- Тогда зашиваем, - апотекарий достал из саквояжа изогнутую иглу и нитки, и принимаясь за работу. Где-то на середине он остановился и искоса глянул на меня:
- Хочешь продолжить?
Очередное испытание? Ну, я думаю что готов.
Я принял иглу и продолжил зашивать рану, всё равно следующим утром я их сниму и залью рану эликсиром. Однако не желая ударить в грязь лицом, я исполнял шов со всей тщательностью, и апотекарий одобрительно кивнул, когда я закончил:
- Превосходно, юноша. Вижу, волщебные зелья вас не разбаловали, и вы справляетесь с делом лучше тех коновалов, что мне доводилось обучать.
Всего-то чинил одежду и шил обувь чтоб по лесам бродить…
- Вы никогда не думали стать апотекарием ордена Кубка? – спросил старик.
- Я про этот орден узнал только сегодня, - сказал я.
- Орден Кубка – самый молодой орден из всех, - наставительно сказал лекарь. - Наше кредо – что жизнь состоит наполовину из счастья и радости, и наполовину из боли и страданий, и эту чашу надлежит испить до дна. А теперь принесите мне хорошего вина, и мы продолжим.
Я припомнил этикетку на бутылке, которую одобрила Элина и сбегал в погреб чтобы найти такую же. Апотекарий достал из саквояжа чашу (иного названия этому кубку я не нашел) и неторопливо продегустировал вино.
- Отлично, юноша, в вине, как я погляжу, вы разбираетесь, а это между прочим, важно. Я бы сказал, быть апотекарием – ваше призвание.
- Вы лечите людей? – несколько скептически спросил я.
- О, я всегда лечил людей. Раны, болезни, и всякая такая вот херня. Не всегда удавалось, и за десятилетия груз смертей стал тяготить меня. Вот тогда меня и нашел орден, даровав мне веру и смысл всей жизни. Я испил чашу горестей и страданий, но также, испил и радостей, - он постучал по чаше указательным пальцем.
- Предпочитаю компот, - покачал головой я.
- Как хотите, юноша, как хотите. Возможно, ваше время ещё не пришло, но когда груз боли и смерти станет непосильным – вспомните о том, что в мире кроме этого есть ещё и неплохое вино. Вам доводилось терять пациентов?
Первое что вспомнилось – это ведьма.
- Да, - я вздохнул, отчасти наигранно. – Иногда бывает так, что всё сделано правильно, но человек умирает.
- И что по этому поводу вы думаете?
- Я сделал что мог, - пожал плечами я. – Тогда даже зелье не помогло бы. Оно не может исцелить старость.
Апотекарий тяжело вздохнул:
- Да, юноша. Да. Старость… Придет время – и ты будешь скорбеть о том, что проходит твоя молодость. Но и старость – проходит. Это страшит тебя?
- Не особо, - ответил я. – Мне кажется, что на службе Ордена Меча старость мне не грозит.
- Это верно, юноша, это верно, - ухмыльнулся старик. – Я помню как рыцари ордена проезжали через Переправную, их было больше. А теперь возвращаются, можно сказать, жалкие остатки.
Какое счастье, что Берит молчал (он снова что-то жевал и мечтательно пялился куда-то в окно, где солнце направлялось в зенит).
- Из тех, кто противостоял ордену – не вернётся никто, - парировал я.
- Смертоубийства… Отвратительная штука, - апотекарий прямо на глазах хмелел. – Но она заставляет некоторых чувствовать себя живыми. Вы согласны, юноша?
Вполне. У меня после каждого такого мочилова такой стояк, что пиздец.
- Да, они имеют вкус к жизни, - сказал я. – Опять же, приключения… В деревне год за годом – пахота, посевная, полив, выпас, урожай, зима, перемежаемые сплетнями кто с кем спит и кто с кем подрался. Кто заболел, кто родился, кто умер. Скука смертная. Но с ними – мы повергали в прах могущественных врагов, чудовищ… Неделя длится словно год, и никаких повторов.
- Верно, - апотекарий налил ещё вина, и добавил, скорбно. – Закис я в этой дыре. Только и дел что болезни скота, родовспоможение, простудные заболевания, пьяные побои и бытовые травмы. Такого случая как этот – не было давно.
- Так может, время оставить эту дыру и двинуться с нами? – внезапно для себя сказал я.
- Я стар, - сказал дед. – Здоровье и зрение уже не те что раньше. Я буду скорее обузой чем помощью.
По мне дедок ещё крепок.
- Знаете что, юноша, - он поболтал вино в кубке. – Вы мне нравитесь. Я чувствую в вас природный дар лечить. У вас твердая рука и хороший глаз. И что немаловажно, отсутствие брезгливости, - он кивнул в сторону Берита. – Если вы не пытаетесь выблевать кишки во время операции – вы уже наполовину апотекарий. В благодарность за вино, и за эту, я бы сказал, беспрецедентную операцию, я дам вам рекомендацию, по ней – если захотите, вас примут в орден Чаши. Целителей в нашем королевстве – мало, а общность ордена – позволит вам расширить познания во врачевании и перейти от деревенских, варварских методов к чему-то большему.
Интересно? Или нет?
- А что взамен? – спросил я.
- Апотекарии ордена свободны в своем выборе места работы, - пожал плечами дед. – Большинство околачивается в гильдии авантюристов, вступают в пати, и именуются «аптечками», что, конечно, умаление способностей и заслуг… До первой травмы, естественно. Престарелые и опытные, вроде меня, а так же те, кто желает свободной жизни и практики – получают распределение и содержание. Этого, а так же того, что в благодарность за лечение несут селяне – вполне достаточно для беспечной жизни. Выбор за вами, юноша.
