— Онберик!
Орден Пяти Пророчеств
Место, в которое попал Битали, оказалось хорошо освещено. Это был сводчатый зал в форме правильного пятиугольника, причём на каждой стене красовалась выложенная крупными сверкающими камнями восьмёрка из кусающей себя за хвост змеи. Из нижней петли каждой выступал кронштейн, удерживающий медный факел. Огонь на этих светочах полыхал магический — ровный и сильный, не дающий ни запаха, ни треска, и каждый своего цвета: синий, красный, жёлтый, зелёный, фиолетовый. Внизу у каждой стены стоял сундук, и тоже соответствующего цвета. Крышки вокруг замочных скважин были надписаны перламутровыми переливчатыми буквами: «Орден Пяти Пророчеств». Обязательное среди магов предупреждение: не трогай, содержимое защищено смертельными заклятиями. Чтобы никто не попытался открыть случайно, перепутав со своим. Про это учеников в школах в первые же дни предупреждают — дабы не сунулись из любопытства в запретное место.
В центре зала стоял массивный стол, тоже пятиугольный, в окружении пяти кресел, обитых сукном разного цвета. Столешницу украшал знак восьмёрки — но эта выглядела несколько иначе.
В скрещении линий красовался бирюзовый зубчатый шестигранник — общепризнанный знак хаоса. У верхней петли с разных сторон шли знаки двух первых Пророчеств: знак холода и знак жара. Четыре Пророчества Битали изучал по истории ещё в Италии, в Гринике. Первое предсказало Исход, вызванный наступлением на землю Большого Льда, который поглотил легендарную прародину, и помогло магам вовремя начать переселение. Второе Пророчество предсказало Расселение — эпоху расцвета магии, когда чародеев стало так много, что народ страны Ра не мог дать им достаточно сил для жизни. Второе Пророчество указало пусть и трудный, но неизбежный путь спасения и места, куда следовало отправиться основателям новых племён и родов.
Третье Пророчество, оглашённое всего тысячу лет назад, объявило о неизбежности Большой Войны между новыми племенами. Именно в те годы маркиз де Гуяк выстроил этот замок и смог уцелеть во время самого страшного, многовекового побоища, когда маги, колдуны и метаморфы истребляли друг друга тысячами и даже использовали смертных для уничтожения врагов.
После Большой Войны земля превратилась в безжизненную пустыню, на которой осталось почти в сто раз меньше магов, нежели в эпоху Второго Пророчества. Именно тогда и прозвучало Четвёртое Пророчество — пророчество Единения. Уцелевшие маги всех родов и племён приняли Хартию, провозглашающую единство крови всех чародеев, единство законов и единство будущего. Профессор Вильфердо объяснял, что Единение превратило всю планету в единый народ и единую страну, в которой могут случаться мелкие внутренние неурядицы, но уже не разразится новая Большая Война, поскольку больше не существует по-настоящему крупных и сильных врагов. Мелкие свары и войны между семьями или братствами возникали постоянно, но вот большое кровопролитие стало совершенно невозможным.
Про Пятое Пророчество Битали никогда ничего не слышал. Бродили, конечно, всякие слухи — но никто не воспринимал их всерьёз. Однако на столе, на нижней петле восьмёрки, оно было отмечено руной огня: сомкнутыми остриями вверх треугольниками. Зато здесь отсутствовал символ Третьего Пророчества: сломанная ветвь.
Кро подошёл ближе, провёл взглядом по линии восьмёрки: Хаос, Исход, Расселение, Хаос, Единение, Огонь, Хаос…
— Так вот оно что, — пробормотал он. — Пророчество Войны и Хаос — это одно и то же…
И после Пятого Пророчества опять настанет эпоха Хаоса.
Взгляд его упал на сверкающий край столешницы. Вблизи стало видно, что это не инкрустация. В узкие щели стола были вставлены перстни с печатками: знак «змеиной» восьмёрки, нанесённый на синий, красный, зелёный камни.
Кро вспомнил, что именно такой перстень — с рубином — украшал один из пальцев директора школы, профессора Бронте. В душе появилось мальчишеское желание стащить себе хоть один, но Битали удержался. Ведь он не знал, как повлияет перстень на своего владельца, какие силы даст и что отнимет взамен. Не знал, какими заклинаниями они защищены от кражи. Хватало того, что его угораздило попасть в явно запретное место, в святилище какого-то тайного братства. За одно это можно поплатиться очень и очень серьёзно.
«Если здесь горят факела, значит, в любой миг может кто-то появиться!» — обожгло мальчика. Он взмахнул палочкой, выскакивая обратно в коридор, пробежался до дверей винного погреба, проскользнул в него, потом на лестницу — и только тут облегчённо перевёл дух.
— Ну, что хотел, я узнал. — Утёр он пот со лба. — Это не наваждение, это действительно подвал. Отсюда можно выйти просто ногами.
Огонь он зажигать не рискнул — положил ладонь на стену и пошёл наверх, пока пальцы не ощутили, как ровная шершавая стена сменилась выпуклыми покатыми боками валунов. Поднявшись на полвитка, мальчик в очередной раз использовал «онберик» и выбрался в обширное помещение, заставленное низкими деревянными лавками. В густом от влаги воздухе витали ароматы ванили и жасмина.
— Надо же, душевая! — с усмешкой сказал Битали.
