Мелисанда выглядела взбешённой тем, что я поправила её. Губы девушки сжались в линию.
Я облизнула свои пересохшие губы.
— Насчёт вашего божественного Великого Мастера: он сказал, что ему нужна моя помощь кое с чем. Когда это произойдёт?
Мидир, специалист по удалению позвоночника, похоже, не собирался отвечать на мой вопрос.
— Она действительно сравнивала свои убийства с нашими? Но она служит только своим животным желаниям, а не верховенству закона. Я сомневаюсь, что она способна понять разницу.
— Вы все делаете много предположений обо мне, — я почувствовала, как ещё один жук заполз мне под рубашку, пробираясь под правую грудь. — А вы знаете, что говорят о людях, которые делают предположения? Ты выставляешь себя ослом и… гм… идиотом, — я исковеркала это изречение[7] и попыталась прочистить горло. — Что является вполне нормальным человеческим выражением.
Гвидион постучал пальцем по губам.
— Бывшая принцесса Ис. Должен сказать, я представлял себе, что дочь королевы Малгвен будет выглядеть немного более грозно. Это всё просто… грустно.
Мелисанда приподняла край своей накидки, чтобы та не тащилась по грязи вокруг неё.
— Под слоем грязи и позора она достаточно хороша для грязнули, полагаю, но вряд ли похожа на королевскую особу фейри, — опять гримаса. — Ну, то есть, посмотрите на неё. Полагаю, это вполне уместно, учитывая её позорное свержение.
— Вы и дальше собираетесь называть меня грязнулей? — спросила я. — Вы можете просто оставить меня каяться в тишине или что там у вас на уме?
— У нас есть и другие названия для твоего класса, — сказал Гвидион. — Почвенные змеи, наземные жители, грязные скряги, земляне, туннельные свиньи, траханые голуби…
— Это вообще не имеет смысла, — перебила я.
— Но звучит приятно, — улыбнулся Гвидион. — Не так ли? Траханый голубь. Я не могу этого объяснить. Это просто слетает с языка.
Неужели мне действительно нужно говорить с этими людьми?
— Ита-а-а-ак… Было приятно познакомиться, но, боюсь, я сейчас очень занята. У меня была важная встреча с моим другом-крысой, и жуки ползают у меня под рубашкой, так что, если вы меня простите, я хотела бы вернуться к этому.
Мелисанда скривила губы.
— Почему ты говоришь так… по-американски?
— Я прожила там… о, восемьдесят лет, — сказала я.
Мелисанда склонила голову набок.
— Знаешь что? Не думаю, что меня это волнует. В любом случае, наш божественный Великий Мастер вернётся за тобой, когда придёт время твоего испытания.
Наконец-то, полезная информация.
— Какого испытания? — прохрипела я.
— Увидишь, — Мелисанда многозначительно посмотрела на Гвидиона. — Знаешь, прежде чем мы уйдём, я должна заметить, что ты пропустил меня, когда рассказывал ей о мастерстве каждого из нас.
Улыбка Гвидиона погасла.
— О, действительно. Мелисанда искусна в чарах. Она может заставить людей делать то, что она хочет. Даже других фейри.
— Хочешь посмотреть? — она просияла.
— Ни в коем случае, — уж лучше пусть та крыса опять проползёт по моему лицу.
Она всё равно опустилась на колени, и её глаза потемнели до ярко-фиолетового и оранжевого цвета восходящего солнца. Я не могла оторвать от неё взгляда, хотя и знала, что это необходимо. Остальные померкли. Теперь осталась только темнота и прекрасный свет в её глазах.
Восхитительная сила шёпотом скользнула по моей коже. Я почувствовала, как по телу пробежали мурашки. От головокружения захотелось хихикать. Но больше всего мне хотелось произвести впечатление на прекрасную богиню, стоявшую передо мной. Я должна была сделать её счастливой.
— Я произвела на тебя впечатление? — спросила она.
Конечно, произвела. Кто бы не поклонялся такому потрясающему созданию? Она была рождена, чтобы её обожали.
— Да. Я живу, чтобы служить тебе.
Это заставило её улыбнуться.
— И ты сделаешь, как я скажу, маленькая грязнуля?
Её глаза цвета заката осветили меня радостью. Богиня Мелисанда осчастливила меня. Моя жизнь зависела от неё. Существовал ли вообще кто-нибудь ещё? Конечно, я сделаю, как она просит.
— Всё, что угодно, — выдохнула я.
— Скажи мне ещё раз, что ты поклоняешься мне.
Она была началом и концом Вселенной.
— Я боготворю тебя, конечно же.
— Скажи мне, что ты чумазая маленькая грязнуля.
— Я… — я заколебалась. Что-то здесь не так, да? От того, о чём она меня просила, в моей груди нарастало чувство неправильности.
Она опустила подбородок, и её глаза вспыхнули ярче. В моей голове полыхнула радость от того, что она благословляет меня своим вниманием.
— Скажи это, чтобы осчастливить свою богиню, — повторила она. — Как можно громче, чтобы слышала вся крепость!
Кто я такая, чтобы отрицать волю богов?
— Я чумазая маленькая грязнуля! — крикнула я.
