Даниил Александрович понимал, что его дядя Ярослав Ярославович, подобно отцу его, пытается найти для Руси путь, при котором вернётся она на своё прошлое место, возвеличенная и могучая. Но делая одно действие в этом направлении, Ярослав тут же делал другое, но совсем в обратном. Хоть и мал был Даниил, но видел, что подливает масло в огонь его дядя, постоянно притесняя Дмитрия, а Андрея, наоборот, усиливая.
Поиски невесты для Дмитрия
Дмитрию Александровичу исполнилось уже восемнадцать лет. Возраст весьма достойный для князя. Вопрос о женитьбе вставал как бы сам собой. Правда, несмотря на достаточно большой вес на Руси, переславльскому князю выбрать невесту оказалось непросто.
Дмитрий понимал, что выбирать супругу ему надо не по красоте, а по тому, какую пользу она может принести. В сторону Смоленска глядеть смысла не было. Со смоленскими князьями у него был заключён союз благодаря браку Константина Ростиславовича и Евдокии. Князь Дмитрий хотел породниться с Галицкими королями. Они были второй силой на Руси и, несмотря на то, что нити, связывающие всех Рюриковичей, с каждым годом неуклонно слабели, влияли на всю Русь.
– Алексей, – обратился князь Дмитрий Александрович к одному из своих ближников, – поедешь в Галич к королю Льву и скажешь, что князь переславльский Дмитрий ищет руки княжны из его рода. Тебе доверяю жизнь свою, не подведи меня. Возьмёшь с собой голубей и будешь мне всё подробно отписывать.
– Слушаюсь, князь, – сказал Алексей и вышел.
Алексей не первый год был вместе с Дмитрием. На Раковорском поле он бился вместе с ним плечо к плечу и не страшился почти ничего. Алексея прозвали в дружине Перо за то, что однажды, проснувшись в курятнике после неких разгульных событий, парень вышел на люди весь в перьях. Алексей не лишён был чувства юмора и своё прозвище принял с улыбкой. С князем Дмитрием он дружбы не искал, но так получилось, что постепенно их двоих связала незримая нить товарищества. Дмитрий часами обсуждал с Алексеем свою предстоящую свадьбу и внимательно слушал советы своего товарища. Алексей Перо не раз говорил Дмитрию, что лучше по таким вопросам совет держать не с ним, а с умудрённым старцем, но Дмитрий не обращал на это внимания.
Выбор пал на дочерей или родственниц короля Галицкого Льва далеко не случайно, так как и Алексей, и Дмитрий понимали, что если и осталась на Руси ещё хоть одна могучая сила, то это потомки Даниила Галицкого. Если объединить бы Александровичей и Данииловичей в один могучий союз, то не будет им равных на Руси.
Дмитрий Александрович тяжело переживал ссору со своими братьями. Конечно, он понимал, что с Василием ему больше никогда не помириться, а вот с Андреем ещё не всё было потеряно.
Был у Дмитрия и ещё один ближник, человек не великого ума, а скорее наоборот. Звали этого человека Вадим Всевластович. Единственной заслугой Вадима было то, что он был первым переславцем, с которым познакомился Дмитрий, когда прибыл сюда из Новгорода. Сложно сказать, что нашёл в нем переславльский князь и за что приблизил к себе. Вадим вставал с постели поздно, к воинским потехам относился с презрением, зато был страшный любитель пображничать.
После того как Дмитрий отправил Алексея в Галич к королю Льву, он позвал к себе в палаты Вадима Всевластовича. Дмитрий достаточно долго ждал своего друга, пока его добудятся и приведут к нему. При встрече Вадим Всевластович и Дмитрий обнялись.
– Ты всё спишь, мой друг? – спросил Дмитрий у Вадима.
– Да, я сплю, князь, и ничуть этого не стыжусь, поскольку у меня слабое здоровье. И к тому же вчера я много мёда хмельного выпил.
– Вадим, я тебя позвал, чтобы рассказать о радостном решении своём. Я отправил Лешку Перо в Галич, чтобы он сосватал мне невесту.
– Глупо, князь, как глупо! Ты лучше бы не в Галиче невесту искал, а у нас здесь в окрестностях. Мало ли княжон из младших ветвей Рюриковичей есть?
– Ну ты, Вадим, не всё в политике понимаешь. Давай лучше выпьем мёду хмельного, чтобы дело это гладко прошло.
– Вот это доброе решение! А не боишься, что в Галиче тебе откажут?
– Быть такого не может! Я сын Александра Невского!
– Ну, тогда можно и мёду хмельного испить. Ты меня лучше боярством награди, князь. Верой и правдой служу тебе не первый год, а до сих пор и клочка земли за службу не получил.
– Пойми, Вадим, землёй я могу наградить тебя за заслуги перед Отечеством, а не за дружбу!
– Но все-таки сделай меня боярином! Князь ты или не князь?
Когда Вадим начинал эти разговоры, то Дмитрий и не знал, что сказать. Конечно, князь не раз думал сделать своего дружка боярином, но очень боялся, что вмешается его дядя Ярослав и принудит забрать у него землю. Это могло испортить их дружбу. Зато подарками Вадим был просто избалован.
– Послушай, князь, я кое-что придумал, как тебе сделать меня боярином без воинских заслуг! Сосватай мне тоже невесту из рода Рюрика. Ну, можно хоть захудалую.
– В роду Рюрика нет, мой друг, захудалых невест, – сказал Дмитрий, делая большой глоток хмельного мёда, – но идея хорошая. Если я сам попрошу, то, может, и выдадут кого за тебя.
