Глава 12
— И всё же хорошо, что вы пробились, — суровое лицо предводителя тевтонов изменилось. Теперь мастер Бернгард улыбался. Почти весело, почти открыто, почти искренне. — Такая удача выпала не всем.
— Не всем? — нахмурился Всеволод.
О чём это он?
— Из Северной Сторожи до Серебряных Ворот добрались лишь два десятка израненных рыцарей. Остальные, вместе с вожаком-ярлом, пали в пути от клыков и когтей тёмных тварей…
«Ага, значит, есть ещё и Северная Сторожа, — пронеслось в голове Всеволода. — Но два десятка… Это же почти ничего!»
— …Помощь из Южной Сторожи не дошла вовсе.
«И Южная есть… И — не дошла… Вовсе…»
— Неужто, и их всех нечисть перебила? — сник Всеволод.
— Не нечисть — люди, — вздохнул Бернгард. — Сарацины, спешившие сюда, не смогли благополучно миновать Иерусалимское королевство[5] и обойти границы Романии[6]. В боях погибли все, кроме нашего гонца, посланного за подмогой на юг. Ему удалось вернуться.
Всеволод не сразу осознал, о чём речь. Осознав же…
— Сарацины?! — в изумлении воскликнул он. — Тевтонские рыцари призвали на помощь сарацин?!
Бернгард криво усмехнулся.
— Беда грозит всему людскому обиталищу. А в жарких песках Палестины, возле берегов Мёртвого моря тоже имеется древняя кровавая граница, над которой стоит своя Сторожа. У магометан, как и у нас, есть воинское братство, посвящённое в тайну тёмного мира. Туда-то, в это братство, я и посылал гонца. Набег есть Набег и сейчас нет большой разницы, кто встанет на пути нечисти — христиане или мусульмане. Пришло время позабыть былые распри. Разве не так, русич?
Всеволод кивнул. Ну да, пришло. Наверное. Раз уж в тевтонской крепости ради общего дела собрались и немцы, и русские дружинники, и степные язычники…
— Мы, татары, — начал перечислять Всеволод, загибая пальцы, — рыцари из северных земель, сарацины… Кто ещё, мастер Бернгард? За кем ещё были посланы гонцы?
— Ни за кем, — неожиданно сухо ответил немец. — Больше мы никого не ждём. Других дозоров на границе миров нет. А если даже и есть, то мне о них не ведомо.
— Значит…
Всеволод обвёл растерянным взглядом крепостной двор, заполненный вооружёнными людьми. Сейчас-то здесь было даже тесновато. Но вряд ли это надолго. Если никакой подмоги больше не будет.
— Значит…
Бернгард ждал — вежливо и терпеливо.
А подмоги — не будет.
— Значит, это все? — Всеволод неопределённо махнул рукой вокруг.
— Это значит, что, благодаря вам, гарнизон крепости стал многочисленнее, чем прежде, — тевтон снова улыбался. Правда, натянуто и скупо. — Нас сейчас даже больше, чем было в начале Набега. Ненамного, но всё же больше.
— Но твари тёмного обиталища — их-то меньше не становится, — хмуро заметил Всеволод.
— Не становится, — согласился Бернгард. — Каждую ночь их тоже становится больше.
— А вы…
— А что мы? Мы в меру своих сил уничтожаем нечисть.
— Убиваете одних, освобождая место для других?
— Это не самое важное.
— А что же тогда важно?
— Что замок по-прежнему в наших руках. И что есть ещё, кому его защищать. И пока дело обстоит так, будет и надежда.
— Какой в ней прок, в той надежде? — невесело усмехнулся Всеволод. — Рано или поздно Серебряные Ворота падут. Так есть ли смысл удерживать обречённый замок.
— Обречённый? — тевтонский магистр сдвинул брови. — В твоём сердце говорит страх, русич?
Всеволод покачал головой:
— Непонимание. Отсиживаться по ночам за стенами, теряя бойцов и растрачивая драгоценное время на дневные вылазки — неразумно.
— Вообще-то днём мы истребляем нечисть десятками, а то и сотнями.
— А ночью приходят тысячи, да, мастер Бернгард?
— Что ты предлагаешь?
— Действовать. Напасть самим. Пробиться через границу миров…
Сагаадай и Золтан, слушавшие их разговор, чуть придвинулись к Всеволоду. Оба тем самым будто без слов выражали ему свою поддержку.
— И? — с вежливым интересом поинтересовался Бернгард. — Что дальше?
— Сделать то, что следовало делать с самого начала, — с вызовом бросил Всеволод. — Пока ещё не поздно… пока не стало совсем поздно.
— Что именно? — мастер Бернгард смотрел на него уже со злой насмешкой. — Что — сделать?
— Если тёмные твари приходят в наш мир, нам тоже нужно найти способ, чтобы… — Всеволод выдержал паузу и закончил: — Чтобы проникнуть в их мир.
— Думаешь, там, на земле тёмного обиталища, в открытом поле мы перебьём больше нечисти, чем здесь, за Серебряными Воротами?
— Там у нас будет шанс устранить главную опасность.
— Да? В самом деле?
— Чёрный Князь! — горячо воскликнул Всеволод. — Его следует убить там, прежде, чем он появится здесь.
