И я не мог не понимать, что мы по разные стороны. Будь всё иначе, возможно это я бы поднимался сейчас, с тяжеленной кучей железа на плечах, не сиротой-отбросом, вором и охотником на кроликов, а рыцарем. Но всё сложилось так, что я стоял рядом, и на миг позавидовал ему. Всего лишь на миг. Ибо это было прекрасно, это возвеличивало душу, и тем горьше было понимание, что это такое же промывание мозгов как и везде. Оно порождает фанатизм и святую уверенность в своей правоте. А на что способны фанатики... Костры, на которых горели невинные, не дадут мне солгать. Я слышал о них, и не хотел бы оказаться на их месте - а у меня были все шансы.
... Израненный рыцарь откинулся на стол и перед тем как испустить свой последний вздох, взглянул на меня необычайно добрыми, хоть и полными боли и слёз глазами:
- Помоги другим. Со мной уже всё...
Баннерит всё ещё не пришедший в себя от внезапного посвящения в рыцари (вероятно, в этом отряде рыцарей не осталось - потому и стяг нести поручили воину, а может и не поручали, он сам взял и потащил), стоял будто ошеломленный, а со стороны бара раздался рёв Хорса:
- Какого дьявола творится у меня в кабаке?!
Я счел за лучшее перебраться с припарками и заваривающейся настойкой к ближайшему раненому, пока баннерит развернулся к Хорсу, вперив в него тяжелый взгляд:
- Мои товарищи ранены, им нужен уход. У тебя есть место, и несколько свободных рук. У нас есть деньги.
Вот сейчас и...
- Сколько? - буркнул Хорс, и его судьба была предопределена.
Баннерит отцепил от пояса кошелек и бросил владельцу рыгаловки. Тот поймал, позвенел и хмыкнул:
- Маловато. Здесь обычно более людно.
- Мои люди не пьют вина, - отрезал баннерит. - И я не торгуюсь.
Хорс пробормотал пару проклятий, ещё разок звякнул кошельком, заглянул в него и осклабился:
- Можете погостить. Наверху есть пара комнат. Со всем, что пожелает господин, - и похабно ухмыльнувшись, шлепнул по заднице взвизгнувшую от неожиданности разносчицу.
Но я не смотрел на них, я смотрел на раны. Мне помогал молчаливый воин, успевший избвиться от лат, и освобождавший от них остальных. Раны были плохи. Вчерашние, воспалившиеся. Нанесенные чем-то похожим на когти, что умудрились пробить латы. Не хотел бы я увидеть монстра, способного на такое. А если б увидел... Смог бы убить?
Я обмыл раны каждого, и наложил припарки, влил по глотку обезбаливающего отвара и оттер пот со лба.
- Тебе нужны нитки? - спросил баннерит.
- Рано. Если зашить раны сейчас - начнется омертвение, и тогда они умрут. Сперва пусть раны очистятся, - сказал я. - Те, кто переживут этот день и ночь - будут жить. Больше я ничего сделать не могу.
- Ты сделал всё что мог? - спросил баннерит.
- Это всё что я умею. Я никогда не сталкивался со столь тяжелыми ранами.
- Бог да вознаградит тебя, - баннерит положил закованную в латную перчатку руку мне на плечо. - Но, что сподвигло тебя оказать нам помощь?
- Думаю что сострадание, - не задумываясь, ответил я. Ну точно не деньги. А скорее, возможность практики. Кто знает, вдруг мне пригодится подобный опыт?
- Тогда ты был ниспослан нам Господом, - баннерит слегка склонил голову.
Он был явно не из наших земель. Темноволосый, кареглазый, с кругами под глазами, от усталости. Невысокий - ростом где-то с меня, а я не такой здоровяк как Малик или Хорс. Однако когда он говорил с Хорсом он казался выше его на голову. Истинный рыцарь...
А я ниспослан на его голову отнюдь не богом, но демоном, и хорошо что он об этом не знает.
И так странно, что мысль, посетившая меня, и приведшая к помощи раненым, была мыслью о Лераэ, а не о боге, что должен заботиться о сирых, убогих, невинных, забитых... но не заботился, отдавая их в руки разных мразей дабы те над ними глумились без каких-либо молний на голову с неба.
В этом была какая-то загадка, но к сожалению, я слишком мало знал о том, как тут всё на самом деле устроено.
И это повод к тому чтобы разобраться во всём этом.
Дверь в очередной раз распахнулась, и в кабак ввалились Грокх сотоварищи.
- Убийство! В переулке совершено убийство! - проревел он, с прищуром обводя зал пока его подслеповатый от перехода с полуденного света к полумраку кабака взгляд, не остановился на мне.
- Вот этот! Это он - убийца! - заорал он, указывая на меня пальцем.
Стражники, коих было двое, экипированных по полной - кольчуги, мечи в ножнах, копья в руках, щиты и луки с колчанами за спиной - направили на меня острия. А за ними стоял, скрестив руки Бакх. Второй, наряду с Грокхом старший стражник, и его лицо выражало некоторое недоумение.
- Стоять! - рявкнул баннерит так, что стражники отшатнулись. - Вы обвиняете этого человека в убийстве, но где доказательтва?
- Вот они, - Грокх швырнул на пол... мой лук. - Этот ублюдок пристрелил в переулке Саттаха, одного из нас, стражника, совершив тем самым преступление против деревни и короны! Взгляните сэр, - разглядев наконец что он говорит не с хрен пойми кем, а с кем-то навроде рыцаря, он сменил тон. - На этой стреле всё ещё видна кровь!
