После трапезы все князья собрались за столом. Казалось, самое время начать обсуждать свои славные деяния и удачные удары, которые были совершены на поле бранном. Однако никто этого не делал. Андрей Городецкий, единственный из собравшихся, кто не участвовал в этой сече, внимательно смотрел на братьев.
– Много крови пролилось в тот день, – грустно сказал Дмитрий, – коли сохранили бы обоз, то победа была бы за нами.
– Хоть от этой чаши скорби Господь сохранил нас, – отозвался Андрей Александрович.
– Не понимаю, что ты хочешь сказать, Андрюша, – поинтересовался Василий.
– Вы что, не понимаете, чьи интересы вы на поле том отстаивали?! Если бы мы взяли Раковор, то кровь только с новой силой полилась бы! Братья, слава Господу, что не смогли вы взять Раковор! Да все страны латинян на Русь в Крестовый поход пошли бы. И ради чего? Ради клочка земли! Да у нас своей земли невозделанной не сосчитать!
– Ты просто завидуешь, Андрей, – сказал Константин Ростиславович, – ты не пошёл на битву и теперь говоришь, что победа, одержанная нами, ничего не стоит.
– А она чего-то стоит? Может, вы привели полон? Или вы разграбили земли врага и привезли множество добра? Обоз разорили, и все плоды ваших грабежей пропали! Но знаете, что я вам скажу? Не ливонцы играли по вашим правилам, а вы по их. Они специально дали вам все земли пограбить, чтобы потом отбить всё обратно. Но самое главное – это то, что в землях, где вы огнём и мечом прошлись, они легко ратников набирать будут.
– Ты хочешь сказать, что после разграбления Эстляндии Орден только усилится? – задумчиво спросил Константин Смоленский.
– Думаю, что поэтому вам и дали такую возможность. Ты же сам рассказывал, что они даже казну пытались вывезти, и ты только случайно смог на время овладеть ею.
Тишина опять воцарилась в комнате, где они находились. Прав был Андрей Городецкий. Хоть и по возрасту он отрок, но прав. С этим согласились все и не могли теперь понять, зачем повели на смерть своих ратников.
– Новгородцы под Раковор пошли не чтобы победить, а чтобы погорельцы смерть свою в битвах нашли, – продолжал Андрей Городецкий, – да только ваш любимый Довмонт принёс победу в походе на Литву. Вот тогда и сорвало голову у торговых людей Новгорода, которые только о своих интересах и думают.
– Андрей, кто вложил в голову твою эти паскудные мысли? Это ведь не просто ратники, это люди, – сказал Василий Александрович.
– А знаешь, Вася, почему у тебя удела нет? Потому что ты глупый! Ты хочешь биться и погубить людей русских. Именно поэтому отец не дал тебе удела. Не тебе, безземельный приживала, меня в паскудных мыслях обвинять!
– Ты, младший брат! Замолкни немедленно!
– Нет, Васька, я князь Городецкий, а ты – пёс помойный, который хотел запрыгнуть на суку безродную. Да только утонула она и наш род не опозорила.
Андрей понял, что сказал сейчас лишнее. Василий привстал и положил руку на меч. Андрей Александрович не испугался брата, а лишь рассмеялся. Дмитрий схватил Василия за руку.
– Остановись, Василий! Не проливай крови брата! Мы все повинны в смерти твоей невесты. Если бы не он, то тогда я бы приказал её утопить!
Услышав это, Василий бессильно повалился на лавку.
– Иуды вы! Разве посягал я на земли ваши? Иуды!
– Зря ты этому остолопу сказал про Елену, – цинично проговорил Андрей, – он бы за всю жизнь об этом не догадался. Так и думал бы, что я её память оскверняю, а теперь смотри, ещё мстить начнёт.
– Андрей, откуда в тебе столько яда? – спросил Дмитрий Александрович.
– Знаете, братья, мне здесь душно стало, пойду прогуляюсь.
Андрей Городецкий вышел из комнаты, а Дмитрий сел возле Василия.
– Прости, брат! Мы очень тебя любим. И я, и Андрюшка. Просто отрок он и поэтому грубый. Не вини ты нас за невесту свою. Найдём тебе новую, достойную тебя, княжич.
– Ты, Дмитрий, о ней, словно о собаке или кобыле, рассуждаешь, а я жил среди простых людей и полюбил её. А знаешь ли ты, что они ничем от нас не отличаются? Не отличаются!
– Возьми себя в руки, Василий. Сделанного не воротишь! Прости нас.
– Господь пусть простит! Мне мерзко с вами за столом одним сидеть. Прощай, князь!
Смоленские князья
Василий уехал из Переславля в тот же день и направился в свои владения, а Дмитрий и Андрей ждали почётных гостей на свадьбу. Должен был приехать сам великий князь Смоленский Глеб Ростиславович и великий князь Владимирский Ярослав Ярославович.
Первым приехал Ярослав Ярославович вместе с сыном Святославом. Княгиня Ксения на свадьбу не поехала, так как не решилась оставить маленькую дочку, а везти её посчитала небезопасным. Приехал с ними и отрок Даниил, младший из Александровичей.
Дядя и племянники обменялись положенными по такому случаю приветствиями. Все по-своему относились к этому браку. Конечно же великий князь Ярослав понимал, что рано или поздно сыновья его брата окончательно выйдут из повиновения, и в данном вопросе вёл определённую политику, специально давя на Дмитрия и усиливая Андрея, князя Городецкого.
