– Братья! – закричал он своим людям. – Мы несём свет истинной веры в земли тьмы! Все, кто падут в бою, встретят Господа. Все грехи будут отпущены за храбрость. В битве этой вы бьётесь с сарацинами севера! С нами Господь! Сокрушим их.
Ливонцы с новыми силами пошли на штурм. Довмонт, увидев эту волну врагов, которая неслась на город, повернулся к псковичам. На стенах стояли вперемешку и раненые, и здоровые, и опытные ратники, и новобранцы.
– Псковичи, сам магистр к нам пожаловал на пир! Накормим его досыта, чтобы потом не говорили, что в Пскове люди жадные! Он обещает захватчикам Царствие Небесное за пролитую кровь. Я говорю вам, что Царствие Небесное ждёт нас, если мы отдадим живот свой за Родину.
Ливонцы вновь стали лезть на стены. Словно страх смерти исчез у всех воинов. Казалось, убивая друг друга, люди потеряли не только страх и жалость, но и чувство времени. Утро сменилось днём, а день стал близиться к закату.
– Довмонт! Иди сюда, и продолжим наш поединок, который мы начали на поле под Раковором!
– Отто! Иду к тебе! Страшись, железный человек! Доспех никогда не решает, кто победит. В этот раз ты от меня не спрячешься!
Отто обрушил на Довмонта сокрушительный удар, от которого щит удатого князя разлетелся на куски. Довмонт ответил на этот удар стремительным выпадом, который нашёл небольшую щель в доспехе магистра.
– С нами Бог! – закричал Довмонт, ногой повергая своего противника на землю. – Беги, Отто, ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии, Псков тебе не взять!
Рыцари Ордена закрыли своими телами ландмейстера и помогли раненому предводителю покинуть бой. Видя отступление штандарта магистра, все другие воины тоже отступили. Ночь спустилась на поле смерти.
Второй штурм Пскова покрыл всё поле боя мёртвыми людьми. С обеих сторон потери были огромны. Почти треть людей из тех, что привёл под стены Пскова Орден, осталась лежать там. Вороны стаями кружили над полем битвы, а морозец сковывал тела в неестественных и ужасных позах. Кто-то лил слезы по тем, кого уже не вернуть, а кто-то клялся отомстить. Уцелевшие зачастую не могли помочь раненым, и последние умирали в страшных муках. Стиснув зубы, те, кто мог ещё биться, претерпевали нечеловеческую боль и вновь готовились идти в бой.
Ещё дважды за ночь ливонцы шли на приступы, и дважды псковичи отбрасывали их.
Трапеза в охотничьем тереме
Княгиня Ксения между тем всей душой болела за свой родной город Новгород и поэтому уже на следующий день после общения с двоюродным братом отправилась в охотничий терем супруга вместе с большой процессией.
Раньше Ксения никогда туда не ездила. Процессию княгини народ и скоморохи высмеивали по всему Владимиру.
– Поехала купчиха мужа вылавливать, чтобы не сбежал! – кривляясь, кричали скоморохи.
– Боится, что он давно с ней не был! А без этого дети на свет не являются! – кричали другие.
Княгиня, давно привыкшая к подобному поведению народа, вовсе не расстраивалась.
Ярослав встретил свою супругу очень ласково. Великий князь и сам по ней соскучился. Сын его Святослав, узнав о приезде мачехи, за день до этого откланялся и поехал в Тверь, где по-прежнему сидел наместником. Даниил к Ксении относился очень по-дружески. Отрок внимательно слушал её, когда та рассказывала, как её отец учил братьев вести торговые дела. Теперь, когда княгиня приехала в охотничий терем, он искренне был рад её видеть.
Ксения и Ярослав обнялись и после отправились разделить трапезу. Ели в узком семейном кругу. Помимо Ксении и Ярослава за столом сидел князь Даниил Московский, княжич Михаил Андреевич, наместник суздальский и брат Юрия, и арифметик Август из Кракова.
– Великий князь, – как бы между прочим начала княгиня Ксения, – люди новгородские недовольны наместником Юрием. Сказывают, что его какая-то язычница околдовала.
– Княгиня, – ответил Ярослав, – недовольные есть всегда. Если мы будем менять наместников только из-за интересов новгородцев, то никогда порядка на Руси не будет. Меня больше беспокоит Псков. Этот выскочка Довмонт недавно разбил отряд ливонцев, который пытался построить посёлок на границе своих владений, как говорят мои соглядатаи, для торговых целей. Как бы не кончилось это войной кровопролитной.
Последнее время великий князь Ярослав Ярославович получал все известия только от одного источника – от Августа. Не то чтобы они были неверными, но они носили несколько своеобразный оттенок.
– Великий князь, – обратился к Ярославу Ярославовичу княжич Михаил Андреевич, – до меня в Суздале тоже дошли слухи о неподобающем поведении моего брата. Конечно, людям свойственно часто придумывать разные небылицы, но, как говорится, нет дыма без огня.
– Если от каждого дыма перекраивать карту, – вмешался Август, – то вскоре князья будут по каждому навету смещаться.
– Верно говорит мой арифметик, – сказал Ярослав, – Юрий Андреевич, хоть и молод, нашей крови. Он – сын моего брата. А что полюбил язычницу, то это хоть и прискорбно, но сердцу не прикажешь. За это наместничества его лишать я не стану.
– Великий князь, – сказала княгиня Ксения, – Юрий Андреевич попирает договор, который ты заключил с новгородцами. Делает твоё слово пустым. Не ровен час, ударят в Новгороде горячие головы в вечевой колокол!
– И что ты мне, княгиня, предлагаешь?
– Я говорю, что ты должен прибыть в Новгород, пока не поздно, и навести там порядок, а Юрия отправить вниз в его удел. В Суздаль.
– А в Новгород Михаила Андреевича отправить? Знаешь, княгиня, сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит. Пора эту новгородскую вольницу прекращать и сделать его, как все города на Руси.
– Новгород – не все города, – горячо возразила княгиня, – предки твои сделали его не таким, как другие города. Новгородцы живут торговлей и промыслами! Князь им нужен только для возглавления воинской рати. Новгород – не Владимир. Он тебе не поклонится.
– Поклонится, княгиня, вот увидишь. И Псков поклонится. Думаешь, забыл я обиду, что мне Новгород нанёс? Когда сына моего из Пскова изгнали, посадник в стороне стоял!
– Великий князь, – успокаивающе сказала княгиня, – не пытайся подчинить Новгород. Не время сейчас. Хоть и силен Владимир, но и в Новгороде быстро союзников найдут.
– А ты, князь, в пригородах Новгорода своих людей поставь, – влез в разговор Август, – лиши Господин Великий Новгород его союзников!
– Умён ты, Август, – смеясь, ответил Ярослав Ярославович.
После трапезы Ксения поняла, что её разговор с великим князем ничего не принёс. Великий князь слушал её только в делах касательно торговли, не позволяя влезать в политику. Ксения задумалась. Может, она действительно не права, пытаясь во всем обособить свой родной город. Может, и прав великий князь, и наступило то время, когда пора закончить с новгородской вольницей.
Больше всего её страшил этот Август, который появился ниоткуда и так быстро приобрёл влияние на великого князя. Этот человек так умело подбирал слова, что после разговора с ним долго никто не мог понять, где добро, а где зло. Этим, по всей видимости, и полюбился он великому князю, а ещё тем, что он знал всё и про всех. Но недоброе предчувствие глодало княгиню. Ей Август не казался добрым, а скорее наоборот, виделся злым, скользким и чрезвычайно вредным.
Дмитрий Александрович узнаёт о свадьбе
Алексей Перо приехал обратно в Переславль, когда снег уже покрыл землю. Князь Дмитрий Александрович встретил своего товарища с превеликой радостью. Сначала Алексей рассказывал Дмитрию о том, как обстоят дела на Руси, и о том, какие произошли изменения. А изменений за это время произошло немало.
– Князь, – говорил Алексей, – правителя Литвы, твоего родича Шварна, не то отравили, не то он сам умер от неизвестного заболевания. В общем, в Литве правит теперь Тройден. Князь этот, сказывают, язычник лютый.
– А что Данииловичи собираются делать с этим? – заинтересовался князь Дмитрий Александрович.
– Сложно сказать, – ответил Алексей, – я в ближниках у них не ходил, но, по всей видимости, за Литву бороться они не желают. Слышал, что на Польшу поглядывают.
– Ну, давай, Алексей, рассказывай теперь о главном. Выбрал ли ты мне невесту?
– Выбрал, князь. Внучка короля Даниила, дочь князя Луцкого Мстислава, княжна Анна.
– И как она на лицо?
– Красивая!
– А что с приданым?
– Две телеги рухляди и торговый договор, который я заключил с вашего, князь, позволения.
– Ну, добро! Теперь надо за невестой собираться. А знаешь, Алексей, что в Новгороде творится? Сказывают, что мой двоюродный брат Юрий сошёл с ума и ходит по городу с голой тёткой, которая родом, похоже, из Норвегии, и творит беззаконие. Не ровен час, ударит вечевой колокол, и тогда, может, обратно в Новгород поеду княжить.
– Так когда, князь, за невестой поедешь?
– Да через три дня! Надо теперь к свадьбе готовиться.
После того как Дмитрий Александрович поговорил со своим верным дружинником, он пошёл рассказать об этой новости своему другу – Вадиму Всевластовичу.
Вадим был в этот раз трезв и очень зол. Его злило всё и особенно его положение. Князь Дмитрий ни за что не хотел сватать за него ни одной княжны из знатных родов. Вадим соглашался уже даже на обычную дочку боярина, главное, чтобы Дмитрий дал ему кусок земли. Князь было уже и согласился, но вдруг этому воспротивился духовник князя игумен Максим. Этот старец, едва увидел распухшую от постоянных возлияний рожу Вадима, тут же сказал князю, что этот человек не может иметь боярского достоинства.
– Вадим Всевластович, – радостно обратился к своему другу князь Дмитрий, – пришли вести с Галицкой Руси. Выдадут за меня внучку короля Даниила!
– Скверная новость, князь. Сказывают, из их рода все бабы болящие. Я днями напролёт только и надеялся на милость Божью, чтобы не свершился этот невыгодный во всех отношениях для Переславля брак. Все твои бояре только на ратном поле тебе помочь могут. Должен хоть кто-то головой думать.