырнадцатом микрорайоне, всего десять минут ходьбы от их двора.
Они договорились, что в ночь, когда Лютик вытащит сестру из призрачного города, как только придёт в себя, он сразу позвонит Марсианке, тогда они встретятся во дворе и вместе отведут его сестру на квартиру.
Сложность была в том, чтобы тихо выскользнуть ночью на улицу, не разбудив родителей. А Лютику нужно было ещё найти спрятанный родителями ключ от дополнительного замка на входной двери. Без этого ключа ничего не вышло бы.
Поэтому днём, после школы, пока родители на работе, Лютик обыскал их комнату и нашёл ключ в одной из тумбочек комода. С ключом он сходил на южный рынок – там ему сделали копию. Карманных денег, которые у него имелись, хватило, чтобы расплатиться с изготовителем ключей.
Приступы лунатизма с проникновениями в призрачный город он не мог вызывать искусственно, поэтому они с Марсианкой условились, что каждую ночь она будет спать с включённым телефоном и, чуть только он позвонит, сразу выберется во двор.
***
В ту ночь, когда он позвонил ей около трёх часов, было прохладно. С вечера прошёл дождь, и мокрый асфальт поблёскивал в свете фонарей. Вокруг Луны висело тусклое радужное кольцо – словно бензиновые разводы на ржавчине. Марсианка вышла в безлюдный двор, поёживаясь от промозглой сырости.
Вскоре показался и Лютик, а с ним – маленькая фигурка, достававшая ему до груди. Двигалась она странно, словно в ногах у неё не было суставов, но каждая нога
нога – как упругое щупальце, способное изгибаться в любом месте.
– Вот, моя сестра. У неё нет имени, – представил её Лютик Марсианке, а потом и ту представил сестре: – А это Марина. Она будет помогать. Знакомьтесь.
Когда Марсианка рассмотрела новую знакомую, её неприятно поразило, что девочка – дошкольница на вид – имела в своих чертах примесь чего-то старческого, дряблого, хотя тут же, сквозь, эту ветхость просвечивало и нечто совершенно детское.
«Это, наверное, страх, – подумала Марсианка, – он её состарил».
– Пошли! – Марсианка повела их за собой.
Когда пришли на место, и Марсианка открыла дверь, то вошла в квартиру первой, везде включила свет, всё осмотрела и только потом позволила войти Лютику с сестрой.
Андрон, когда несколько дней назад приводил сюда сестру, предупреждал, что сперва квартиру нужно полностью осмотреть, и первым должен войти тот, кто здесь уже был раньше. Когда он убедится, что в квартире всё чисто, тогда можно приглашать того, кто пришёл впервые.
– Что значит: всё чисто? – спросила Марсианка.
– Если вдруг увидишь, что какая-то тень шмыгает по квартире, вроде кошки или крысы, вообще, если увидишь странное и подозрительное, то уходи немедленно. Поняла? – Андрон был серьёзен. – Если всё чисто, тогда можешь своего пацана приглашать. Это не шутки, поэтому делай, как я говорю. Квартира допускает только тех, кто в неё приглашён. А приглашать должен тот, кого прежде в неё пригласили, кто уже был здесь, кого провели должным образом. Вот как я сейчас тебя провёл. Иначе жди беды. Кто войдёт сюда неприглашённым и пробудет достаточно времени,
времени, тот может и не выйти обратно. Или выйдет, а с ним потом случится что-нибудь. И никогда не входи здесь в тёмные помещения. Сначала включила свет – потом вошла. Поняла? Вообще, лучше сразу везде включить свет – в ванной, в туалете, в кладовке, на кухне, в обоих комнатах, – чтобы ни одно помещение не оставалось тёмным. Пусть он так и горит, пока ты здесь. Перед уходом всё выключишь. Сначала в самых дальних помещениях, потом в прихожей. И чуть только щёлкнула последним выключателем – сразу выходи за порог, не задерживайся ни на секунду.
В этой квартире даже днём было темно. Все окна заклеены чёрной плёнкой. Поэтому правило о включении света действовало в любое время суток.
– И вот ещё что, – добавил Андрон. – Ни в каком помещении, если ты вошла туда в одиночку, не закрывай за собой дверь, даже в туалете и ванной. Это опасно. Когда в квартире два человека, и между ними хоть одна закрытая дверь, то могут быть последствия.
– Какие последствия? – спросила Марсианка; ей стало не по себе от всего услышанного.
– Нехорошие последствия, – туманно ответил он. – Я не хочу тебе рассказывать всё, что тут происходило, не надо тебе такое знать, просто соблюдай правила, и всё будет ништяк. Ты ж дома не лезешь пальцами в розетку, в миксер там, в кипяток, – ну, вот и здесь тоже соблюдай что положено. Мы на этой хате слишком много медитировали, ходили из неё кое-куда, в тот же фантомный город, да и не только, черпали оттуда всякое, поэтому она приобрела… ну, скажем так, определённые свойства, и в темноте эти свойства активируются.
Теперь, когда дети оказались в освещённой электрическим светом квартире, Марсианка подробно пересказала правила Лютику и его сестре. На вопрос, всё ли ей понятно,
ей понятно, сестра Лютика тихо ответила:
– Да.
Потом Марсианка достала из шкафа бельё, застелила в одной из комнат кровать и подвела к ней девочку, которая с трудом уже держалась на ногах. Ей следовало лежать, пока тело не окрепнет и не приспособится к непривычным условиям.
Девочка легла, свернулась калачиком – в точности как это делал Лютик, возвращаясь из лунатических путешествий. От напряжения и усталости её податливая плоть подрагивала, по ней пробегали волны судорог.
Вскоре Лютик с Марсианкой вышли, оставив девочку в одиночестве. Им надлежало вернуться домой, тихо и незаметно проскользнуть в свои квартиры и комнаты.
Когда шли обратно, Марсианка сказала:
– Ты должен дать ей имя. А то как-то нехорошо – без имени.
– Я? – удивился Лютик.
– Конечно ты, кто ж ещё! Давай, прямо сейчас придумай, чтоб не тянуть.
– Ну… – Лютик задумался. – Пусть будет Люся.
Марсианка скривила губы в гримасе – ей явно не понравилось имя, – но возражать не стала.
Когда в тот же день, после школы они вместе пришли к Люсе, Марсианка спросила её, чем она питается? Та ответила:
– Я могу кушать свет. Могу кушать тьму. И страх. И шум. И тёплое дыхание. И ещё всякое разное.
Марсианка с удивлением смотрела в её бледное лицо с мягкими, как оплавленный воск, чертами.
– Сядь сюда, – вдруг попросила Люся, – обними меня.
Марсианка вздрогнула, когда непроизвольно повиновалась этому тихому гипнотическому голосу, сделала шаг, села на кровать и обняла девочку. Та устроилась у неё на коленях, щекой прижалась к груди и замерла. В каком-то наваждении сидела Марсианка, заключив в объятия этого странного ребёнка.
Девочка была одета в короткое платьице, плотно прилегавшее к телу. Цветом это платье было почти как её кожа – серовато-бежевое. Обнимая девочку, Марсианка с удивлением почувствовала, что материя платья на ощупь совершенно такая же, как и кожа, словно платье – это часть тела, какая-то плёнка или оболочка, имитирующая одежду.
Когда наваждение прошло, и, оставив девочку, Марсианка встала, шатаясь от непонятной нахлынувшей истомы, та прои