Дары и выкуп, которые привёз с собой великий князь, впечатлили даже самого хана. Понравилось хану и оружие, которое изготавливают на Руси, и меха, которые добывают промысловые люди Новгорода. Великий царь принял дары и отпустил великого князя и других князей земель владимирских по домам. Князь Андрей Городецкий слишком спешил и поэтому сразу покинул всех, так как было принято решение, что на весеннюю распутицу все остановятся в Городце. Андрею надо было приготовить достойный приём великому князю.
Но больше всего разговоров у князей было о крестинах, которые прошли просто великолепно. Торжественный пир длился два дня, а после все собравшиеся поехали на неделю охотиться. Потехи сменялись потехами. Эти чудесные зимние деньки не смогла испортить даже непогода. Вечерами после травли зверей разгорячённые князья вели разговоры о своих успехах. Казалось, нет ничего лучше, чем такая система правления. Зрелые дяди руководят своими племянниками, словно сыновьями. Наверное, когда изначально складывалась лествичная система правления, она такой и предполагалась.
Андреевичи Суздальские после охоты вернулись в свой удел, так как ехать в Орду им было без надобности, а вот Александровичи все, кроме разве что Даниила, должны были предстать перед глазами хана. И вот теперь они вместе возвращались домой на Русь.
– Знаете, князья, – сказал Василий Ярославович Костромской, – в своё время отец наш Ярослав, ваш дед, заложил крепость Твердь. Теперь она зовётся Тверью. В те дни никто и поверить не мог, что Твердь станет вторым после Владимира городом. А правил в ней сначала отец ваш, наш брат Александр Ярославович. А потом Ярослав уже превратил её в настоящую Твердь! Помнишь, Ярослав?
Великий князь улыбнулся, вспоминая это время. Твердь… Давно это было.
– Так что, Василий, – сказал великий князь, – может, и твой город станет в будущем одним из славных уделов русской земли. Понимаешь, править большим городом легче, чем привести к процветанию небольшое поселение. Зато ты принесёшь больше пользы.
– А давайте-ка, князья, остановимся здесь в чистом поле и отдохнём. Сказывают, где-то здесь и заболел брат наш Александр. Почтим его память, – сказал князь Василий Костромской.
– Да, наш брат и ваш отец был жемчужиной Руси. Он ничего и никогда не боялся, а любил он больше всего Русь и матушку вашу, Царство ей Небесное, Александру Брячиславовну.
Князья остановились и слезли с коней.
– Остановимся здесь и разобьём лагерь, – распорядился Ярослав Ярославович, – спешить некуда!
Ратники разбили шатёр, а князья сами расседлали своих коней. Всё равно надо было сделать привал. Все вошли в один просторный шатёр. Князь Василий достал бурдюк с вином.
– Ну, князья, помянем брата нашего Александра и выпьем за город, который в его честь ты, Вася, строить будешь, – сказал Василий и разлил вино. В бурдюке хватило наполнить только чашу великого князя и Василия Александровича.
– Жаль, на всех вина не хватит, – сказал Василий, выливая последние капли на пол, – придётся нам с тобой, Дмитрий, помянуть мёдом.
– Мы можем отлить, – смеясь, сказал Ярослав Ярославович.
– Да ладно, брат, попьём мёду хмельного, раз вина не хватило. Ещё в гостях у Андрюши вина нахлебаемся!
Все засмеялись, и Василий разлил себе и Дмитрию Александровичу мёда.
– Знаете, – сказал великий князь Ярослав, – я никогда не верил, что мы искренне, от всей души, можем любить друг друга. К чему терзать нам Русь междоусобной бранью? Родичи! Я люблю вас. Мы – единое могучее племя Рюрика. И на наших плечах сделать Русь великой.
– Ты прав, Ярослав! Смотря на тебя, я нередко вижу отца нашего Ярослава Всеволодовича. Он приехал и поднял Русь из пепелищ. Так-то, Александровичи! После Батыя, сказывают, города были сожжены. Помнишь, как Твердь отстраивали?
– Дяди, – сказал Василий, – наконец-то мы едины! Как долго ждала этого Русь! Вот теперь мы принесём процветание нашему народу. Наше имя ещё зазвучит по всему миру!
Князь Дмитрий понял, что настаёт его очередь сказать достойные слова, а он не знает какие.
– Князья, я не знаю, что и сказать. Я рад, что мы обо всём договорились. Помянем отца и брата вашего.
– До дна, – сказал Василий и выпил чару.
Остальные тоже осушили свои чары. Все улыбнулись, и тут Ярослав Ярославович и Василий схватились за горло и скрючились, упав на колени. Дмитрий Александрович бросился к своему брату.
– Вася, что с тобой?!
– Не старайся. Им осталось недолго. Агония длится от часа до трёх. Они всё равно нас сейчас уже не понимают, – спокойным и совершенно чужим голосом сказал Василий Ярославович.
Дмитрий Александрович побледнел, когда понял, что произошло. Князь Переславльский обнажил меч и подошёл к абсолютно спокойно сидящему князю Василию, который в это время налил себе ещё кубок мёда.
– Я убью тебя, убивец!