Смех эхом отразился от скалы, но я не была уверена, откуда он доносится. Неужели моя богиня смеётся надо мной? Это заставило меня чувствовать себя ужасно.
— Вот хорошая девочка, — сказала богиня. — А теперь стукнись головой о стену, сильно.
«Нет-нет-нет…»
Что-то в глубине моего сознания пыталось помешать мне сделать то, о чём она просила.
Но ещё одна волна её магии ударила в меня, вызывая покалывание в моём теле.
— Богиня Мелисанда, — я прошептала её имя с благоговением.
Не сводя с меня глаз, она повторила свою команду.
— Ударься головой, грязнуля. Изо всех сил.
Я ударилась головой о стену. Это было не так больно, как следовало бы, и, похоже, доставило ей удовольствие. Она прямо-таки сияла от радости. Мой взгляд по-прежнему оставался прикованным к ней.
— Ещё раз, — сказала богиня.
Я не могла отказать и снова ударилась головой о камень.
Бред начал затуманивать мой разум, картинка перед глазами немного размылась. Всё это неправильно.
— Пожалуйста, — сказала я. На самом деле я понятия не имела, о чём прошу. Я просто знала, что что-то не так.
— О, она умоляет, — проворковала она. — Стоит ли мне сделать всё по-настоящему забавным?
В этот момент что-то отвлекло её внимание от меня, и она отвела взгляд. Внезапно мой череп пронзила настолько сильная боль, что я подумала, будто меня снова стошнит. Поморщившись, я попыталась дотянуться ладонью до головы, но поняла, что мои руки по-прежнему связаны.
Три рыцаря стояли по стойке смирно, наблюдая за чем-то дальше по тюремному коридору.
Гвидион разгладил свой зелёный плащ.
— Мы только нанесли визит нашей пленнице.
Воющий смех заполнил зал, и мне потребовалось некоторое время, чтобы узнать в этом звуке другую пленницу.
— Ой, хорошо она тебя приложила, Теннесси! Она очень хорошо тебя приложила.
«Заткнись, Дебби».
Наступила тишина, за которой последовали медленные, неторопливые шаги, эхом отражавшиеся от камня.
Три рыцаря отошли от камеры и двинулись дальше по коридору.
Затем появился Анку, который посмотрел на меня сквозь решётку камеры. Он снова походил на ангельского фейри, которого я видела на берегу реки. Его татуировки больше не извивались и не двигались по телу. Но у него по-прежнему имелась чёрная дыра в сердце там, где я его застрелила. Казалось, железо начало отравлять его плоть, делая её тёмной.
Он скрестил руки на груди и уставился на меня. Его лицо не выражало никаких эмоций.
— Что случилось с её головой? — спросил он тихим голосом. — Это она сама с собой так поступила?
Внезапная неподвижность остальных рыцарей выбила меня из колеи.
Потом Мелисанда скользнула к нему. Она обвила его шею своими изящными руками и заглянула ему в глаза.
— Я хотела продемонстрировать нашей новой игрушке своё умение колдовать, — промурлыкала она.
Анку бесстрастно посмотрел на неё и убрал её руки со своей шеи. Он не выглядел восторгающимся, но я уже не сомневалась, что они были любовниками. Конечно, они были любовниками — они же оба прекрасны и одновременно отвратительны.
— Думаю, ты сделала уже достаточно, — сказал он. Вокруг Анку поднялись тени. — Мне нужно, чтобы падшая принцесса ментально функционировала для выполнения своей миссии. Иначе во всём этом нет никакого смысла.
Анку взглянул на остальных рыцарей.
— Оставьте её сейчас же. Она должна быть в сознании для своего испытания.
Боль в моём черепе смягчалась только ярким образом того, как мои руки отрывают крылья Мелисанды от её спины.
Я заблокировала остальную часть их разговора, мысленно отступая в туманный мир воспоминаний. Я увидела свою мать, сидящую во главе стола передо мной. В полуденном свете она выглядела великолепно, хотя её белое платье со временем пожелтело, а спереди виднелись тёмно-коричневые пятна. Она взяла серебряную чашу и улыбнулась мне.
— Мир полон волков, Аэнор. Если ты проявишь слабость, они разорвут тебе живот. Не подпускай их так близко. Держи дистанцию. Не проявляй милосердия.
Качнувшиеся железные ворота выбили видение из моей головы, и острая боль в затылке вернулась обратно. Внезапно я так сильно соскучилась по маме, что у меня заныло в груди. Я скучала по ней, как тоскует по своей матери четырёхлетний ребёнок, а не как существо старше ста лет.
Анку выглядел расплывчатым, когда стоял надо мной, и только его глаза оставались ясными. Остальные рыцари ушли.
— Что я здесь делаю? — спросила я. Когда придёт время, я не проявлю к нему милосердия.
Он присел передо мной на корточки, и в его голубых глазах горел небесный огонь.
Он просунул руку сквозь решётку и коснулся моего виска. Мои мышцы обмякли. Меня охватил глубокий, тяжёлый сон.
Глава 8
Проснувшись, я обнаружила, что лежу на боку на скользком полу подземелья, а мои руки всё ещё заломлены за спину. У меня болели плечи. Жук забрался мне на спину, под рубашку.
Поскольку окон не было, я понятия не имела, какое сейчас время суток.