– Михаил, – обратился к нему князь Дмитрий, – зачем ты наводишь смуту в умах новгородцев? Мы взяли Торжок, и теперь хлеб опять будет в Новгороде. Когда мы соединим силы с моими переславльскими полками, то разобьём Василия и все беды Новгорода прекратятся.
– А не лучше ли вместо кровопролития исполнить волю Василия Ярославовича? Новгородцы, княгиня Ксения Юрьевна, наша соотечественница и жена покойного великого князя Ярослава, не приняла предложение князя Дмитрия и скрутила его посланника боярина Михаила Павшинича! Если даже она признала великого князя, то разве за правое дело мы с вами идём? Братья, новгородцы!
– Вы сами позвали меня на княжение ещё при княжении моего дяди Ярослава, а после ещё до прибытия бояр нарекли меня князем! В чём наше дело не правое? Разве не постановил великий князь Всеволод, мой прародитель, что Новгород может сам выбирать себе князя? Ну, коли такая ваша воля, новгородцы, то я сам от вас уйду.
Князь Дмитрий Ярославович надеялся, что ратники начнут отговаривать его, но вместо этого тысяцкий Иван Ловля громко провозгласил:
– Слава великому князю Василию Ярославовичу!
Рать ответила на это восторженным криком, и, видя их радость, князь Дмитрий понял, что никто не хочет больше лить кровь за его права на Новгород. Вообще вставал вопрос, а хоть когда-нибудь хотели? Может, не стоило выступать против дяди? Наверное, прав был тогда в Городце его брат князь Андрей. Может, и не стоило искать справедливости? Только Дмитрий понимал в глубине души, что не справедливости он искал, а великого княжения.
– Прощайте, новгородцы, – сказал князь Дмитрий, понимая, что лучше уйти, сохранив лицо, чем постараться добиться своего. У него, конечно, много сторонников в Новгороде, только с каждым днём их будет все меньше, а с такими настроениями не только битву, но и схватку не выиграть.
– Храни Господь тебя, князь! Ты истинный сын Отечества!
Вечером этого же дня князь Дмитрий и его несколько сотен ратников и бояр покинули стан новгородцев. На следующий день ударил жгучий мороз.
Самое время разбить великого князя, подумал с грустью Дмитрий Александрович. Если бы мороз ударил хотя бы на два дня раньше, то победа была бы за ним.
Князь спешил обратно в свой Переславль. Так и не удалось ему удержать Новгород. Не удалось спросить с великого князя за дядю и брата Василия. Все теперь совсем забыли о том, что ещё недавно всё было иначе.
Василий Ярославович определяет посадника
Павша Ананьевич уже в конце зимы приехал в Торжок по приказанию нового князя. После того как Дмитрий Александрович покинул новгородскую рать сына Павши Ананьевича, Михаила освободили и отправили к отцу передать ему, чтобы тот прибыл к великому князю.
Старый посадник этой зимой сильно хворал. Кашель ещё усилился, и вдобавок к испортившемуся зрению Павша стал плохо слышать. Посадник понимал, что ехать к великому князю придётся, или тот возьмёт и назначит другого посадника. Впрочем, за это Павша сильно не волновался, так как он сможет легко сместить нового посадника, кем бы он ни был. Но соблюсти приличия необходимо.
Великий князь Василий Ярославович встретил Павшу Ананьевича прохладно. За столом усадил вдалеке от себя, дальше даже худородных бояр. Павша Ананьевич был не на шутку обижен. Мысленно он уже согласился, что пойдёт на уступки великому князю и что договор, который он заключит с ним, будет таким же, как и с его братом Ярославом Ярославовичем. Павша Ананьевич решил не настаивать на новых привилегиях и отказаться от права вече выбирать наместника.
Между тем праздничный пир проходил как положено. Старого посадника обносили кубком вина, и кушанья на его части стола были скудными. Зато чуть ли не рядом с князем сидело два молодчика – тысяцкий Иван Ловля и боярин Михаил Мишин.
– Пусть посадник Новгорода скажет, что думает о том, как нам грамоту заключить! Я сам в Новгород поехать не смогу, – сказал великий князь.
Павша Ананьевич встал и с достоинством осмотрел всех. И тут все кто, сидел за столом, разразились дружным смехом.
– Сядь, старик! – сказал один из дружинников. – Великий князь хочет посадника слушать, а не тебя, изгнанник!
У Павши Ананьевича перехватило дух, и он тут же разразился жутким кашлем. Ему казалось, что он вновь вернулся в те минуты, когда Юрка Паскуда выгонял его из своих палат. Над ним все смеются! Над ним, над самим посадником Новгорода!
Великий князь поднялся со своего места, и все умолкли. Наступила тишина. Павша Ананьевич приготовился вступить в длинный спор с великим князем, теперь уже не собираясь ни капли ему уступать. Наместников должно выбирать вече, твёрдо решил Павша Ананьевич.
– Я, как князь новгородский, изгоняю тебя, Павша Ананьевич, из Новгорода, и не будет более у тебя там ни дома, ни дел! Коли хочешь сохранить голову, будешь жить в Костроме согласно своему боярскому достоинству. Две трети твоего имущества я забираю себе в плату за те недоимки, что я не получил, пока ты сеял смуту. Посадник Михаил Мишин, как грамоту заключим?
– Как скажете, великий князь. Мы ваши слуги, и наша воля – ваша!
Павша Ананьевич рассвирепел. Если бы он мог слышать всё, что говорили князь и Михаил Мишин, может, он придумал что-нибудь более подходящее, но поскольку он слышал только неразборчивое бормотание, то смело сказал:
– Я посадник! За меня новгородцы. Не будете послушными – к Литве к Тройдену подадимся!
Все вновь рассмеялись и стали указывать на Павшу Ананьевича руками.
– Ты будешь изгнан! – отчётливо услышал в голове у себя голос срамницы Ядвиги старый посадник. Больше всего на свете он боялся именно этого – изгнания. И вот теперь над ним смеются и выводят из-за стола. Он почти ничего не слышит и не видит.
Павша Ананьевич понимал, что здесь он далеко от Новгорода и ничего поделать не может. Его просто взяли и вывели под руки.
– Куда ты меня тащишь, бесстыдник, – говорил Павша Ананьевич ратнику, – разве не видишь, что я посадник Новгорода?
– Уймись, старик, твоё время ушло. Великий князь приказал отвезти тебя в Кострому, где ты и доживёшь остаток своих дней в изгнании. Ты больше не станешь мутить воду в Новгороде. Посадник теперь Михаил Мишин.
– Нет! Я не уеду из Новгорода! Нет! Я посадник и умру посадником! Перестань смеяться, мерзавец. Имей почтение к старости!
– Всё, дед, давай, полезай в сани, а не то мне в случае чего приказано тебя кнутом проучить.
Павша Ананьевич залез в сани, не желая испытывать судьбу. Сбылось предсказание Ядвиги. Ведьма она была! Много крови пролилось в Новгороде из-за неё! Ведьма!
Возвращение князя Дмитрия Александровича в Переславль
Князь Дмитрий Александрович возвращался домой. Его противостояние дяде не дало ровным счётом ничего. Он не смог удержать Новгород, но и Переславль великий князь подчинить не сможет.
Княгиня Анна Мстиславовна встречала князя с младенцем Иваном на руках на пороге терема. Княжне Марии Дмитриевне было уже два с небольшим года. Девочка уже научилась говорить, правда, понимали её только самые близкие люди. Князь Дмитрий давно не видел дочь и, когда здоровался с ней, с грустью подумал, что забыл что-нибудь ей привезти из похода.
– Княжича назвали Иваном, – сказала княгиня Анна Мстиславовна, – он родился прямо во время штурма.
Князь Дмитрий знал, как назвали его сына, и знал, кто назвал его так. Смерть этого человека была для него великим горем.
– Многие пали в том бою?
– Многие, князь. Многие. Но город не сдали. Управлять городом стал боярин Михаил Святополкович, он, хоть и не знатного рода, человек достойный.
Князь Дмитрий посмотрел на Михаила Святополковича оценивающе. Он не знал его, несмотря на преклонный возраст этого боярина.
– Чем заслужил он твоё доверие, княгиня?
– Он проявил себя как верный человек, когда я приказала изживать скоморохов. За это я пожаловала его боярством от твоего имени.
Князю Дмитрию Александровичу боярин не понравился. Он вообще неодобрительно относился к стремлению своей супруги изжить скоморошество в Переславльском княжестве. Может, и стоит ввести какие-нибудь правила, но полностью запрещать это едва ли стоит.
– По случаю твоего возвращения я приказала подготовить праздничный пир.
– Так ведь, княгиня, нечего отмечать-то мне. Новгород я не удержал, только зря в борьбу вступил.
– Князь, твоё возвращение – уже праздник! К тому же у тебя сын родился!
Пир протекал вяло. Дружина князя веселиться не хотела, да и сам князь сидел чернее тучи. Все дружно выпили здравицу за княжича Ивана и с грустью помянули павших при обороне города ратников.
– Сказывают, литовский князь Тройден совершил несколько набегов на земли смоленского великого князя, – сказал один из дружинников по имени Роман Григорьевич.
– Откуда знаешь? – услышав слова дружинника, спросил князь Дмитрий.
Роман Григорьевич сначала немного замялся, а после встал и, глядя прямо в глаза князю, высказал всё, что думал.
– А от скоморохов, князь! Они вести по Руси разносят, и не страшна им твоя княгиня и боярин её Михаил Святополкович. Только теперь не хотят они к тебе в палаты приходить, как в стародавние времена. Боятся расправы. Я вот без страха тебе, князь, говорю, словно отцу своему: скоморохи – глаза наши, и их привечают повсюду, а не прогоняют.
Княгиня Анна внимательно посмотрела на дружинника и тут же ответила:
– Князь, скоморохи больше глупости говорят, чем правды. Эта новость давно известна, и я знаю о ней задолго до того, как они её принесли. Я хотела обсудить это с тобой с глазу на глаз. А ты, ратник, знай, что скоморохов здесь не будет! Ищи потеху себе в другом месте!
После пира князь Дмитрий Александрович перед сном решил поговорить со своей супругой.
– А что ещё, княгиня, ты знаешь, о чём не знаю я? – спросил князь Дмитрий у Анны. Князь понимал, что на пиру нельзя было ссориться с женой, но скоморохов он и сам хотел вернуть.