Места в большой комнате хватило всем. Тут и просторная двуспальная кровать, и парочка диванов, и кресло. Надо будет — ещё что-нибудь поставим, места достаточно. Короче говоря, инферны приёмом остались очень довольны. Пока что, по крайней мере.
Кажется, это даже сгладило впечатление от недавнего допроса.
Не совсем, конечно, но…
Ладно, пускай обживаются. Чай не маленькие — раз в разломах монстрам черепа крушить могут, значит и тут справятся. Ну а я цапнул мифриловый меч и бодрой походкой пошёл обратно, к деду.
— Ну как ты? — начал Патриарх, когда я вернулся в библиотеку. — Нормально?
— Я — вполне, — пожал я плечами.
— О чём спрашивали? — дед поудобнее устроился в кресле, и я последовал его примеру.
— Если коротко, то о том, не украл ли я собственность Ацтекской Империи, — начал я загибать пальцы, — не подставил ли я своими действиями лично Императора и вообще Российскую Империю, и стоит ли ожидать от меня неприятностей в дальнейшем.
— Понятно, — кивнул дед. — А ты что?
— Ничего не украл. Никого не подставил. Неприятностей не принесу.
— Вот и молодец. А Ариэль твоя на что жаловалась?
— Чего это моя-то? — возмутился я.
— Давай вот без этого, — дед раздражённо помахал рукой. — То, что между вами что-то есть, очевидно с первого взгляда. Что именно — дело ваше, я лезть не собираюсь. Ближе к делу.
Я вздохнул. Вот чего им всем неймётся-то?
— Спрашивали, что с ними там делали, да как получилось, что сбежали.
— Привыкли преступников да подлецов всяких допрашивать, — покачал головой дед, — никакой чуткости.
— А вас о чём спрашивали? — настала моя очередь задавать вопросы.
— Да примерно о том же, — Патриарх махнул рукой, мол, неважно. — Ну и плюс ко всему: почему я решил за тебя ходатайствовать?
— И почему же, если не секрет?
Дед лукаво улыбнулся.
— Сказал, мол, внук мужиком растёт. И что шлёпнуть его по рукам за мужской поступок было бы неправильно. Мол, сам бы поступил так на его месте.
Прекрасно! Чёрт. Не знаю, насколько эмоциональными бывают доклады Тайной Канцелярии, но если они будут передавать Императору все наши разговоры дословно, то я… я… да я, мать его, цвет нации и символ поколения!
Была мысль спросить деда о впечатлениях от менталиста, но потом передумал. Как я объясню, почему я его почувствовал?
Так…
Ну а теперь ещё один момент.
Меч.
— Михаил Александрович, — я сделался серьёзен, как никогда. — Я говорил вам, что смогу повлиять на настроение Императора. Говорить предметней по телефону было невозможно, но теперь… короче говоря, вот, смотрите.
Я протянул Патриарху меч. Всё, как положено, двумя руками, с почтительным поклоном.
— Я собираюсь подарить его Императору.
Дед слегка приподнял брови — явно заинтересовался. Затем взял меч и вытащил его из ножен.
— О, — коротко сказал Михаил Александрович, бегло осмотрев клинок.
Положение и происхождение не позволяли ему удивляться матом, а в нормативной лексике таких слов просто не было. Дед всё понял.
— Мифрил? — коротко спросил он.
— Мифрил.
— Полагаю, ты имеешь представление о том, сколько он стоит?
Патриарх элегантно провернул меч запястьем, затем со знанием дела взвесил его на руке, ну а затем… затем взялся за изучение оружия посерьёзней. С профессиональной точки зрения. Я прямо-таки физически ощутил волну силы, хлынувшую от него в этот момент — явно прощупывает даром артефактора.
— О-о-о-о, — снова сказал дед и поднял на меня глаза. Должно быть, увидел заключённую в меч душу.
— Ого, — а теперь, наверное, почувствовал силу Ярозавра, остаточный фон которой навсегда запечатлелся на клинке.
— О-го-го, — в конце концов, вынес Патриарх свой вердикт, хотя видно было, как подходящее слово рвётся из него наружу. — Так он же всего раз был в деле и выкован… совсем недавно! Где ты его нашёл?
— В разломе, вестимо, — пожал я плечами.
— Артём, это бесценная вещь! — дед вскочил с кресла и заходил из стороны в сторону.
— Знаю.
— Ты понимаешь, что мы можем с ним сделать?
— Понимаю.
— Если мы найдём покупателя, то на вырученные деньги мы сможем купить… да всё что угодно!
— Если под «всё что угодно» вы подразумеваете небольшую европейскую страну, то да, об этом я тоже знаю.
— И ты хочешь его подарить? — дед остановился напротив меня.
— Хочу, — кивнул я. — Поиск покупателя, способного заплатить такую цену, может занять годы, а то и десятки лет, и на время этих поисков наш род будет постоянно под угрозой. А вот расположение Императора мы можем получить прямо сейчас.
Дед улыбнулся, вставил меч обратно в ножны и протянул мне.
— Молодец, — сказал он. — Стратегически мыслишь! Кирилл хорошо тебя воспитал. Горжусь.
Михаил Александрович чуть помолчал, затем покачал головой и воскликнул:
— Чёрт! Но если бы его можно было продать!
