– Только без крови и насилия. Негоже, если основатель ереси станет мучеником.
– Есть самые современные средства, – заверил секретарь. – Химики просят благословения опробовать в деле порошок, полученный из смоляной руды – радий, о котором я докладывал.
– Он пригоден?..
– Да. Не только засвечивает фотопластинки, но и вызывает у животных белокровие.
– Угостите профессора, – ответил патриарх кивком одобрения. – Это научно, как раз в его духе. Пусть идёт по пути прогресса, куда следует.
– Слушаюсь, Ваше Святейшество. Сегодня есть ещё одна забота – больной…
– Ему придётся ждать. В дни проклятия я исцелением не занимаюсь.
– …в тяжёлом состоянии. Очень плох. Привезён издалека.
Мрачнея, патриарх заворчал:
– Кажется, всем объявлено – целение несовместимо с проклятием. И ты мне передаёшь такие просьбы?
– Человек в последней надежде добрался сюда – мне следовало отказать, не известив Ваше Святейшество?..
Аккуратно взяв упитанную ящерицу поперёк туловища – она извивалась, шипела и била хвостом, – патриарх опустил её в клетку.
– Вели открыть мою молельню. Я должен освободиться от настроя на кару, прежде чем принять больного. Через час, не раньше.
– Тогда, быть может, Ваше Святейшество соблаговолит уделить внимание и девице?..
– Какой ещё девице?! – воскликнул с недовольством Отец Веры. Так всегда – стоит дать слабину, склониться к состраданию, и просители начинают лезть в двери, в окна, а «серпы» майорского звания им потакают.
– Она тверда в намерении очиститься. Наш брат, читающий в сердцах, – подчеркнул секретарь, – убедился в искренности её помыслов. Готова к самоотречению вплоть до монашеского пострига.
– Хм… сложная житейская история?
– Любовь, безудержность желаний, горечь измены, родительское проклятие – тут всё смешалось. Из хорошей семьи, имеет домашнее образование… пожалуй, могла бы поступить на высшие женские курсы.
– Дарами отмечена? – как-то мимоходом спросил патриарх, успокаивая ящерицу.
– Не выявлены. Хотя…
– В курсистки! – фыркнул патриарх. – Дальше – в гувернантки, в телеграфистки, преподавать музыку… Хочет пострига – получит. Орденам нужны образованные девицы. Я скажу ей напутственное слово, а ты – убеди, наставь, направь, не мне тебя учить. Покажи ей славу великих монахинь. Покажи сестру Кери! Пусть захочет превзойти.
В ответ «серп» приложился к патриаршему перстню. Сестру Кери, добывшую радий, одетую в свинец!.. голова под плотным чёрным чепцом, горящие глаза за зеленоватым стеклом забрала – как у астролётчика! – руки в толстых каучуковых перчатках и тело, от горла до пят скрытое тяжёлым фартуком, словно доспехами…
А вдруг… новенькая превзойдёт её?
В такие дни слова Отца Веры сбываются, веленья воплощаются – благодаря нисходящей в него силе. Даже стоять с ним рядом – счастье. Цветы – и те не вянут в вазах, когда он целит и очищает.
Так совершалось на заре веры. Так есть и будет, пока церковь хранит дары Грома.
Больного вынесли, как принесли – на носилках, – но застывшая маска страдания на его бескровном лице сменилась выражением блаженной полудрёмы, щёки стали розовей, губы – ярче. Девицу пришлось вывести под руки – так её проняло слово пастыря, помноженное на целящий дар. Ни исцелённый, ни очищенная не запомнили черт Отца Веры – лицо потерялось, рассеялось, словно померкло в мареве исходящей от него нездешней мощи.
В покои поспешили келейники патриарха – с кувшином сока, с нагретым густым вином, с примочками к голове, – отпаивать, приводить в себя. Служение – не легче, чем труд землекопа.
– Ветер усилился, – обратился к кавалеру Карамо командир «Морского Быка». – Сейчас достигает шести баллов. Если бы мы возвращались в столицу – лучше погоды не придумаешь! Но по маршруту, который вы проложили, нас будет сносить к юго-востоку. «Бык» пойдёт, имея ветер в правый борт; придётся постоянно спрямлять курс, и мы заметно потеряем в скорости.
– Скорость – не главное, – ободряюще улыбнулся кавалер. – Так будет даже удобнее, чтобы сделать в полёте кое-какие физические измерения… А вот когда достигнем Церковного Края, вам придётся бороться с ветром – надо, чтобы дирижабль зависал неподвижно для аэрофотосъёмки.
– Постараемся, гере Карамо. Мои рулевые с мотористами не подкачают. Только вот сомнения есть…
– Что?
– Всё-таки Край Святых – страна со своим государем. Вряд ли к нам отнесутся с пониманием, если мы там начнём воздушную разведку. Как бы скандала не возникло…
– Это уже мои заботы. Я лично объяснюсь с комендантом Скалистого Мыса.
– Полагаюсь на вас, кавалер.
Провожать «Морского Быка» сошлась толпа жителей Селища – все скрылись от полуденного солнца в громадной тени дирижабля. Посланник Глинт, чуя, что визит зоркого кавалера с Востока угрожает ему крушением карьеры, расстарался на прощание, чтобы хоть как-нибудь искупить свои промахи – велел погрузить на воздушный корабль две бочки свежих фруктов, ящик отличного чая, какие-то неслыханные лакомства и вина. Гремела музыка – духовой оркестр сеттльмента с подъёмом играл марш Воздушных сил ВМФ, – а жилистый пожилой священник в развевающейся рясе кадил, благословляя «Быка» в небесный путь.
