Отец был трудоголиком и порой приходил в ярость из-за того, что человеческий организм настолько слаб, что требует отдыха. А потому всю жизнь игрался с интервальным сном. Правда, так и не выиграл — найти его спящим на этом диване под дикий ор будильника где-то в полдень было чем-то само собой разумеющимся.
— Прошу, — я предложил Фирсову сесть в кресло.
К слову, о Фирсове.
Высокий, бледный, худой. С возрастом затрудняюсь — ему с равным успехом могло быть как тридцать, так и сорок с внушительным хвостом. Черты лица не утончённые, а именно что тонкие, чем-то напоминают борзую собаку.
А вот дар интересный. Первый — вариация сканера, делающая из графа потенциально уникального разведчика. Причём уровень неслабый, опять же магистр, не меньше. Но есть ко всему прочему ещё второй дар — лекаря. Послабее, мастер, но той же Мии до него как до лекаря ещё топать и топать. Причём оба дара переплетены, лекарь усиливает сканера.
Проще говоря, живой детектор лжи, эмпат и почти что чтивец мыслей. А в связке с менталистом — просто убер-дознаватель.
— Спасибо, — сотрудник канцелярии аккуратно заземлился в кресло и положил шляпу себе на колени. — Итак, Артём Кириллович, давайте побеседуем. Как погодка в Ацтекской Империи?
— Жарко, — пожаловался я. — Но в целом неплохо.
— Скучали по дому?
— Само собой.
— Понятно, — кивнул Фирсов. — А расскажите мне, пожалуйста, Артём Кириллович, каким именно образом вы сумели так быстро закрыть обязательства по закрытию разломов? Мы в Канцелярии, право, были слегка обескуражены.
Копали, стало быть, основательно.
Готовились.
Всё, что есть в открытом доступе изучено вдоль и поперёк. Да и то, что в закрытом тоже. В плане сбора информации у них, полагаю, с возможностями полный порядок.
Так…
Надо выработать стратегию поведения. С инфернами мы любую очную ставку переживём так, что не подкопаться. С ними у нас всё было оговорено уже десять раз. О чём можно говорить вслух, о чём нельзя, что как подать, где соврать и что по возможности утаить. Патриарх в свою очередь будет общаться с представителями Тайной предельно честно, потому как сам не знает нюансов, которые бы меня скомпрометировали.
А значит и я буду предельно честен.
— Наверняка вам известно о том, что за время моей службы в опорном пункте егерей Арапахо-Сити сменился начальник базы, — Фирсов в ответ молча кивнул. — И наверняка вам известно, что новым начальником стал наш соотечественник, Евгений Евгеньевич Жихарев.
— Известно, само собой. Неизвестно нам лишь то, куда подевался старый начальник. Может, вы расскажете?
— Не расскажу, — ответил я, встал из-за стола и двинулся к бару. — Потому как сам не знаю.
— Действительно?
— Действительно. Василий Фёдорович, не желаете промочить горло? — я пробежался взглядом по бутылкам элитного колекционного пойла. — Я только-только с дороги и очень хотел бы немножко расслабиться. Может, составите компанию?
— Не откажусь.
— Коньяку?
— Пожалуй.
Я открыл дверцу и выбрал бутылку наугад. Взял её вместе с двумя коньячными бокалами и вернулся за стол.
— Василий Фёдорович, — бутылка открылась с приятным уху чпоканьем. — Не буду юлить. Мсье Лагранж мне не нравился, но я совершенно непричастен к его исчезновению. Насколько мне известно, он был замешан в коррупционных схемах и бежал от властей Ацтекской Империи. Прошу вас…
Фирсов принял бокал, чуть покатал содержимое и глубоко вдохнул аромат. Пить не стал.
— Однако, — сказал он, — его исчезновение сыграло вам на руку, не так ли?
— Ещё как, — кивнул я. — Но это чистой воды везение. Кто-то выигрывает в лотерею, кто-то находит на своём участке нефть. Шоколадку? — в ящике стола нашлась непочатая плитка.
— Нет, спасибо. Я не закусываю, — с тем Фирсов наконец-то пригубил глоточек. — Что ж. Коррупционные схемы, говорите?
— Именно.
— Я смотрел тот обличительный фильм, — сказал Фирсов. — Очень интересный. К слову, он был выложен в сеть с лёгкой руки одной ацтекской журналистки, с которой вы состояли в тесном общении.
О-хо-хо! А вот это неожиданно. Как узнали-то? По журналу звонков пробили или взломали переписки? А что у нас с Габи было в переписке? А-а-ай, чёрт…
Вот кто действительно в шахматы играет. Лагранж по сравнению с Фирсовым — тупой самонадеянный ребёнок.
— Надеюсь, вы не будете этого отрицать, — сказал он.
— Не буду, — я опрокинул в себя половину сожержимого бокала. — Действительно, мы с Габи состояли, как вы выразились, в тесном общении. В очень тесном, я бы сказал. Можно сказать, Габи осталась в моём сердце на всю оставшуюся жизнь.
— Хм-м, — впервые за время нашего общения Фирсов улыбнулся. — Настоящий джентльмен не хвастается своими победами.
— Если только к настоящему джентльмену не приходит Тайная Канцелярия Его Величества и не спрашивает о его победах, — парировал я. — В таком случае джентльмен должен засунуть своё джентльменство куда подальше и быть предельно честным. Вам подлить?
