Долгая молитва, скорая трапеза…
В просторном помещении с длинными, составленными «воротцами» столами и лавками было тихо, как на поминках. Тевтоны жевали молча и быстро. Без удовольствия глотали неаппетитную стряпню. Думали о невесёлом: о приближающейся ночи и предстоящей битве думали. Безмолвными тенями скользили кнехты и оруженосцы, прислуживавшие за столом.
Вместе с воинами Всеволода, Сагаадая и Золтана ужинали и рыцари Бернгарда, вернувшиеся из дневной вылазки. Сам магистр сидел во главе унылого пиршества: видимо, уже попрощался с павшими.
Бернгард, похоже, был не в духе. Ел тевтонский старец-воевода мало и часто посматривал исподлобья в сторону русского воеводы. Так зыркал, что кусок в горло не лез. Всеволод старался игнорировать испытующие взгляды Бернгарда, а под конец трапезы попросил у хозяина замка позволенья отнести немного пищи к себе в комнату.
Для оруженосца… Который не смог выйти… Потому что готовит перед боем снаряжение господина… Ну, и прочая чушь, высказанная во всеуслышание. Бернгард кивнул, поджав тонкие губы.
Тевтонского кнехта с парой деревянных мисок Всеволод лично сопроводил до своей двери. Он велел помощнику поставить чашки на пол и уходить. Выждав, пока кнехт удалиться, постучал условленным стуком, позвал…
Дверь распахнулась сразу. Будто с той стороны его ждали, положив руку на засов. А ведь, пожалуй, что так оно и было. Эржебетт, привалившись спиной к дверному косяку, вперилась взглядом в своё ложе. Её лица Всеволод в полутьме не разглядел, но по напряжённой позе понял: девчонку что-то не на шутку встревожило.
Что на этот раз?
— В чём дело? — тихо-тихо, одними губами спросил Всеволод.
А руки уже непроизвольно тянулись к мечам.
Эржебетт приложила палец к губам…
«Просит не шуметь…» — понял Всеволод.
… потом — к уху…
«… И послушать»
… а после тем же пальцем указала на… На сундук у стены? На стену за сундуком?
Он прислушался. Услышал тихое поскрябывание. Где-то там — то ли за сундуком, то ли под сундуком. Выдохнул с облегчением. Эх, Эржебетт, Эржебетт… Правду говорят, что пуганая ворона куста боится. Видать, Бернгард тебя, бедняжку, так настращал, что теперь даже вездесущее мышиное племя не даёт спокойной жизни.
Всеволод вложил уже вытянутые наполовину мечи обратно в ножны. Подошёл к её ложу. Гаркнул в голос:
— Ух!
Громыхнул об пол тяжёлым сапогом.
Ну, вот и всё. Вот и тишина.
— Не бойся, Эржебетт. Мыши…
Девчонка растеряно хлопала глазами. «Ну, дурёха!» — ласково подумал Всеволод.
— Мыши, понимаешь, мы-ши, — попытался втолковать он. — Пи-пи-пи, понимаешь?
Она натужено улыбнулась в ответ. Может, просто грызунов боится? Что ж, у девчонок такое бывает…
— Поешь, — сказал Всеволод. — Тут урвал кое-что принесли с тевтонского стола. Не самые изысканные яства, конечно, но всё-таки. Эвон, даже мышки еду почуяли, сбежались…
Поужинать они в тот вечер успели. Отдохнуть — нет. Насладиться друг другом — и подавно. А ведь славно всё складывалось. Эржебетт, насытившись, потупила взор. Чуть покраснев (Ишь, стыдливая какая… до поры до времени.) сбросила одежды и первой потянулась к Всеволоду, вновь ища у него защиты, успокоения и чего-то большего, но…
Сегодня не суждено было повториться безумству их первой страстной ночи. Та ночь в монастыре прошла спокойно, эта — нет.
Багровое закатное зарево угасло быстро. Бесследно сгинули в ночном мраке последние отблески закатившегося светила. И почти сразу же наблюдатели на сторожевой площадке донжона подняли тревогу.
Протяжный рёв сигнального рога огласил сгустившиеся сумерки.
Замок, замерший в тягостном ожидании, ожил.
Эржебетт — обнажённая, и такая манящая — вздрогнула.
Всеволод отстранился от девушки. Пробормотал:
— Извини, не до того сейчас.
Не хотелось, ох как не хотелось уходить, но хорош же будет воевода, милующийся со своей зазнобой, пока дружина бьётся с нечистью.
Он выглянул в узкое окошко-бойницу. Внизу — суета, топот, крики, бряцанье оружия, яркие огни факелов, мечущиеся тени. Облачённые в броню и похватавшие оружие тевтоны спешили на стены.
Эржебетт порывисто встала и подхватила одежду, готовая следовать за Всеволодом. Только сейчас это совсем ни к чему. Тем более, в этаком-то виде! «Хорошо хоть сам раздеться не успел», — промелькнуло в голове.
— Запрись и жди, — бросил Всеволод встревоженной девушке.
Чтоб понятней было — указал на дверь, на засов.
— Не бойся, Бернгард сюда не явится.
Не до Эржебетт ему сейчас будет. Во время штурма место тевтонского старца-воеводы — на стене.
Облачившись в броню и схватив мечи, Всеволод выскочил из комнаты. Уже на бегу услышал, как стукнул засов. Хорошо… Заперлась. Будет ждать.
Русичи, татары и шекелисы, не получавшие пока никаких приказов, собрались во внутреннем дворе замка. Встали в серёдке, в широких проходах так, чтобы не мешать суетившимся у стен орденским рыцарям и кнехтам.
