я делах и событиях не услышишь.
Август понимал, что организация их свидания может дорого ему обойтись, но видел, что Ядвига теряет веру в его силу и в то, что её сын действительно у него в заложниках.
– Твой сын находится в Городце у князя Андрея Александровича, и увидеть его ты сможешь, только если окажешься там. А когда это случится, не знаю. Но можно сделать и по-другому. Я прикажу его привезти в Новгород. Но это случится только в следующем году.
– Нет, Август. Я хочу видеть его как можно скорее. Чем быстрей я его увижу, тем быстрей я буду выполнять твои указания. Приходил Медопей и сказал, что мой сын тоже у него!
– Он лгал!
– А доченька?! Он ведь убил её, и вы никак не смогли ему помешать!
– Знаешь, Ядвига, скорей всего, великий князь Ярослав отправит Юрия Андреевича обратно в Суздаль, и ещё абсолютно не ясно, нужна ли ты будешь мне вообще. А если ты мне нужна не будешь, то может так получиться, что и сын мне твой не нужен. Если я не получу сегодня полной информации, то я буду считать тебя больше не представляющей для меня никакой ценности.
Ядвига не знала, что ей делать. На самом деле этот человек, Август, едва ли чем-то отличался от Медопея. Её ребёнка ни один из них не пожалеет. Ядвига знала, что если сейчас она сломается и поддастся на шантаж, то больше никогда не увидит своего сына. Она решила идти до конца.
– А знаешь, Август, может, и не надо мне никаких с ним свиданий. Знаешь, а ведь я уже не помню, как он выглядит, сын мой. Может, мне действительно надо просто пережить это? Убьёшь его или нет, мне всё равно, но пока ты не покажешь его мне, я ничего тебе больше не скажу. А без меня в Новгороде ты глух и слеп.
Литовка была права. Без неё Август вряд ли смог бы нарыть хоть что-то представляющее интерес для великого князя.
– Я смогу устроить ваше свидание, только если сохраню своё положение возле князя.
– Это уже не моя забота, Август.
– Подумай хорошо, Ядвига, прежде чем так со мной себя вести.
– Я уже устала думать об этом. Выполни моё условие, Август!
Юрий Андреевич и великий князь
Встреча дяди с племянником произошла в Городище. Великий князь прилюдно обнял Юрия и даже разделил с ним трапезу. Ярослав не спешил с выводами, к тому же никакой литовки в Городище не было, и князь был хоть и под хмелем, но вполне в приличной одежде. Может, слухи и врут, подумал сначала Ярослав, но чуть спустя понял, что не стоит себя обманывать. Юрий Андреевич если и навёл в своём доме порядок, то совсем недавно. Об этом свидетельствовало, в первую очередь, отношение к нему Павши Ананьевича, посадника Новгорода.
– Великий князь, – сказал Павша Ананьевич, – коли не хочешь бунта народного, говорю тебе в присутствии наместника твоего Юрия Андреевича, убери его отсюда.
– А чем не люб он вам?
– А всем, великий князь. Юрий, племянник твой, и развратом честь свою и рода всего своего запятнал, и трусостью. Все простили ему малодушие, проявленное под Раковором, но что под Псковом он творил, то и вовсе позорно. Позволить обескровленным ливонцам уйти восвояси со всем награбленным!
– Я с вас ещё за войну с магистром спрошу! Зачем начали её?
– А что с нас спрашивать, великий князь? Война кровопролитная не нами начата была, а ливонцами! Вернее сказать, она никогда и не кончалась, а те перемирия, что возникали, были только от того, что силы наши истощались.
За столом по правую руку от князя сидел татарин Амраган, великий владимирский баскак. Татарин давно прекрасно выучил русский язык и активно вмешивался в политику великого князя, особенно в последнее время.
– Если война не закончена, то надо не убирать сабли, а рубить ими. Думаю, стоит самим идти на ливонцев, особенно если они ослабли. То, что мы позволили им уйти с награбленным, сыграет только нам на руку. Враги не будут ждать нас.
Это был не совет, и Ярослав это понимал. Это был приказ, и значило это только одно. В Орде начинают опасаться растущей мощи Руси и хотят, чтобы основные силы русских были направлены на борьбу с западными врагами.
Вслух Ярослав процедил:
– Мудрое решение, благородный и храбрый господин Амраган. В ваших устах слышу я голос великого царя и хана. Надо будет вести силы к Ревелю и наказать ливонцев за беззакония, учинённые под Псковом. Однако с Юрием я спешить не стану. Если и не люб он вам, то это ещё не повод, чтобы мне его вниз посылать. Ни передо мной, ни перед великим царём вины его нет.
– Так перед Господином Великим Новгородом он виновен!
– Трусость, которую вы увидели, была воинской хитростью, а по поводу полюбовниц его, так это не вам, Павша Ананьевич, судить. Юрий не женат, и осудить его не за что. Или, может, вы с ним вместе свальным грехом занимались?
– Нет, великий князь, – отвечал посадник, – просто иначе как беззаконным его поведение не назовёшь! Грянет вечевой колокол, князь!
– Ты меня этим не пугай!
Когда же Юрий Андреевич и великий князь остались наедине, то их общение стало вовсе не таким приветливым, как было на людях. Великий князь со всей силы ударил своего племянника, и тот упал на пол.