— Спасибо, пока не нужно, — Фирсов прикрыл бокал ладошкой. — То есть вы утверждаете, что между вами и ацтечкой только постель?
— Разве я что-то говорил о постели? — приподнял я бровь, с удовлетворением заметив лёгкое замешательство собеседника. — Что вы! Просто наше знакомство началось с того, что Габи пыталась меня убить.
— Ох как интересно! — оживился Василий Фёдорович.
— На самом деле не особо, — покачал я головой, — и это внутреннее дело рода. У неё не получилось, она раскаялась и обещала больше подобных глупостей не делать. И когда мне понадобился юрист со знанием местной специфики, я обратился к ней.
— Вот это поворот! — расхохотался Фирсов. — Вы выписали доверенность тому, кто покушался на вашу жизнь?
— Что сказать, плохих убийц — пруд пруди, — усмехнулся я, — а хорошего юриста днём с огнём не найдёшь. Тем не менее, со всей ответственностью заявляю, свержение начальника базы мы точно не планировали. Я такие вещи запоминаю.
— Угу, — Фирсов мельком взглянул на свой телефон и прожал пару кнопок, будто отправил сообщение или набрал номер. — Я вас услышал, Артём Кириллович. Тогда давайте вернёмся к первому вопросу. Каким образом вы так быстро справились с нормативом?
Хм-м-м… А ведь этого он и впрямь не знает, и знать не может.
— Должно быть, мне нужно объяснить, почему я так упорно этим интересуюсь, — не дал мне начать Фирсов. — Просто пока что у меня и моих коллег из Канцелярии складывается впечатление, что вы при помощи Евгения Евгеньевича Жихарева подделали документы. А это бросает тень не только на вас и вашего друга, но и на всю Российскую Империю.
Щёлк…
Ментальное давление резко усилилось и мне стало не по себе. Но не из-за магии, а из-за того, что я понял и впервые увидел всю ситуацию целиком.
Тайная Канцелярия не в гости к нам пожаловала.
О, нет!
Они пока что сами не знают, зачем они здесь, и решают прямо на ходу. Причём решение может быть самым разным. С равным успехом меня прямо из этого кабинета могут отвезти к Императору и представить к награде, либо же выпилить весь род Черновых под корешок.
Не сомневаюсь, что дом оцеплен.
Не сомневаюсь, что по первой же команде бойцы, которым нет равных в Империи, ворвутся в дом.
Опасно? Охренеть как опасно! Охотник я, не Охотник, душелов или нет, дело в другом. Не о физической расправе речь. Ну справлюсь я с ними, а дальше? Даже если удастся обойтись без жертв со стороны семьи, дальше-то что? Бежать из Империи? Менять личность? Начинать всё сначала?
Где? Как? И скольких я потеряю по ходу этой пьесы?
— Артём Кириллович? — выдернул меня из размышлений Фирсов.
Что-то я и впрямь слишком надолго задумался, да и лицом помрачнел. Ну да ничего. Пусть думает, что это меня менталист слишком сильно прижал.
— Кхм-кхм, — я прокашлялся. — У меня этому есть простое объяснение.
— С удовольствием послушаю.
— После того, как мсье Лагранж перестал чинить мне препятствия, я оформил документы и получил статус вольного егеря. Жихарев здесь абсолютно не при чём, я действовал согласно букве закона.
— Угу, — Фирсов наконец-то допил свою порцию и поставил бокал на стол передо мной.
— К этому моменту я уже укрывал у себя инферн. Все девушки — сильные одарённые и в своём мире занимались закрытием разломов, — я освежил бокал сотрудника Канцелярии.
— Спасибо.
— Так что из нас вышла полноценная команда. А то, что закрывали быстро, так… работать надо уметь, — я позволил себе лёгкую усмешку. — На меня сработала простая арифметика. Обычно егеря закрывают разломы, которые им по зубам, в составе группы таких же егерей. И им, условно говоря, засчитывается одна десятая… кхм, не знаю, в каких попугаях измеряется норматив. Мы же закрывали разломы на один-два уровня выше моего, а это сразу несколько… попугаев, и капали они на меня одного. Полагаю, помимо участия в этом девушек, остальное вам хорошо известно.
— Значит, ацтеки, в случае чего, не смогут обвинить вас в мошенничестве? — прищурился Фирсов.
Вот! Вот оно в чём дело!
— Тогда им пришлось бы вернуть мне уплаченные налоги с официально сданных на переработку трофеев, — улыбнулся я. — Вы ведь знаете этих ацтеков! У них каждое действие тремя бумажками подкрепляется. У меня работала бригада добытчиков, которая шла по разломам за нами, всё добытое я сдавал в уполномоченную ацтеками фирму, со всеми бумагами, как полагается. Как говорится, в белую.
— Понятно.
Фирсов удовлетворённо кивнул и на какое-то время замолчал. Обрабатывал информацию. Прикидывал, насколько она может соответствовать правде.
— Понятно, — повторил он. — Скажите, пожалуйста, Артём Кириллович, при каких именно обстоятельствах инферны попали под вашу протекцию?
И снова вот это неприятное чувство. Потому что я снова прочитал между строк и понял кое-что, что не понимал изначально.
В переводе с интриганского языка на русский: парень, мать твою, ты привёз с собой проблемы! Кража рабынь — это покушение на чужую собственность. И пусть в Российской Империи рабство не разрешено и всевозможно порицается, но в Ацтекской-то оно узаконено, и ты этими своими благородными жестами вполне можешь развязать международный конфликт.