— Ну, вот ты и с нами… — склонилось к нему женское лицо.
Зелёные глаза, ослепительно белая кожа, прямой острый нос, золотистые волосы. Сердце уколола радость узнавания, он прошептал:
— Мама… — и видение исчезло.
Битали, раскинувшись, лежал на траве, полный счастья и наслаждения — именно полный, а не испытывающий блаженство. Полный, как мохнатый козий бурдюк — шипящим молодым вином.
— Как же это?.. Как…
Пальцы нащупали руку недоморфа — Кро крепко сжал её, притянул друга к себе, обнял, уткнувшись носом в плечо:
— Ты не понимаешь, Надодух…
— Это здорово, сосед, — не стал отстраняться Сенусерт. — Это отлично! Я так рад за тебя. Очень рад.
— Как же хорошо! — Кро выпрямился во весь рост, раскинул руки, глядя в сумеречное небо.
У него было такое состояние, что хотелось обнять не только соседа, но и весь мир, всю Вселенную. Принять в себя — и отдаться ей без остатка. Он был чист, обряд корсовинга смыл, стряхнул, содрал с него всё наносное и чужое, оставив одни лишь обнажённые души. И Битали впервые понял, что истинное имя всем трём его душам — это любовь, любовь и любовь! Та самая искра, что досталась людям от их Создателя и сохранилась в каждом дожившем, сохранившем облик праотца, не превратившегося в животное.
Любовь!
Любовь к воздуху и траве, любовь к воде и небу, любовь к ветру, к людям, к тараканам и птицам, любовь к каждой мелочи, из которой состоит великая Вселенная.
— Как же это хорошо!
Слов, чтобы объяснить это состояние, у Битали не было, и он смог выразить чувства лишь импульсом, выпустив его из груди:
— У-у-а-а-а-а!!! — Он уронил руки и уселся обратно на траву, снова крепко сжал руку недоморфа. — Спасибо тебе, Надодух Сенусерт. Спасибо!
— Всегда рад помочь, — буднично ответил сосед. — Ну что, уходим? Полночь скоро.
— Ему нельзя ходить. — Анита и Вантенуа наконец покинули свои живые кресла, приблизились. — Сперва организм должен восстановиться после перерождения. Четверть часа самое меньшее. Пусть отдыхает.
— Девочки, — встал навстречу Кро, взял их за руки. — Спасибо. Это… Это.
Генриетта кинула злой взгляд в сторону Горамник, не убравшей из ладони Битали свои пальцы, на щеках заиграли желваки. Анита невозмутимо ответила юноше:
— Это у каждого происходит по-своему. Но для каждого это самый счастливый день в жизни.
— Да… — Битали обнял сразу обеих девушек, прижал к себе, отпустил, повернулся к недоморфу: — Надодух, ты представляешь, я только что видел свою мать!
— Всё правильно, — кивнула Горамник. — Во время обряда корсовинга души пробивают время и возвращаются обратно в миг рождения, чтобы преобразовать тело для принятия внешних сил. При этом восстанавливаются самые первые воспоминания момента рождения.
— У мамы зелёные глаза, золотые волосы, у неё совсем другое лицо.
— Мамы всегда самые красивые, — улыбнулась Анита. — Правда?
— У мамы, что провожала меня в школу, глаза синие, волосы каштановые, и кожа более смуглая.
— Она так изменилась?
Счастливый, сомлевший тон Битали, сообщавшего эту новость, поначалу скрыл от Сенусерта истинный смысл услышанного. Но уже через минуту он понял и схватился за голову:
— Так значит, я прав?! Я угадал!
— Что угадал? Что прав? — одинаково удивились обе девушки.
— Он не тот, за кого себя выдаёт! — ткнул пальцем в Битали недоморф. — Он сам не знает, кто он такой! У него поддельная мать, поддельный отец, и его прячут от убийц! Значит, я прав, прав! Тёмный Лорд хочет тебя убить, потому что ты его тайный враг! Возможно, будущий его победитель! И он пытается избавиться от тебя, пока ты маленький!
— Можно сказать то же самое ещё раз, но медленно и поподробней? — попросила Горамник, пригладив волосы и слегка дёрнув себя за хвостик на затылке.
— Его постоянно хотят убить! — уже двумя пальцами ткнул в грудь Кро недоморф. — Он несколько раз горел, у него умерло три тотемника, уже в нашей школе на него нападали мёртвая корова и гаруфер. Директор держит его в стороне от остальных, чтобы не пострадали, если что. Учителя ему отметки завышают. В общем, тут какая-то тайна. Я сразу понял: тут что-то не так! Раз Тёмный Лорд хотел его убить, значит он не тот, кто мы думаем. Он тайный принц или что-то такое. И теперь всё так и оказалось! У него другая мать! Не та, кого он за маму всё время принимал! Понятно?!
— Не очень, — покачала головой Анита. — Почему его хочет убить именно Тёмный Лорд?
— Так это же Пророчество! Ты разве не знаешь про Пророчество, по которому Тёмный Лорд вернётся из мира духов и уничтожит всех магов?
— То есть вы решили, что за Битали охотится Тёмный Лорд, только потому, что никогда не слыхали про других злодеев? — вопросительно изогнула брови Горамник. — Нужно было Гофмана на ночь читать. Тогда убийцей оказался бы крошка Цахес. Или русские сказки. Там есть такой зверь — Змей Горыныч. Он тоже в убийцы годится.
— Я серьёзно! — обиделся недоморф. — Между прочим, его призраки видели. Говорили, на них напал какой-то чёрный колдун и послал против Битали.