– Попроси, князь, а то видишь, как маюсь я без боярства. А с ней и боярином ты меня сделать сможешь.
– Ох, не знаю, Вадим. А зачем тебе боярином становиться? Ты и так живёшь неплохо.
– Я, князь Дмитрий, тоже чувство достоинства имею и гордость свою. Вот и боярство хочу. Ну чем я хуже тех, кто с тобой на Раковор ходил? Я просто болезный и очень большой трус, зато я всегда весёлый и люблю мёд хмельной! А ещё до девок охоч!
Иногда Дмитрию было с ним мерзко, но князь не знал, как отогнать своего верного друга, с которым последнее время он всё чаще и чаще бражничал. Дмитрий словно чувствовал некую ответственность перед этим человеком и поэтому не хотел отослать его от себя.
Перемены в Новгороде
Наместник Новгородский Юрий Андреевич после похорон посадника Михаила Фёдоровича должен был назначить нового. Иначе его выберет вече. Выбирать посадника было всегда дело тонкое. За место это боролись два человека – Павша Ананьевич и Михаил Мишин.
Юрий Андреевич не стал противиться боярам новгородским и согласился назначить посадником их ставленника Павшу Ананьевича. Дела государственные мало волновали его, и он спокойно жил в Городище. У Юрия был один секрет, о котором знали почти все, но делали вид, что не замечают.
При дворе наместника Юрия появилась литовка, язычница, и пленила красотой своей наместника Новгорода. Юрий Андреевич забыл обо всём и только о ней и думал, проводя время не за государственными делами, а в общении с ней, предаваясь любовным утехам.
Новый посадник Павша Ананьевич пришёл, как положено, к наместнику, чтобы держать совет по делам государственным.
– Доброго здоровья тебе, князь, – обратился уже седой посадник Павша Ананьевич к Юрию, который сидел перед ним полуголым и явно во хмелю.
Литовка, настоящее имя которой никто не знал, а величали её все Ядвигой, была и вовсе раздетой. Павша Ананьевич отвёл глаза.
– Что стоишь, старик, присаживайся. Мы тут как раз вино заморское пьём. Присоединяйся к нам. С назначением тебя на должность почётную!
Ядвига бесстыдно встала, и, увидев, что посадник покраснел, дьявольски расхохоталась.
– А он… мене… смусяться!
Павша Ананьевич был человеком высоких моральных принципов и к тому же глубоко верующим. Подобное поведение этой срамницы он иначе как с осуждением воспринять не мог.
– Князь, я пришёл к тебе по делу государственному, как к наместнику Новгорода, и дела вести в присутствии этой срамницы не могу.
– А… я… его… полюбича… – снова смеясь, сказала литовка, наполняя кубок вина князю Юрию, – мы вообща… занематы… Пшшшшол старыкх…
– Что, не слышал, что тебе госпожа Ядвига сказала? Некогда мне. Дела государственные и подождать могут.
Павша Ананьевич поклонился наместнику и вышел из палат. Глубоко был поражён он наместником и этой срамницей, неизвестно откуда взявшейся и околдовавшей Юрия Андреевича. Конечно, Павша Ананьевич понимал, что после бесславного поведения на поле битвы под Раковором князь Юрий Андреевич мог измениться, но в то, что пьянство и разврат отравили душу его, он не хотел верить.
Павша Ананьевич раньше не занимался политикой и был просто уважаемым человеком, посвятившим жизнь промыслам, а не торговле. Всегда для него Рюриковичи были какими-то недосягаемыми и святыми. То, что он увидел, глубоко разочаровало его.
Между тем князь Юрий Андреевич и Ядвига залились смехом.
– Ты замем… посадика эетга дерззись. Самь прав как княнсььь.
– Не дозволено мне, я всего лишь наместник, а князь я в вотчине отца своего, в Суздале. Здесь я дядей своим Ярославом временно посажен править.
– Надоелсьь, ты нэ княсььь. Хочу тэрым.
– Какой тебе люб?
– Марткыыынича.
– Не могу, не волен я у боярина Марткинича терем забрать, после пожара срубленный. Связан я в правах своих. Не могу.
– Твиии дыдяя велисий… княсьь… тойко спасыбь тябе сазыть. Ты власыть кнзю на грады подчинясь.
– Не знаешь ты порядков наших. Новгород издревле славится своей свободой, и не смогу я ничего сделать.
– Ты труссььь!
– Не называй меня так! – вскричал Юрий Андреевич. – Не трус я! Хорошо, я подарю тебе этот терем. Увидишь, подарю!
– Ты трусььь, – засмеялась литовка, – ты не совладеть с Нывгрыдоым. Только княссьь исиный смчь.
– Увидишь. – Князь Юрий встал и потянулся к мечу, который находился у его постели. Опоясавшись и накинув на себя кафтан, князь, растрёпанный и сильно хмельной, вышел из своих палат на внутренний двор.
Дружинники и челядь, которые находились во дворе, поклонились наместнику, а тот, обведя их бешеными и хмельными глазами, закричал:
– Коня, два десятка за мной к Марткиничу Антошке.
Антон Васильевич Марткинич был боярин уважаемый и богатый. После пожара он первый отстроил свой терем. Он сильно удивился, когда увидел, что к нему едет наместник. Особенно поразился он виду, в котором князь прибыл к нему на порог, и девке-литовке, которая и вовсе была одета так, словно срамным делом собралась заниматься.