Тевтонского магистра Всеволод отыскал в надвратной башне. Мастер Бернгард при полном доспехе, в шлеме с поднятым пока забралом, с мечом на перевязи и с шестопёром на правом запястье стоял на широкой боевой площадке между двумя разложенными шалашиками кострами. Рядом к заборалу были прислонены несколько факелов, в сторонке лежала охапка толстых, обмотанных промасленной паклей зажигательных стрел. У бойниц — три тяжёлых крепостных арбалета.
Над кострами уже поднимались струйки дыма. «Только-только разожгли», — догадался Всеволод.
Магистр что-то объяснял столпившимся вокруг немцам. Латная перчатка Бернгарда указывала на ров. Широкий провал с небольшой плотной насыпью по краю, чернеющий между внешней замковой стеной и осиновым частоколом, едва просматривался в темноте. Однако и без помощи ночного зрения Всеволод разглядел топорщившиеся внизу бесформенные завалы: связки хвороста, сухие ветки и сучья, цельные лесины. От рва тянуло чем-то резким, противным. Уложенный за день гигантский костёр щедро полили горючей смесью. Немного огонька — и всё вспыхнет за милую душу!
— Как прикажу поджигать, палите одновременно там, там, и вон там ещё, чтобы огонь пошёл отовсюду сразу, во все стороны, — услышал Всеволод слова орденского старца-воеводы. — Брат Томас, за ров отвечаешь ты…
Однорукий кастелян, лицо которого уже закрывал глухой горшкообразный шлем, Конрад, ещё не надевший своего шлема, и ещё четверо кнехтов в открытых касках с широкими полями кивали, внимая распоряжениям магистра.
— Штурм? — Всеволод подступил ближе. — Уже?
Магистр мельком глянул на него:
— Пока ещё нет, русич. Пока Проклятый Проход только открывается. Видишь, во-о-он там…
Бернгард махнул в сторону горного плато. Отсюда Мёртвое озеро было видно не так хорошо, как с верхней площадки донжона, но всё же видно. Поверхность зловеще светилось в темноте. Как и рассказывал Томас, от воды, словно от гигантской болотной гнилушки, шёл тусклый зеленоватый свет. Свечение поднималось снизу и рассеивалось то ли в пелене густого тумана, то ли в клубах невесть откуда взявшегося дыма, который густо вился над мёртвыми водами.
Вот, значит, как оно открывается… Озеро. Проклятый Проход. Порушенная рудная граница.
— Сколько у нас времени? — поинтересовался Всеволод.
Бернгард пожал плечами:
— Столько, сколько потребуется нечисти, чтобы спуститься с плато и подойти к замку. Где-то к полуночи твари будут здесь. Впрочем, те нахтцереры, которые прошли границу прежде, а днём отсиживались по окрестностям, окажутся под стенами раньше. Так что чем скорее мы подготовимся к битве — тем лучше.
Это верно. С этим Всеволод был полностью согласен.
— Что делать нам, мастер Бернгард? Где встать? Мои дружинники, татары и шекелисы ждут.
Магистр ненадолго задумался и, приняв решение — кивнул:
— Скажи Сагаадаю, пусть поставит своих лучников на северную стену. Там не хватает хороших стрелков.
Бернгард повернулся к кастеляну:
— Брат Томас, пока есть время, распорядись выдать степнякам огненную смесь и зажигательные насадки на стрелы. Наконечники с серебром у них имеются, но в колчанах у татар есть и обычные стрелы. Нужно, чтобы от них тоже был прок.
— Сделаю, мастер Бернгард, — однорукий рыцарь бегом бросился вниз по каменной лестнице.
— А остальные? — нахмурился Всеволод. — Что делать остальным?
— Ждите внизу, во дворе замка, — не оборачиваясь, ответил магистр.
— Вообще-то, мы ехали сюда не ждать…
— А сражаться, — перебил его тевтон. — Знаю. И это от вас не убежит, русич. Я пошлю твою дружину туда, где будет особенно туго. Но для этого вы должны быть под рукой. Свежими и злыми.
Похоже, орденский старец-воевода решил пока подержать союзников в резерве. Что ж, ладно. Со своим уставом в чужой монастырь не лезут, а Бернгард давно защищает этот замок. Ему, должно быть, виднее, но…
— Я останусь здесь, — сказал Всеволод. — Хочу видеть всё.
— Твоё право, — магистр пожал плечами. — Я тоже буду на воротах. Отсюда, в самом деле, видно многое.
Глава 17
Первый натиск отбили без особого труда и без жертв. Обошлись, по большей части, луками и арбалетами. Сначала в ход пошли зажигательные стрелы, обмотанные паклей и густо пропитанные липким горючим составом из подземной алхимической лаборатории.
Как только на подступах к замку замелькали белёсые, хорошо различимые в темноте фигуры…
— Стрелки-и-и! — оглушительно рявкнул Бернгард.
Всеволод невольно отступил. Не ожидал он подобной громогласности от тевтонского старца-воеводы.
— Бе-е-ей! — взмах шестопёра.
…ночь расцвела свистящими и гудящими огнями. Длинные стрелы, пущенные из луков и короткие арбалетные болты полетели со стен через тын, за тын, в тесные путаные проходы между осиновых рогаток и кольев, через которые упрямо протискивалась нечисть. И чем ближе подходили твари, тем чаще летели стрелы.
Горящие стрелы били в землю и в камень, поднимая фонтаны пыли и огненных брызг, вонзались в дерево, опаляя струганную осину и замирая в ночи маленькими яркими факелочками. Однако удачных выстрелов всё же было больше.