— А росту он какого? Такого? — Она показала себе на уровень пояса. — Значит, точно крошка Цахес.
— Сама ты… крошка… — недовольно буркнул Надодух.
— Ребята, мальчики, — улыбнулась Анита. — Давайте, я открою вам одну страшную тайну. Невероятный секрет! Вы представляете, у нас в школе есть библиотека! А в ней — много энциклопедий и справочников. А в них — статьи про все Пророчества и про Тёмного Лорда. И про то, ожидается у него какой-то секретный враг или нет. Слушайте, а ведь вам мадам Деборе про библиотеку уже говорила! Вы туда ходили? — Рыжая девица чуть выждала и хихикнула: — Понятно, не ходили. Какие же вы всё-таки… Плохо образованные субъекты. Таким вечно мерещатся всемирные тайны в каждой мышиной норке.
— Сама ты… — повторил недоморф. — Спать на землю положу, будешь знать.
— Нет уж, спасибо. Я лучше у себя в постели отдохну.
— Не получится. Вон, как звёзды светят. Значит, полночь миновала. Возле замка метаморфы давно гуляют. Из них половина в зверином облике себя не помнит. Особенно первые курсы. Старших профессор Традиш в ум всё-таки приводит, они не кинутся. Но младшие порвут запросто, они от парной крови дуреют, и как раз её всю ночь ищут. Так что лучше нам до рассвета остаться здесь.
— Нет! Ни в коем случае! — хором отказались девушки, и рыжая добавила: — Все девочки обязаны ночевать в своих комнатах. Это школьное правило, иначе скандал будет, родителям сообщат и всё такое. Даже исключить могут.
— Бросьте вы! — отмахнулся Надодух. —
Я сколько раз в лесу ночевал, никто и не заметил. Скажи, Битали!
— У мальчиков свои правила, у девочек свои, — отрезала Анита. — Школа за нас отвечает. Поэтому и требует.
— Кое-кто, помнится, в парке просыпался.
И ничего, — припомнил Кро.
— Где и кто просыпается, на это плевать, — покачала головой Генриетта. — Но засыпать должны у себя в комнатах.
— Вы меня не слышите, что ли? — повысил голос недоморф. — Никто ничего не заметит — проверено. Я вам тут постели организую, сами потом проситься станете. А утром вернёмся, никто…
— Сеньорита Долорес заметит, — вздохнула Вантенуа. — Анита права, нам нужно возвращаться. Лучше опоздать, чем не прийти совсем.
— От вас до школы только косточки доберутся! — пообещал Надодух. — Не дурите, потом выкрутитесь.
— Ты чего, совсем не понимаешь? — покрутила пальцем у виска Горамник. — Мальчики и девочки, вообще-то, разное строение организма имеют. И что для вас пустяк, для нас большие последствия может иметь. Школе неприятности не нужны. Не придём ночевать — такой скандал случится, что не до аттестатов будет. Так что, если трусишь, можешь остаться. А мы пошли.
— Вы просто сумасшедшие! — возмутился недоморф. — А раньше вы подумать не могли?
— Кто же знал, что Битали больше трёх часов перерождаться будет? У меня всё за два закончилось! — призналась Горамник. — Да ещё ты тут поляной полдня хвастался, вместо того чтобы сразу обряд начинать.
— Ага, я во всём виноват! А уйти вы не могли, когда поняли, что до ночи не успеете?
— Я хотела, да Вантенуа отказалась, — кивнула на подругу Анита.
— Так и шла бы сама! — презрительно бросила та.
— Ну да. А вы бы тут наверняка чего-нибудь испортили, — многозначительно предположила Горамник.
— Ребята, что же вы делаете? — развёл руками всё ещё не отошедший после корсовинга Кро. — Мы же все друзья, мы же все любим друг друга! Зачем же вы ссоритесь? Обнимитесь, поцелуйтесь, и всё будет хорошо.
— Этот точно не дойдёт, — причмокнул недоморф. — Те, что любят оборотней, долго не живут. А он любит всех. Я это состояние помню.
— Я тоже… — Рыжая подошла к Битали, провела пальцами по его щеке, почти коснулась губами губ: — Хороший мой, если меня обидят, ты меня спасёшь?
— Убью любого!!! — При мысли о том, что крохотную, очаровательную, рыжую доверчивую Аниту кто-то станет мучить, по телу Кро прокатилась волна гнева, в руках сами собой оказались бемгиши.
— Вот видишь? — хмыкнула Горамник.
— Отойди от него, зараза! — чуть запоздало рявкнула Генриетта.
— Это что, твоя собственность? — вскинула брови Анита и помахала перед собой расчёской.
— Но и не твоя!
— Ведьмы вы обе, — махнул на сокурсниц рукой Надодух. — Правда, к нам в школу других и не берут. Ладно. Коли уж так приспичило, давайте выбираться. Через парк идти нельзя, у них там любимое место — на просторе побегать. Сразу сворачиваем влево, за кустами пробираемся ближе к Тихому лагерю, вдоль него за грядки, а потом по прямой к замку прорываемся. Палочку можешь спрятать, это только взрослые маги оборотней парализовать или оглушить могут, у школьников на это силы не хватит, мы так много ещё не накопили. У зверей силы больше, да ещё они защитными заклинаниями прикрыты. Такими же, как наши.
— Ты когда-нибудь причёсывался, Сенусерт? — воткнула расчёску в волосы Анита. — Не знаешь, чем палочка от гребня отличается?