Голубоватый дымок ладана стремительно улетал с пылью, поднятой ветром. Качались толстые сучья деревьев, тонкие деревья гнулись, телеграфные провода гудели; в толпе дамы придерживали шляпки, мужчины – кепи и шляпы, опасаясь, что сорвёт и унесёт.
Дрожала под напором ветра причальная башня; вся её конструкция поскрипывала от рывков, когда тяга летучего корабля напрягала шарниры и крепления стыковочного узла. По лестницам башни, как муравьи, вереницей взбирались экипаж и пассажиры.
– Хорошо здесь было… – молвила Эрита с сожалением, бросив сверху взгляд на Селище. Впервые она побывала в заморской стране, столько нового узнала, столько увидела – в самом деле, высочайшим особам надо путешествовать инкогнито. Только так поймёшь всю сложность мира, в котором тебе назначено быть одной из государынь. И, конечно, в путешествии необходимы опытные провожатые и верные друзья…
«…и они есть у меня», – оглянулась она на шедших следом Лис и Лару. Где-то ниже поднимался бравый артиллерист Котта, который прошлым вечером пел им романсы и размышлял над переводом заклинания гушитов.
– Я бы сюда вернулась, – вздохнула Лисси. – И не на три дня, а на месяц… два! Вчера десять страниц в дневнике исписала, и то всё не вместилось. Если ехать в Гуш – взять фотографический аппарат, запас пластинок… ещё фонограф с валиками, ящики для коллекций, альбомы для зарисовок… Сколько же денег надо, чтобы снарядить экспедицию?
– Когда виц-адмирал Гентер плавал за Пояс Мира, его корабли снаряжали оба имперских адмиралтейства, торговые компании и частные лица… в складчину, – вспомнила Эрита простонародное словечко Лары.
– Я так и чувствовала, что придётся по подписке собирать. – Лисси остро ощутила себя девчонкой, у которой есть лишь то, что батюшка и матушка дадут «на леденцы». – Впору часть наследства попросить вперёд…
– Побереги наследство, Лис. Лучше, как вернёмся, с Карамо переписку завести, – отозвалась Лари за спиной. – Он мужчина отзывчивый, обязательно проговорится – мол, скоро еду. Тут и садись ему на хвост…
– Куда?
– Э-э… в смысле – вежливо предлагай свои услуги. У тебя все козыри – граф с кавалером дружат, кавалер тебе благоволит, а его артиллеристы тобой любуются…
– Ларита!..
– А что я такого сказала?
– Юница очень милая! – воскликнула Хайта, волочившая за собой по ступеням Анчутку.
– Сестра-секретарисса, ты записала ту песню «Дочь тархана»? – на ходу спросила Эри.
– М-м-м, нет. Увлеклась, слушая. Но я попрошу Гирица спеть ещё раз…
– Не трудись, я тебе надиктую по памяти, – пообещала Лара. – Мне больше понравилась твоя, Эри – «В тёмном замке над обрывом».
Не оборачиваясь, Эри сохраняла полную достоинства осанку, но на лице её – пока никто не видит! – появилась счастливая и чуть смущённая улыбка. Значит, не зря попросила гитару у Гирица и, оговорившись наперёд «Я учусь, не более», спела про девушку, тоскующую взаперти. Хоть и боялась, что голос подведёт. Не подвёл. Верно говорил учитель пения: «Страх и робость должны умереть с первым звуком ваших уст».
– Нет, лучшее за вечер – то, что Гириц перевёл, – ответила она. – Вот уж действительно – поднимает настроение! – Эри мельком оглянулась, подмигнув Лисене.
– О, да! – с важностью признала та.
Пером конный артиллерист владел не хуже, чем саблей или пистолетом, да и его знание языков пришлось кстати. За две трети часа справился с заданием левитесс! Работал как истый поэт – очи к потолку, губы едва заметно шевелятся в поиске рифм, потом перо в чернильницу – и строчить. Зачеркнул одно, другое, быстро переписал набело – к вашим услугам, анс!
«Бахлу и святых бутов я заменил. Надеюсь, это сработает! Вполне можно петь, даже хором…»
Не утерпев, Эри сразу взяла листок и прочла перевод заклинания. Достойного красноармейца – тем более приближённого Карамо, посвящённого во многие тайны! – стесняться незачем, а проверить необходимо. Сейчас же! немедленно!
Я рождена, чтобы летать как птица,
Чтобы парить в небесной вышине
Мне Божий дар поможет возноситься,
Воитель-Ветер даст опору мне
Всё выше, и выше, и выше
Лечу я, подобно стреле
И, ангелов песни услышав,
Я вновь возвращаюсь к земле
Волнуясь, в спешке она выхватила из текста только начало и конец, но глазами пробежала всё – и вышло точь-в-точь как во второй строфе –
Земли под ногами не чуя
И к небу свой взор устремив,
Всю силу и веру хочу я
Направить в единый порыв
Без всякого голубого раствора Эри вдруг испытала блаженно знакомое чувство невесомой лёгкости и, не отталкиваясь, под восхищёнными взглядами девчонок одним усилием воли воспарила над полом. Казалось, направь себя взглядом, даже мыслью – и тело помчится, как пушинка по ветру! Да! да! оно действует!.. В голове слегка мутилось, всё окружающее стало стеклянным, зыбким; листок выпал из её разжавшихся пальцев, и Лара подхватила его на лету.