– Ты, – обратился он к племяннику, – позор нашего рода! Не думай, что я беззакония твои прощу!
– Дядя! – со слезами на глазах взмолился Юрий Андреевич. – Прости меня! Бес опутал и жжёт изнутри. Люблю я Ядвигу! А она язычница. И даже в жены я взять её не могу. А что в ратных делах я неумел, так это кому что дано. Я свой поход к Пскову держал в тайне ото всех, а когда подошёл к Пскову, то мир заключил, чтобы кровь христианскую не лить. Прости меня, дядя!
Ярослав Ярославович не ожидал подобного поведения от Юрия и вышел, не зная, как ему поступить с влюблённым племянником. Может, и вправду стоит отправить его в Суздаль. Это ближе к Владимиру. А на место его посадить Михаила Андреевича, брата Юрия. Плохо в этом было то, что Михаил действительно был неглупым юношей и мог использовать Новгород для своего усиления, а это в планы Ярослава вовсе не входило. Был ещё его племянник Даниил Александрович, князь Московский, но тот был слишком мал для подобного. Оставалось или назначить наместником кого-либо со стороны, или всё же оставить на новгородском наместничестве князя Юрия.
Планирование похода
Великий князь Ярослав Ярославович решил воспользоваться создавшейся обстановкой, чтобы поднять свой авторитет. Сил у него было достаточно, и вместе с новгородскими воинами он мог смело пойти в Эстляндию.
Дворяне Божьи были обескровлены и едва ли смогли бы оказать достойное сопротивление. Этого же хотел и владимирский баскак Амраган. Этот поход мог втянуть великое княжество Владимирское в сложный конфликт. Но в случае, если силы Ордена будут разбиты, то престиж Ярослава значительно возрастёт.
Ярослав для себя всё уже решил, но формально должен был согласовать это своё решение с посадником Новгорода Павшей Ананьевичем. Он позвал его в Городище. На совет были также приглашены его племянник Юрий Андреевич и сын Святослав. Ну и конечно же не мог Ярослав не пригласить ханского баскака, который проявлял недюжую заинтересованность в государственных делах Руси.
– Мужи, – обратился ко всем великий князь. – Благодаря хитрым и расчётливым действиям моего племянника Юрия Андреевича ливонские псы ушли с награбленным к себе в логово и вряд ли смогут оказать нам достойное сопротивление, если мы вторгнемся в Эстляндию. Сил для этого у нас хватит. Кроме этого, Ар со своим личным отрядом будет нас сопровождать в этом славном походе, представляя тем самым великого царя и господина нашего хана.
– Новгород рад смыть позор, который навлекли мы на себя, отпустив ливонцев из-под Пскова. А что великий князь хочет представить это в виде особого замысла князя Юрия Андреевича, так я скажу вам, что сам был рядом с ним и видел, как тряслись его поджилки от страха перед ливонцами, – высказался посадник Павша Ананьевич.
Дерзок старик, подумал великий князь. Покойный посадник Михаил Фёдорович был куда покладистее. Жаль, что погиб достойный муж Новгорода. Впрочем, Павша говорит правду, и скрыть её очень сложно. Его племянник повёл себя недостойно, и, оправдывая его, Ярослав как бы говорит всем, что трусость допустима, если исходит от князя.
– Так это было или нет, теперь проверить не удастся, – вмешался баскак Ар, – но если наше войско вторгнется в Эстляндию, то это принесёт пользу, а значит, надо так и сделать.
– Отец, – решил высказаться княжич Святослав, – если мы двинемся в Эстляндию, то предлагаю позвать Довмонта Псковского, если тот оправится от ран. Его воины и удача нам лишними не будут.
– Нет, – высказал своё мнение великий князь, – Довмонта я не позову. Хватит с него славы. И так все заслуги стойкости псковитян приписывают ему, не имея на это никаких оснований. Не хватало этому выскочке и здесь всю славу себе присвоить. Он своё дело сделал: ослабил ливонцев. А за сгоревший Изборск с него ещё спросить надо.
Весь совет Юрий Андреевич сидел молча. Он сильно страдал оттого, что не мог, как в прежние времена, всё время находиться со своей возлюбленной Ядвигой.
– Великий князь, – обратился Павша Ананьевич к великому князю, – нет в Новгороде тысяцкого. Наместник, которого ты поставил править нами, так и не назначил никого на место Кондрата. Мы посовещались между собой и хотим видеть тысяцким боярина Себеслава Игоревича. Рода он славного, и храбрость его известна всем.
– Нет, – ответил великий князь Ярослав Ярославович, – с тысяцким я, может, на смерть пойду. Я назначу его сам.
– Ты ведь крест целовал, что…
– Чиновников ваших я без вины смещать и не намерен. Но тысяцкого сам назначу. Пусть Себеслав придёт в Городище, и пусть другие мужи, славные в ратном деле, придут. Я подумаю и выберу.
На самом деле великий князь Ярослав уже давно решил, кого назначить тысяцким, но до времени откладывал. Тысяцким Новгорода видел он дружинника своего, сына Михея Ратибора.
– Хорошее решение, – одобрил баскак, – выбрать тысяцкого по воинским заслугам.