Великий князь обнял и свою племянницу Евдокию.
– Ну ты, Дуся, и вовсе красавицей стала!
– Благодарю вас, князь-батюшка.
– А жених тебе по сердцу? Люб он тебе?
– Для меня выбор братьев моих превыше всего, – опустив глаза и изображая высшую меру покорности и подобающей ей скромности, сказала Евдокия Александровна.
В глубине души Евдокия конечно же хотела выйти замуж за настоящего князя, а не за княжича, который стоял далеко не первым в порядке наследования.
– Ну, если так, – весело сказал великий князь Ярослав, – будем ждать великого князя Смоленского Глеба Ростиславича, а после венчают вас, как и положено. А вы меня, князья, уж извините, но хочу я с дороги в баньке попариться.
Великий князь Ярослав Ярославович, попарившись в бане, пригласил к себе в комнату княжича Константина Ростиславовича Смоленского. Это была их первая встреча. На ней великий князь решил получше присмотреться к жениху, которого дети его брата выбрали своей сестре.
– Ну, княжич, – приветливо начал Ярослав Ярославович, – рад буду стать твоим родственником.
– Для меня, великий князь, это тоже большая честь. Вы старший из князей русских!
– Это весьма условно, княжич, – поддержал разговор Ярослав, – смоленский князь тоже именуется великим. А старшинство Владимира весьма условно. Но давай не об этом поговорим, а о насущном. Ты ведь понимаешь, что Дмитрий Александрович не просто так в сторону Смоленска взгляд направил.
– О чем вы говорите, великий князь?
– Я думал, Константин, что мы можем поговорить честно. Ты ведь понимаешь, что подобный брак – это союз двух княжеств.
– Понимаю, великий князь, и для Смоленска это честь.
– Да перестань ты раскланиваться, княжич. Я хочу тебе своё предложение сделать, а ты его обдумай. Предлагаю тебе в союзники не Переславль, а Владимир.
– Ты ведь понимаешь, великий князь, что у меня нет своего удела, чтобы союзы подобные заключать. Хочешь союз, поговори с братом моим Глебом Ростиславовичем, он точно тебе не откажет.
– Ты, княжич, мне на брата не указывай, а крепко подумай, на ком ты женишься, на сестре князя переславльского или на племяннице великого князя Владимирского и Тверского, да ещё и сестре князя Городецкого. Видишь, как всё сложно у нас.
– Ты мне предлагаешь выбрать между тобой и Дмитрием? В чем интерес твой, великий князь?
– А то ты сам не видишь, княжич. Дмитрий для меня угроза, а я угрозу эту терпеть не хочу и, как он усилиться пытается, смотреть не буду.
– С тобой я, великий князь.
После этого разговора прошло ещё несколько дней. Великий князь Смоленский Глеб Ростиславович приехал на свадьбу вместе с другим своим братом – Михаилом, князем Мстиславльским. Уже на следующий день великие князья сели за стол переговоров.
– Искренне рад союзу с тобой, Глеб, – начал Ярослав Ярославович. – Ты не так давно великое княжество Смоленское получил, и, думаю, стоит нам с тобой не только в мире, но и в союзе жить.
– Мне брат рассказал о предложении твоём, чтобы в случае чего мы твою сторону держали, а не сторону твоего племянника. Неплохо придумано, что не Дмитрий Александрович сестру замуж выдаёт, а ты племянницу. К тому же, как я знаю, среди Александровичей тоже нет согласия. Только, думаю, мыслим мы хоть и одинаково и союз подобный всей Руси на благо пойдёт, но цели у нас всё же разные.
– О чем ты, великий князь?
– Ты, князь Владимирский, больше от Орды зависишь, мне же на Литву глядеть надо. Сейчас там очень неспокойно. Ненадолго, думается мне, там Даниловичи Галицкие. А кто после них придёт? Не усидят они там. Ты ведь сильно монгольским игом тяготишься? А сбросить его сможешь, только если племянники твои не самовластными князьями будут, а лишь наместниками твоими, которые только кормятся на твоей земле. У меня та же забота. Только братья мои ещё живы и на Смоленск виды имеют. Если мы с тобой договоримся, великий князь, то сможем земли наших родов в кулак собрать. Ты возьмёшь земли Ярославовичей, а я Ростиславовичей. Если мы окажем друг другу помощь, то ты от ига избавишься, а я Литвы бояться не буду.
– Ты ещё об одном не сказал, Глеб. Кто старшим из нас будет? Только полностью единая Русь сможет и против Орды, и против Литвы стоять.
– Проще сразу поделить Русь между нами, нежели на полях битвы решать эти вопросы. Ты, как я и говорил, земли Ярославовичей возьмёшь, а я Ростиславовичей. Мы будем равными.
– Хорошо, великий князь, будем пытаться сообща Русь собирать.
Константин Ростиславович и Андрей Городецкий
В это же время, когда великий князь Смоленский договаривался с великим князем Владимирским, князь Городецкий Андрей Александрович предложил жениху своей сестры прокатиться на лошадях.
Юный князь и уже взрослый княжич прокатились на лошадях по переславльской земле. Устав, они спешились. Андрей Городецкий неспешно начал разговор со своим будущим родственником.