Однако после неожиданно долгого приключения у него осталось только одно желание: спать. Да и время было слишком позднее. Мальчик развернулся, вышел обратно на лестницу, аккуратно отмерил два витка вверх, с первой попытки попал в коридор, свернул к сфинксу и стукнул его палочкой по носу:
— Верхний боевой ярус!
В комнате было сумрачно, как на лестнице: солнце скрылось, никакого света не горело.
— Это ты, Кро? — сонно спросил из темноты недоморф. — С лёгким паром…
— Спасибо. — Битали нащупал шкаф, сунул полотенце на полку. — Слушай, Надодух, ты можешь завтра показать мне замок? Чтобы я хоть примерно разбирался, где и что. Без проводника тут собственной тени не найдёшь.
— Могу, мне не жалко… — Недоморф протяжно зевнул. — Спокойной ночи.
— Кра-а! Кра-а… Кра… Кра!
Хриплое, простуженное карканье заставило Битали открыть глаза и перевернуться на живот. Через край подушки он различил своего соседа, сжимающего в одной руке волшебную палочку, а на пальце другой удерживающего чёрного с проседью ворона. Недоморф стоял у приоткрытого окна совершенно голый — что, при его мохнатости, не имело значения.
— Закрой, сквозит, — зевнул Кро.
— Какая разница, всё равно вставать, — не оборачиваясь, ответил Надодух. — Это Черныш, мой тотемник. Не сидится ему в стропильной, всегда сбегает, сколько ни сажал. Боится, что я завтрак просплю и не принесу ничего. А в стропильной, между прочим, тотемников кормят три раза в день отборным мясом… — Последние слова, произнесённые укоризненным тоном, относились уже к ворону.
— Ка-а-ар-р-р! — захлопав крыльями, недовольно ответил тот.
— Ты знаешь, Битали, — оглянулся недоморф, — по-моему, он магию куда лучше меня изучил. Из любой клетки всегда выбирается и из любой кладовки. Как у него это получается? Не представляю.
— Ты выбрал тотемником ворона? — Кро зевнул ещё раз, потянулся до хруста в суставах и откинул одеяло. Западные окна башни оставались чёрными, но восточные уже порозовели, окрашивая стены в буро-кровавый оттенок. Птица была права: в леса Плелан-де-Гранда пришёл новый день. — Собираешься прожить триста лет?
— Почему бы и нет? — не понял сосед. — Чего плохого, коли триста зим увидишь? Правда, Чернышу столько, боюсь, не вытянуть. Ему уже за двести. Деда моего пережил. Лети давай! Как вернусь, покормлю.
Недоморф ловко метнул птицу за окно и быстрым движением волшебной палочки заставил створку захлопнуться.
Битали, ёжась от свежести, распахнул шкаф, задумчиво посмотрел на коробку с зубной щёткой и порошком, лежащие поверх чистенького полотенца.
— Слушай, сосед, — поинтересовался он, — ты зубы по утрам чистишь?
— Я их никогда не чищу! — возмутился тот. — Если их не чистить, между клыками остаются кусочки мяса, загнивают, и когда кого-то кусаешь, даже несильно, враг скоро умирает от заражения крови.
— Да? — Битали невольно передёрнул плечами.
— Шучу, шучу, — рассмеялся недоморф. — Подожди, сейчас полотенце возьму.
Благодаря соседу, этот поход в душевую обошёлся для Кро без приключений. Через четверть часа они вернулись в свою комнату, пахнущие душистым яблочным мылом и сверкающие жемчужными зубами, переоделись и отправились в столовую — сбив перед сфинксом с ног рыжего большеглазого мальчишку.
— Привет, Цивик! — перешагнул через него недоморф.
— Привет, — понуро и безропотно ответил тот, стряхивая с полотенца просыпанный зубной порошок. — Не помнишь, чего у нас первым уроком?
— Математика! — бодро отозвался недоморф. — Но ты лучше сразу все учебники бери, а то опять перепутаешь!
— Я пробовал… — Судя по тону мальчика, даже в этом случае нужной книги у него не оказывалось.
Недоморф между тем, не дождавшись ответа, уже мчался по коридору. Сразу за ковром, расшитым арабской вязью, он свернул влево, бодро сбежал по узкой лестнице, и они с Кро оказались на густо заросшем низкой зелёной травой внутреннем дворе замка, украшенном лишь пятью баскетбольными корзинами. В самом центре возвышался небольшой пенёк, который можно было бы принять за возвышение для судьи — если бы не отверстия, из которых струился сизый дымок. Со всех сторон, прямо из стен замка выскакивали ученики, чтобы уже через несколько шагов провалиться сквозь дёрн. Получалось не у всех — несколько девочек лет восьми, сбившись в кучку, старательно притоптывали пятками, кружась близ самой высокой башни. Напротив них, у Кро на глазах, подросток в длинном свитере и шортах бодро нырнул — но не провалился вниз, а растянулся на траве, вздыбив её носом в бодрый хохолок. Битали вдруг вспомнил, что уходить сквозь препятствие вниз его никто не учил, и тронул соседа за плечо:
— А тут есть проход для новичков?
— До центра не ходи, на стол упасть можешь, — ответил Надодух и солдатиком ушёл в глубину.
Делать ничего не оставалось. Битали выхватил палочку и ткнул её в дёрн перед носком туфли, отчаянно выплеснув страх в опорное слово заклинания: