Я задумался, где мог сейчас быть Бонд. Когда Медея сквозь Огонь Нужды пронесла меня в Темный Мир, Эдвард Бонд в тот же самый момент должен был вернуться на Землю. Я иронически улыбнулся и представил себе, как он должен быть удивлен. Возможно, он пытается вернуться в Темный Мир. Но без помощи Фрейдис все его попытки будут бесполезны, а Фрейдис помогала сейчас мне, а не Бонду.
Бонд останется на Земле. Замены больше не произойдет, если это будет зависеть от меня. А это зависело от меня. Может быть, Фрейдис и была очень сильной колдуньей, но сможет ли она выстоять против человека, который убьет Ллира? Я этого не думал.
Сквозь пелену тумана я бросил взгляд на Лоррина. Дурак! Да и Арис была из той же породы. Только у Фрейдис хватило здравого смысла не доверять мне.
Но сначала должен погибнуть самый сильный из всех моих врагов – Ллир. Затем члены Совета, и только потом уже лесные жители испытают на своей шкуре мою власть. Только тогда они узнают, что я – Ганелон, а не земной слабак Эдвард Бонд!
Я выкинул воспоминания Эдварда Бонда из памяти. Я загнал их глубоко-глубоко. Я полностью стер их.
Как Ганелон, я буду драться с Ллиром.
Как Ганелон, я буду править Темным Миром.
Править – огнем и мечем!
14. Огонь жизни
За много часов до того, как мы достигли Кэр Ллира, мы увидели его, сначала как темную тучу на фоне ночного неба, медленно, постепенно превращающуюся в огромную скалу на фоне занимающейся зари.
Наши тени бежали вперед и лошади давили их своими копытами. Холодный, освежающий ветерок шептал – шептал о жертвоприношениях в Кэр Сикэйре, об ищущих мыслях Совета, которые распространялись на все земли.
Кэр Ллир высился на фоне темной ночи, охраняя ее!
Огромным был Кэр и чужим. Он казался бесформенным, как будто Титан строил себе дом из скал, небрежно собирая самые высокие вместе. И тем не менее я помнил, что в его странной геометрии был свой расчет.
Две колонны по пятьдесят футов высотой каждая стояли как ноги Колосса, а между ними находился никем не охраняемый вход. И только здесь во всем замке можно было видеть посторонний цвет. Завеса из сияющей радуги переливалась над входом как вуаль. Переливающаяся, полупрозрачная ткань завесы колебалась и дрожала, как будто ветер играл складками нежного шелка.
Пятидесяти футов в высоту была эта завеса и двадцати футов в ширину, а сверху и за ней нависал мрачный замок, здание-гора, которое в незапамятные времена было построена давно забытыми людьми. Он нависал на фоне окрашенного зарей неба, в тучах, и от этого зрелища перехватывало дыхание.
От Кэр Ллира веяло мертвенным холодом и леденящим души страхом, лесные жители дрожали как листья под порывами осеннего ветра. Их и без того неровные ряды нарушились, затем вновь сомкнулись, когда я поднял руку, а Лоррин отдал приказ.
Я стал оглядывать низкие холмы, окружающие нас.
– Никогда в моей памяти или в памяти моих отцов не подходили люди так близко к Кэр Ллиру, – сказал Лоррин. – За исключением членов Совета, конечно. Да и лесные жители не пойдут дальше за мной, Бонд, они пойдут за тобой.
Далеко ли они пойдут? Я едва успел задуматься, как один из лесных жителей предупреждающе крикнул. Приподнявшись на стременах, он указывал на юг.
За холмами, скача сломя голову, в облаках пыли появился отряд всадников, и их доспехи сияли под красным солнцем!
– Значит, все-таки кто-то ускользнул из замка, – сказал я сквозь зубы. – И члены Совета были предупреждены!
Лоррин ухмыльнулся и пожал плечами.
– Не так их и много.
– Достаточно, чтобы задержать нас. Лоррин, останови их. Если члены Совета скачут с охраной, убей их всех. Не дай им проникнуть в Ллир до тех пор, пока…
– Пока?..
– Не знаю. Мне нужно время. Сколько, не могу сказать. Битва с Ллиром и победа над ним – это дело не одной минуты.
– И дело не для одного человека, – с сомнением произнес Лоррин. – Если бы мы были рядом с тобой, победа была бы тебе обеспечена.
– Я знаю оружие против Ллира, – сказал я. – Его может держать в руках один человек. Но сдержи натиск стражников и членов Совета. Дай мне время!
– Ну, это-то как раз нетрудно, – сказал Лоррин, и глаза его возбужденно блеснули.
– Гляди!
Заворачивая за холм, цепочкой, один за другим скакали за вооруженными стражниками фигуры в зеленом, пришпоривая своих лошадей.
Это были женщины леса, которых мы оставили в долине. Сейчас они были вооружены, и я видел блеск мечей, и мечи были не единственным их оружием. Раздался треск, поднялось облачко дыма, и один из стражников вскинул вверх руки, свалившись с лошади.
Эдвард Бонд знал, как делать ружья, а лесные жители научились ими пользоваться!
Во главе женщин я заметил две фигуры. Одна – худенькая, подвижная девушка, чьи волосы развевались сзади как знамя – Арис. И рядом с ней на громадном белом скакуне мчалась женщина, чьи гигантские формы я не мог спутать даже на таком большом расстоянии. Фрейдис пришпоривала своего слоноподобного коня, как Валькирия, рвущаяся в битву!
Фрейдис, Арис и женщины из леса!
Смех Лоррина не скрыл его возбуждения.
– Наконец-то они попались нам, Бонд! – вскричал он, и кулак его крепче сжал поводья. – Наши женщины скачут по пятам, а мы атакуем их в лоб и с флангов. Мы сокрушим их в порошок. Пусть боги помогут мне и оборотень будет с ними!
– Тогда скачи, – резко оборвал я его. – Хватит болтовни! Скачи и сокруши их! Не пусти их в Кэр!
С этими словами я пришпорил лошадь, низко пригнулся к ее гриве, с быстротой ветра помчался к черной горе впереди меня. Понимал ли Лоррин, насколько убийственным было то поручение, которое я дал ему? Матолча, может быть, ему и удастся убить, так же как и Медею, но если вместе со стражниками Совета скачет и Эйдерн и если она хотя бы на секунду снимет капюшон со своего лица, ни меч, ни пуля не спасут от гибели лесных жителей.
И тем не менее все это займет у них время. А если ряды лесных жителей здорово поредеют, то тем лучше для меня. Я посчитаюсь с Эйдерн так, как найду нужным.
Впереди возвышались черные колонны. Позади меня раздались крики и послышалась ружейная пальба, но холм скрыл от меня развернувшиеся события.
Я спрыгнул с лошади и остановился между колоннами. Сверху чудовищно возвышался Кэр – концентрация всего того зла, которое раскинулось по всему Темному Миру.
В нем жил Ллир – мой смертельный враг!
В моей руке все еще был меч, который я взял у одного из лесных жителей, но я сомневался в том, что он может мне пригодиться. Тем не менее, я убедился, что меч надежно укреплен на моем поясе, когда я сделал шаг вперед.
Завеса сверкала и переливалась передо мной, как радуга. Я сделал шаг и прошел сквозь нее.
Примерно в двадцати шагах было совсем темно. Затем появился свет.
Но это был свет, который можно видеть высоко в горах – такой яркий и сверкающий, что слепил глаза. Я стоял без движения, ожидая. Постепенно свет стал сверкать как бы по определенной системе, вырисовывая в воздухе арабески.
Вокруг меня вились снежинки, но было не холодно, нет. Меня, наоборот, окружала тропическая теплота.
Сверкающие снежинки подплывали ко мне. Они опустились на мое лицо и руки. Они прошли сквозь одежду и впитались в кожу. Они не причинили вреда. Наоборот, тело мое жадно впитывало этот снежный ком энергии – и оставалось пронизанным этой энергией.
Прилив жизненных сил разлился по моим жилам.
На белом фоне я увидел три серых тени. Две высоких и одну маленькую, легкую, как тень ребенка.
Я узнал их, поняв, кто их отбрасывает.
Я услышал голос Матолча:
– Убей его, сейчас же!
И ответ Медеи:
– Нет, ему не надо умирать. Он не должен умереть!
– Нет, он должен! – проревел Матолч, и тонкий, бесполый голосок Эйдерн присоединился к его голосу:
– Он опасен, Медея. Он должен умереть, а убить его можно только на Алтаре Ллира. Потому что он посвящен Ллиру.
– Ему не надо умирать, – упрямо ответила Медея. – Если можно сделать его безвредным, безоружным, то пусть живет.
– Как? – спросила Эйдерн. Вместо ответа ведьма в алом сделала шаг вперед из слепящего молочного сияния.
Больше уже не тень и не серая масса – Медея, ведьма Колхиды, стояла передо мной.
Ее темные волосы ниспадали до колен. Темный взгляд алых глаз вперился в меня. Она была само зло и изменчива как Лилит.
Я положил руку на рукоять своего меча. Но вытащить его из ножен я не смог. Я не мог пошевелиться. Снежинки еще быстрее закружились вокруг меня, пропитывая все тело, чтобы предать меня.
Позади Медеи две тени наклонились.
– Власть Ллира держит его, – прошептала Эйдерн. – Но Ганелон силен, Медея. Если он сокрушит эти силы, мы погибли.
– Но к этому времени у него не будет никакого оружия, – сказала Медея и улыбнулась мне.
Теперь я действительно понял ту опасность, которая мне грозила. Моя шпага легко могла пронзить горло Медеи, и от всей души я жалел, что не сделал этого раньше. Потому что я вспомнил, в чем заключалась сила Медеи. Мутация, которая отличала ее от остальных, состояла в том, что она высасывала из организмов людей жизненные силы, почему ее и называли вампиром.
Я вспомнил те ее жертвы, которые видел. Стражников с мертвыми глазами, рабов замка – костюмы, ходячие костюмы, а не люди. Живущие мертвецы с вытянутой из них душой, безразличные ко всему на свете, даже к собственной жизни.
Руки ее обвились вокруг моей шеи. Губы ее потянулись к моим. В руке она держала свой черный жезл. Она дотронулась им до моей головы и мягкий шок, отнюдь не неприятный, пробежал по моему черепу. Я знал, что это обычный проводник, и безумный, истерический смех потряс меня при виде этого оружия.
Волшебство здесь было ни при чем. Это была наука, высоко развитая наука, годная только для тех, кто ей был выучен, для мутантов. Медея питалась энергией, но не путем волшебства. Я видел слишком часто, как используется этот жезл, чтобы не понимать его действия.