Баннерит перевел взгляд на меня.
- Весь кабак видел что я пришел сюда без лука, - ответил давно заготовленной фразой я.
- Но на стреле кровь!
- И что? Я на кроликов охочусь, - я тряхнул котомку, вытаскивая из неё шкурку. - Это моё пропитание, их мясо и шкура.
Правда, я обычно стрелы чищу. Трупный яд плохо сказывается на съедобности мяса.
- Дай сюда, - баннерит с лязгом подошел к стражнику и выхватив стрелу, поднес её к фонарю.
- Старая кровь, - сказал он, отшвырнув стрелу. - Это не доказательство. Где труп?
- Трупы, сэр!- Грокх угодливо поклонился, указывая на дверь. - Они в переулке. У Малика и Торана личные счёты... Извольте, я покажу?
А он быстро переобулся... Всегда такой наглый, а тут прям рассыпается мелким бесом.
Дальше началось представление. И начала потихоньку собираться толпа - всем было интересно посмотреть на рыцарей, а ещё у нас тут давненько никого не мочили. Симпатий к Малику и Саттаху не было наверное ни у кого, а потому толпа была настроена немножко враждебно к доводам Грокха, и с благоговением смотрела на баннерита.
... Который описал совсем не то, что я хотел показать.
Что кто-то здоровенный замочил наглухо Малика его же оружием. Саттаху же хватило одной колотой раны, но тут баннерит слегка удивил меня, изложив новую версию событий, согласно которой Саттаха убили первым (да, так и было), но - убили чем-то наподобие стилета. А затем видимо появился Малик, и видимо завязалась драка, в ходе которой убийца потерял стилет и был вынужден завладеть оружием Малика, коим и убил его. Затем подобрал стилет и ушел. Куда? К колодцу. Мухи выдали места где была кровь. Черт подери, а этот парень хорош!
Но всё же он видел лишь то, что я хотел показать... Пусть и не совсем так.
- Ты говоришь, что дело было на закате, - сказал баннерит Грокху. - Но, где тогда ты был всю ночь и утро?
Грокх выпучил глаза.
- Узревший преступление обязан поднять тревогу, - продолжил баннерит. - Но ты вломился в кабак лишь днем. Где ты был?
Я знал где он был.
- Он был у меня в хижине, - я сплюнул.- Забрал мой лук, и наверно обмакнул стрелу в кровь Саттаха чтоб подставить меня.
- Похоже на правду. А где был ты сам? - баннерит обратил взор ко мне.
- Наверху, - пожал плечами я, переведя взгляд на разносчицу.
- Он снял комнату, и всю ночь был в ней, - добавила она.
- ... К тому же он ну никак не мог справиться с таким здоровяком, - задумчиво сказал баннерит, глядя на трупы. - И тем более - с двумя. Быть может ты сам их убил? - неожиданно сказал он. Грокх аж разинул пасть.
- Я?! Да я никогда! Это ж мои товарищи!
- По пьяни бывает и не такое, а пили они много, - фыркнула разносчица, заработав мой одобрительный взгляд.
- Попытка подставить невинного - преступление. Преступление же - и попытка скрыть убийство, - жестко сказал баннерит. Он поднял длань и указал на Грокха:
- Взять его.
Два воина из тех, что пришли с ним, с лязгом обнажили мечи.
- Да на хуй! - Грокх вытащил свой, а стражники прикрывшись щитами, ощетинились копьями. Бакх же стоял поодаль, и задумчиво смотрел на назревающую драку, не делая ни единой попытки достать оружие. А потом рявкнул:
- Назад!
Стражники повиновались, но не Грокх. Придя в ярость, он броился на воинов, и мне тут же стала понятна разница между деревенским, хоть и опытным стражником, и одним из ордена Меча. Да, Грокх сумел отбив в сторону меч одного из воинов, заехать тому по броне. Но толку? Броня выдержала. Затем... Удар справа - и звон порванной кольчуги, левая рука Грокха повисает вдоль тела; удар слева - скрежет меча по мечу и вопль боли - Грокх остался без пальцев. Колющий выпад - и пронзённое длинным мечом тело сползает на землю.
Это я. Это я убил его, пусть и чужими руками. И я радовался этому - что всё пошло пусть и не совсем по плану, но близко к тому.
- Похороните его, - баннерит пристально взглянул на Бакха. - И остальных своих людей. Негоже телам лежать на жаре - могут начаться моровые поветрия.
- Буд-зделано, - отчеканил Бакх и кивнув стражникам, бросился исполнять.
Но я уже не смотрел на то как они пытаются погрузить тела на щиты и утащить к храму для обмывания, отпевания и упокоения.
Я смотрел на баннерита, видя в нем разницу между обычным смердом - и дворянином.
Для дворянина деревенский стражник - говно, не достойное марать об него меч. Разносчица права, Грокх был слишком туп, чтобы понять это.
И тут ударил колокол, зовущий на обедню.
Как знакомо... Едва отзвонит колокол, как вереницы людей потянутся в храм. Там настоятель будет долго разглагольствовать, будут обязательные песнопения, окуривание толпы дымом, дурманящим разум и якобы отгоняющим злых духов, ещё порция разглагольстований с приведением цитат, и наконец мякотка: сбор пожертвований.