– Да ладно! Ты убьёшь меня? И как ты собираешься потом жить на Руси, Дима? Знаешь, как тебя будут звать? Родоубивец. Ради великого княжения ты убил двух дядей и родного брата. Да супротив тебя все князья пойдут. Ты и дня не прокняжишь! Убери меч и сядь! То, что произошло здесь, – вынужденная остановка из-за того, что наши братья, – сказал Василий Ярославович, небрежно кивая на корчащихся в муках родичей, – заболели странной болезнью. Если один из нас убьёт другого, то на нём будет кровь всех троих. Ты ведь никому не докажешь то, что это я отравил Ярослава и Васю. Вернее, если ты так скажешь, то все поймут, что это ложь.
Дмитрий обнял Василия, который что-то бормотал. С трудом Дмитрий смог разобрать слова.
– Ленушка, вот теперь я тебя вижу… Пап, монголы не брали Новгород, почему мы – платить чёрный бо… Братья, я любл…
– Дядя! Зачем ты это сделал! За что?!
– Надо об их душах позаботиться, Дима! Иди и зови священнослужителей, великий князь должен умереть как полагается. Великий князь берёт много грехов на свою душу, поэтому сейчас наступает момент, когда ему надо принять постриг, чтобы последние часы посвятить Богу и получить оставление всех грехов.
Дмитрий отошёл от брата и в ужасе смотрел на то, как князь Василий спокойно пьёт мёд и смотрит, как в страшных муках отходят на Суд Божий Ярослав Ярославович, великий князь Владимирский, Тверской и Новгородский, и князь не построенного им города Александров Василий Александрович.
– Поспеши, Дима, а не то, боюсь, им уготовлен ад! И не забудь о страшной болезни, – сказал Василий Ярославович.
– Ад уготовлен тебе, дядя, – бросил Дмитрий и вышел из шатра.
Ксения узнаёт о смерти супруга
Княгиня Ксения ждала супруга из Орды, чтобы поведать радостную новость. Она была снова беременна. Ксения понимала, что вскоре наступит несколько недель весенней распутицы и едва ли великий князь и её супруг успеет вернуться до этого. Уезжая, он предупредил княгиню, что задержится на несколько недель в Городце у своего племянника Андрея Александровича, а после, если великий царь и хан одобрит, поедет вместе с Александровичами основывать город.
Княгиня Ксения Юрьевна смотрела, как её годовалая дочь София играет с другими детьми. Княгиня в игру не вмешивалась, но неодобрительно смотрела на то, что княжна совсем не стремилась быть главной. Девочка не пыталась спорить с другими детьми за игрушки. Если те их отбирали, то просто сидела одна.
Про меня рассказывали, что я, если уж какую игрушку брала, никому никогда не отдавала. София совсем не в меня характером. В кого же? Ярослав тоже другой. Он многого хочет, но не всегда знает, как с этим поступать. О Любушке Ксения старалась не думать. У той, хоть она и была болезным ребёнком, характер должен был сложиться отменный. Настоящая княгиня в будущем. Она хотела многого и всегда знала, что с этим делать.
В комнату, где сидела княгиня и несколько боярынь, которые, хоть и считались подругами княгини, едва ли были ими на самом деле, вошёл ратник. Княгиня давно поняла, что у людей её положения не может быть подруг, но боярыни обязаны ей служить. Ксения кивнула им, указывая на маленькую княжну, и вышла из комнаты.
Княгиня посмотрела на ратника. Она его не знала, хотя многие витязи её супруга частенько бывали у них на пирах и трапезах. Может, кто новый, подумала княгиня и холодно посмотрела на него.
– Как твоё имя?
– Меня зовут Борис, я сын боярина Фёдора Ростиславовича, брат жены великого князя Василия Ярославовича. Княгиня, случилось великое горе! Возвращаясь из Орды, твой супруг подхватил заразную болезнь и скончался от неё, как и князь Василий Александрович.
Ксения не сразу поняла суть того, что услышала. Но по прошествии нескольких мгновений княгиня вступила в борьбу с собой, пытаясь сдержать слёзы и сохранить своё княжеское достоинство. Но держать себя в руках она смогла очень недолго и разразилась громкими рыданиями.
– Неееет! Ты врёшь, Иуда! Не было никакой болезни! Неет! Ярослав вернётся!
Княгиня бессильно повалилась на пол, содрогаемая рыданиями. На её крики прибежали боярыни и стали пытаться поднять её на ноги.
– Пошли вон! Нет! Ты лжёшь, гонец! Жив Ярослав!
– Княгиня, его тело везут в Тверь. Это его воля. Он хотел, чтобы его похоронили в Твери.
Ксения не слышала Бориса и продолжала рыдать. Боярыни принялись её успокаивать, а одна из них, по имени Праскевия Васильевна, понимая, что княгиня едва ли может сейчас что-то сказать, распорядилась:
– Боярин, не видишь, что ли, в каком состоянии княгиня? Выйди! Дай нам привести её в порядок. Ей нельзя сейчас переживать!
Борис Фёдорович покачал головой и вышел. С какой стремительной скоростью распространялась весть о смерти великого князя! В палатах все засуетились. Ему стали все кланяться, так как он человек великого князя, а один из бояр, некий Алексей Александрович, подошёл к Борису и, поклонившись, спросил, не желает ли он остановиться в его тереме.
Между тем княгиня Ксения Юрьевна пришла в себя. Она лежала на своей постели, а рядом с ней сидела одна только боярыня Праскевия.