- Почту за честь принять рекомендацию, - ответил я. Это будет полезно. Опять же, это позволит, я надеюсь, избежать конфликта с храмовниками.
- Тогда приступим, - старик достал из саквояжа письменные принадлежности и бумагу, несколько минут корпел, затем спросил:
- Как ваше имя, юноша?
- Торан, - ответил я. Нет, я конечно мог бы назваться вымышленным именем, потому как, учитывая произошедшее, имя давало некоторым людям власть, но… таких людей мало. А вот въедливых, которые ищут ложь, наоборот, много.
Старик размашисто расписался и нагрев над свечой палочку сургуча, приложился кольцом. Затем протянул мне бумагу:
- Отныне, Торан, студент-апотекарий, я приветствую тебя! – величественно сказал он. – Отвечать на это надо фразой «во имя жизни всякой, и да не принесу вреда». Повтори.
- Во имя жизни всякой, и да не принесу вреда, - отозвался я.
- Воистину, - одобрительно кивнул старик. – Я, кстати, рыцарь-апотекарий, сир Лепш. Не «сэр», я не дворянин.
Интересное.
Я взглянул на перебинтованного сэра Акселя. В ближайшее время он – не боец. Да и как толкатель речей тоже не очень. А скоро сюда заявятся храмовники. И будет допрос.
- Ну-с, и последнее, - апотекарий одним глотком осушил чашу и сунул в саквояж початую бутылку. – Держи.
Он протянул мне чашу. Выглядит как кубок, только более широкая, вырезанная из дерева.
- У каждого адепта ордена Чаши – есть, собственно, чаша. Я себе другую найду, тут мастеров навалом, а вот тебе пригодится. Пей что хочешь, главное – из чаши, что сказать – ты знаешь. Ритуал, так сказать.
- А от него толк вообще есть? –скептически сказал я, разглядывая чашу.
- Разумеется. Ты не будешь испытывать жажды, - сир Лепш расхохотался. – Мастерство лекаря не даровано свыше, оно не зависит от магии, это то, что ты можешь – а всё остальное лишь инструменты, для того, чтобы спасать жизни и здоровье. Второе, важное – если ты решишь стать апотекарием, ты принесешь обет, и согласно ему ты будешь обязан истребовать за исцеление плату. Размер, конечно, ты определишь сам, но плата обязательна. И кстати, с вас золотой.
- Чего?! – вот тут я прям реально охуел.
- Ну а чего ты хотел? Сложный случай, плюс пациент – из благородных. Ещё скажи, что такой мелочи как золотой у него не найдется.
- Сир Лепш, более половины работы сделал я. С хуя бы тебе золотой?
- Тебе за науку и рекомендацию, - ухмыльнулся старый хрыч. – Ещё скажи, что это много.
Не поспоришь…
Я достал кошелек и с тоской взглянул на золотой. Ведь как знал, что пригодится…
- Во имя жизни, - я достал золтой и бросил старику, тот поймал и тут же попробовал на зуб. – И да не принесу вреда.
Очень уж хотелось дать ему по роже, но бумага ордена Чаши – была действительно ценной, учитывая что возможно придется ей воспользоваться, когда тот лысый чибис из храмовников захочет нам устроить дознание. Золотой за наши жизни – невелика цена.
- Воистину, - сказал Лепш, убирая золотой в кошелек. – Основы ты усвоил. Будешь возвращаться – загляни в гости, мой дом – второй от причала, с вывеской чаши.
- Думаешь, я вернусь? – с интересом спросил я.
- Знаю. Ты ведь подрядился к ордену на время. А значит, придет время – и ты вернешься в родные края. Это называется «ностальгия». Может пройти много времени, но она тебя настигнет и тебе захочется вернуться. Не советую тянуть.
Говорят, у стариков есть мудрость, навеянная опытом. В этот момент я действительно поверил в то, что она есть.
- Ладно, было очень познавательно и приятно поучаствовать в операции, и всё же пойду-ка я домой, допью бутылочку и спать, надеюсь, сегодня больше пациентов не предвидится.
- Я бы на вашем месте погодил с выпивкой, - осторожно сказал я. – Нас окружают неприятности, так что всякое может случиться.
- Ты про гору трупов, что я всю ночь препарировал? – ухмыльнулся Лепш. – Девки, кстати, были отменные, даже жаль их. Но страже было нужно позарез заключение, ну я им его и выдал. Так что сейчас их, поди, уже закапывают. А что, ожидается новый замес?
- Очень может быть, - я на миг задумался. – Сир Лепш, вы же видели проезжавших мимо храмовников?
- Да, и там ещё был этот пренеприятный тип… Полагаешь, они скоро вернутся?
- Где-то в районе обеда, - нет, если они поедут до Дремолесья, то раньше чем завтра к вечеру их ждать не стоит, но зачем им туда переться? Одно дело – драка в лесу, другое – прилюдное обвинение в какой-нибудь гадости, подтвержденное доказательствами. И приехали.
- Тогда советую пропустить завтрак, - кисло хмыкнул апотекарий. Берит прервал трапезу, недоуменно на него уставившись. Апотекарий пояснил: – На полный желудок тяжело драться, а туго набитые кишки лечить - ещё тот головняк. Вы реально думаете что одолеете храмовников?