А затем разразился бурными фантазиями на тему мирового господства на рынке артефактов. Понимаю. У самого такие мысли поначалу проскакивали, но здравый смысл в итоге победил. Ну да не спроста же дед сумел достать меч из ножен, верно? Единорога не проведёшь…
На ужин повара расстарались презентовать инфернам блюда русской кухни. На столе наконец-то хватало солений — тех самых, по которым я так тосковал в Арапахо. Закусок вообще было в избытке: холодец, винегрет, паштет, стопка блинов, драники.
А сколько рыбных ништяков?
О-о-о!
Икра лососёвая и непосредственно сам лосось слабого посола, икра севрюжья, тарталетки с камчатским крабом, магаданская креветка и мой личный сорт наркотика — байкальский омуль холодного копчения.
С этой рыбиной у меня вообще особые взаимоотношения. Я влюбился в неё без памяти, когда мне было лет десять, но уже спустя два года её стало практически не достать — рыбка стремительно исчезала. И так бы её и выловили, наверное, под самый корешок, если бы неподалёку от Иркутска не открылся радужный разлом, из которого пёрли какие-то особо лютые монстры. То ли собаки, то ли барсуки, а то ли медоеды, подробностей уже не помню. Помню лишь, что на закрытие ездил лично Император. Именно тогда он проникся омулем и раздал администрации округа щедрых люлей, чтобы запретили лов, дали рыбке краснокнижный статус и восстановили популяцию.
И вот, наконец…
— Передайте омуля, пожалуйста.
В качестве горячего подавали пожарские котлеты, строганов и стерлядку.
И какое разнообразие вкусов царило на столе, ещё большее разнообразие эмоций царило за столом.
Моя сестричка крепко прилипла к инферняхам, смотрела на них с обожанием и как могла разводила на разговор, даже есть забывала. А оно, в целом, понятно. У Светы сейчас наступил как раз тот возраст, когда маленькая девочка начинает подражать взрослым девушкам, ровняться на них, перенимать повадки и привычки.
И кто же может выступить для неё в роли этого образца?
Правильно: никто.
Разумеется, кроме Тани Кривцовой, — дочки дяди Пети, — но у той тоже «возраст». Она сейчас максимально говнистая и на малявок время тратить не хочет, тем более, что у неё первая любоффь в самом разгаре.
Любовь её, — мой семнадцатилетний двоюродный дядька Иван Алексеевич, — сидел с ней рядом и никак не мог на Таню насмотреться. На мой приезд обоим было откровенно наплевать. Ну да я не обижаюсь, всё понимаю.
— Когда объявите о помолвке?
— Артём, отстань…
— Ваня, не груби!
Год-два и Кривцовы породнятся с нами уже дважды. Вот так, наверное, одни семьи и поглощаются другими.
К слову, о Кривцовых.
На дяде Пете лица не было. Бледный, усталый, замученный, и ничто его вокруг не радует. Ни общество двух любящих жён, ни даже омуль. Когда я уезжал, он уже был задолбан делами по самое ай-ай-ай, но сейчас что-то совсем сдал.
Женщины рода, само собой. Мама, тётя Оля и баба Шура постарались сесть поближе ко мне и наперебой сыпали вопросами. А как туда добрался? А как обратно добрался? А что было? А как там погода? А где жил? А с кем подружился? А невесту нашёл? А расскажи что-нибудь, расскажи, РАССКАЖИ-И-И-И!!!
Вот они-то как раз, — не в пример дяде Пете, — были возбуждены и энергичны. Уверен, что если бы не их аристократическое воспитание и привычка быть сдержанными, ужин уже превратился бы в балаган. Наверняка, горланили бы наперебой и вспоминали, как и где я маленький без штанов бегал, а теперь вона какой вымахал.
Патриарх и Константин Михайлович говорили мало, больше наблюдая с высоты своих лет и положения за остальными.
Из всех находящихся за столом только Евдокия Анатольевна, вторая, — или скорее первая, — жена дяди Пети и мать Таньки, да тётя Софа, мать Ваньки, отражали те эмоции, которые логичнее всего было бы ожидать, когда за семейным столом, помимо членов рода, сидят ещё и рогатые и краснокожие красавицы из иного мира. Полное офигевание. Инферняшки смыли косметику, сняли маскировку и предстали в своём настоящем облике. Мама подобрала им подходящую «домашнюю» одежду из своих запасов — блузки, лёгкие домашние брюки. Девчонкам они пришлись более или менее впору. И сейчас они блистали во всём своём неземном великолепии, сосредоточенно пробуя незнакомые блюда и вполне уверенно орудуя столовыми приборами.
Остальные же, помимо Евдокии Анатольевны и тёти Софы, делали вид, что всё в порядке, иномирные девицы в доме — дело самое обычное, и вопросами им не докучали. Кроме Светочки, конечно, которая не замолкала ни на секунду, но под строгим взглядом деда помнила и о правилах приличия, предлагая девушкам попробовать то и другое, с обязательным описанием, что внутри и какой вкус ожидать.
— Где вы так хорошо научились говорить по-русски? — первой не выдержала Евдокия Анатольевна, когда перешли к десерту.
— Мы сматрели рруски серриалы, прро арристократоф, с тек-стом астеков, — начала объяснять Ариэль.
— Ацтекские субтитры, — пришла ей на помощь Нага.
— Да, — кивнула принцесса, — суб-титры. Нага перреводила наш ясык, мы повторить и запомнить.