— Чёрный Князь? — Бернгард поднял бровь. — Ты, вероятно, говоришь о…
— О Чёрном Господаре — так называют его угры, — не очень вежливо перебил Всеволод убелённого сединами собеседника. — Волохи именуют его также Шоломонаром и Балавром. Татары — Эрлик-ханом. Вы же, немцы, зовёте его Нахтриттером, Рыцарем Ночи.
Тевтонский магистр глубокомысленно кивнул:
— У него имеются и иные имена и прозвища. Царь-змей, Василиск который есть Гебурах, воплощение пятого Сефирота власти — власти ненависти, разрушения и тьмы…
— Гебурах? Сефирот? — насупился Всеволод. Слова были незнакомыми и пугающими. Но бесстрастно-холодный тон тевтонского магистра пугал ещё больше.
— Я использую древний язык каббалистов и магических трактатов гримуаров, — объяснил Бернгард.
— А-а-а, — с кривой усмешкой протянул Всеволод. — Выходит, во главе эрдейской комтурии стоит маг и каббалист?
Впрочем, после алхимической лаборатории, упрятанной в замковых подземельях, это не очень-то и удивляло.
— Каббала, равно как и чёрная магия, чужда рыцарям Креста, — строго ответствовал Бернгард. — Но древний язык запретных искусств порой точно отражает глубинную суть явлений. А суть такова. Рыцарь Ночи, Шоломонар, Чёрный Господарь или, как ты его называешь, Чёрный Князь, входя в чужое обиталище, обретает власть над оным. Власть, которую способен ограничить лишь он сам. Если, конечно, у него возникнет такое желание. Как думаешь, это странное желание может возникнуть у самого жуткого исчадия тьмы?
Всеволод промолчал. Бернгард продолжил:
— С приходом Шоломонара, алчущего крови, прежний мир перестаёт быть таковым. На месте старого обиталища разрастается иное, новое, вполне пригодное для Рыцаря Ночи и прочих тёмных тварей, но опасное для человека. Беззаботный мир, впустивший чужака, становится для него трапезным столом…
— Ну, это-то как раз мне известно, — процедил Всеволод. — О том, что пропускать Чёрного Князя через рудную границу нельзя, я наслышан. И раз уж невозможно закрыть взломанную границу, следует изничтожить врага за нею.
Бернгард хмыкнул:
— Видишь ли, русич, порушенную рудную черту способна восстановить лишь кровь Изначальных. И лишь тому, в ком течёт эта кровь, под силу совладать с Рыцарем Ночи. Тебе известны такие герои?
Всеволод вновь не ответил. А что отвечать? Легендарных Изначальных давным-давно нет в этом мире. Да и потомки Вершителей так просто уже не сыщутся.
— Вот то-то и оно, русич, — вздохнул магистр. — Потому-то Сторожи и поставлены у Проклятых Проходов. Поставлены сторожить и оберегать, но не более того.
На миг Всеволод растерялся — но только на миг.
— А всё же нужно попробовать! Никому ведь не известно наверняка, что простому человеку не справиться с Чёрным Князем? Случается и так, что старые предания лгут!
— Старые предания никогда не лгут, русич, — посуровел лицом Бернгард. — К тому же то, о чём я сказал — это не предание. Это правда. Самая что ни на есть истинная истина.
Судя по тону, магистр верил в это всей душой. Может, действительно — истина?
— Всё равно! — упрямо мотнул головой Всеволод. — Нужно попытаться! Если уж не остаётся иного выхода.
Глава 13
Всеволод покосился на Золтана, не так давно покинувшего со своими бойцами заставу на Брец-перевале. Отважные шекелисы, осознав, что стеречь горный проход нет больше никакого смысла, предпочли присоединиться к русской дружине и отправиться к Серебряным Вратам. Практически — в пасть тёмным тварям. Простым угорским ратникам, прежде никак и ничем не связанным с дозорами Сторож, на это хватило воли и смелости.
Теперь же, судя по всему, настал черёд всем им идти ещё дальше, ещё глубже в эту самую пасть. И пусть тёмное обиталище подавится! И пусть Чёрный Князь сдохнет! Если им повезёт. Если очень повезёт… очень-очень…
Но так — хоть какая-то надежда!
— Иной выход есть всегда, русич, — задумчиво проговорил Бернгард. — и у нас он есть тоже. А выход простой. Запереть Серебряные врата и биться из-за них. И тем самым просто делать своё дело.
— Наше дело — остановить Набег! — тряхнул головой Всеволод.
— Если граница миров открыта — Набег не остановить, — рассудительно заметил Бернгард. — Наше дело — защищать людское обиталище столько, сколько это возможно.
— Но ведь рано или поздно…
Всеволод запнулся и сказал иначе:
— Этот замок обречён, мастер Бернгард.
Нежданная улыбка вдруг скользнула по устам тевтона.
— Что ж, я вижу — говоря такое, ты не боишься, русич. Дело вовсе не в страхе, а в излишней смелости, затмевающей разум. Смелости от незнания. Которая сродни глупости.
Тевтонский магистр выражения не выбирал.
Всеволод вспыхнул и сжал кулаки. Немец же продолжал спокойно, не обращая на состояние гостя ни малейшего внимания:
— Слепая, безрассудная, глупая смелость, сиречь смелая глупость порой опаснее страха, ибо страх хотя бы водит дружбу с осторожностью. Смелость же и глупость не видят ничего, кроме самих себя.
— Почему ты отвергаешь мой план? — глухо процедил Всеволод. — Зачем надсмехаешься надо мной?