«Видишь? Смотри, мудило, дальше!» - во мне зажегся гнев.
Подобно Элине, только что – на её месте была Хани, и её пухленькие, чудные губки, чуть приоткрытые, приближаются, нерешительно к вишневого цвета головке. В её широко распахнутых глазах сквозит понимание, что это черта, что отделяет её от той, что она была, от той, кем она будет. Кем она хочет стать – ибо такова цена.
Жертва.
Грезы уносили меня дальше, я видел – я хотел увидеть и видел – её лицо, искаженное неземным наслаждением – оно резко контрастировало с выражением предсмертной агонии и ужаса, подобное выражение я уже видел на её лице ранее.
«Скажи мне, ну давай, ублюдок, скажи мне что то, чего ты хочешь, всего один раз – лучше того, что может быть, и не раз»
Молчание.
В моей душе, раздираемой противоречиями вдруг воцарился мир.
Это заняло лишь мгновение, и я вновь смотрел в глаза Хани. В них было иное выражение.
- Я… Я хочу обучиться магии, - сглотнув ком в горле, сказала она. – Но…
- Ты сказала, - я протянул руку, она вздрогнула, пытаясь отдернуться, но я просто погладил её волосы. – Я обучу тебя. И ты станешь волшебницей, какой не видел мир со времен игроков. Но сперва, ты должна отречься от гильдии воров.
- Они не простят измены… - содрогнулась Хани.
- Урок номер раз: могущественной волшебнице должно быть похуй на мнение жалких крабов, - ухмыльнулся я.
- Но я слаба… - она опустила взгляд
- Ты не одна, - я приподнял её подбородок, взглянув в её глаза. – Неужели после того что ты видела, ты сомневаешься в том, что я могу сделать с любым кто посмеет залупиться?
- Нет! – горячо воскликнула Хани.
- Докажи, - я отпустил её. И снова в её глазах непонимание, страх и беспомощность. – Уничтожь свою книгу заклинаний. Она – твои оковы. Прошлое, в котором не было мечты и цели.
На её лице явственно была видна боль.
Ох уж мне эти сантименты.
Глава 27: Сон в руку
Я ждал. Взгляд Хани выражал попеременно неуверенность, страх, надежду, решимость и снова неуверенность.
- Доверься ему, - внезапно сказала Элина. – Он обещал освободить меня, и он освободил. Он освободит и мою сестру – я верю.
- Но ты… - попыталась возразить Хани и покраснела.
- Я так хотела, - мягко ответила Элина. – Я не воительница. Не волшебница, как ты. Я женщина…
Я не вмешивался. Элина умеет не только торговаться.
- Но ты же…- Хани вообще залилась бордовым, и её бедра чуть дернулись.
- Это не было моим выбором. Но стало моей жизнью, и я научилась жить с этим, - просто сказала Элина. – Это даже приятно, когда делаешь это с тем, кому доверяешь. Но главное – никто не осуждает.
Она провела рукой по груди, обширной и красивой, и улыбнулась.
- Меня выкупил из гильдии владелец таверны, а затем – выкупил и освободил Торан. За тобой же перед гильдией нет долга. И твоё будущее в твоих руках, свободная.
Хани всё ещё колебалась.
«Да ёбаный рот этого квеста, вот поэтому вы обе и влачите жалкое существование – вы следуете навязанным вам условиям! Вы, бляди ебучие, не решаетесь выбрать, предпочитая чтобы это делал кто-то другой, за вас!»
… Я пытаюсь освободить Хани? Я освободил Элину?
Как ни странно, да. Освободиться от рамок – они не смогут. Ах если бы я мог как-то аккумулировать их чувства, я бы смог наверное целый город спалить одним лишь заклинанием.
- А если…- Хани облизнула пересохшие губки, сладкие как… - Я ведь не смогу вернуться!
- А оно тебе надо? – Элина вздохнула. – Я с радостью простилась с жизнью шлюхи. Теперь я могу начать новую жизнь. Я могу идти куда хочу, и делать что хочу. Я могу очаровать какого-нибудь лорда и стать леди, и никто не посмеет даже по пьяни сказать, что видел меня в таверне – когда я буду в богатом платье. Ты же знаешь что бывает с чернью, что осмеливается такое вякнуть.
Хани поёжилась.
- Но ты не перестаешь ею быть, - робко ответила она. Элина рассмеялась:
- Важно лишь то, что о тебе осмелятся сказать. Если ты будешь великой волшебницей, даже если кто-то узнает – они будут молчать, потому что не хотят превратиться в жаб. Понимаешь?
Хани медленно кивнула, с выражением беспомощности глядя на Элину:
- Но это… больно… отвратительно и унизительно… И это останется со мной! Навсегда! Я буду знать!..
«Да как же ты заебала-то, а…»
А вот это, кстати, мои мысли. Нетерпение юности, чующей целочку и жаждущей её порвать, залив кровью белые простыни. Абсолютный похуизм и отсутствие сострадания и эмпатии к бедной девочке, для которой это – важно. Значит, приступы понимания – навеяны. Продолжим, это, к слову говоря, ценный опыт.
Нужно больше. Через это – я понимаю тебя. Что тебе довелось пережить. Что ты чувствуешь. Я знаю – ты проникла в меня, ты зыбким маревом проходила через мои грёзы, и по пьяни и наяву, ты не осуждала… Хоть и назвала мои вкусы невзыскательными, но это мои вкусы – я не знал лучшего, в отличие от тебя. Теперь я проникаю в тебя. В твои мысли и чувства. Мы встретимся не скоро, и ты снова опалишь меня своим огнём пережитой боли, снова разбередишь свои кровоточащие раны, что не заживают, ибо они – твоя любовь. Твоё отражение – Элина.
Теперь, зная о её прошлом, я вернулся в него на миг взглядом, в тот миг, когда, обнимая её измождённое страстной ночью тело, я сказал «я люблю тебя».
Не это ли соединяет души, если конечно у тебя есть душа… И я прекрасно понимаю, что я не мог призвать тебя в тот первый раз с помощью этого на редкость убогого круга призыва, исковеркав всё, что только можно. Это не я призвал тебя – это ты пришла ко мне, по своей воле. Увидев, почувствовав во мне что-то близкое тебе.
… И я отвергнув первое предложение, попросил то, в чём нуждался, но понял я это только сейчас. Зрение. Видеть истину.
И она в том, что ты не демон. Ты кто угодно, но не демон. Я знал это, но не понимал этого, скованный предрассудками и предубеждениями. И я ошибался в тебе. Ты не пыталась убить бога, защищаемого ордой фанатиков. Ты была…
Краткий проблеск истины… слишком краткий, чтобы понять, объять, осознать, ощутить.
Мне потребуется не одна кружка пива, чтобы ощутить твоё головокружительное падение.
И переосмысление.
И всё это я увидел, глядя на Хани. Вот почему она важна, она – второе отражение. Её глаза – зеркало, что колышется маревом, за которым – стыдливо спряталась ты…
- Как думаешь, что больнее, это – или кинжал в живот? – спросил я. Хани вздрогнула. – Да, ты знаешь ответ. По сравнению с тем, что ты пережила это хуйня.
- Есть не только боль! – возразила она.
Заебись, она уже торгуется.
- Хани, тебя всю дорогу учили и убеждали, что сделанное Элиной – грязно и отвратительно, - сказал я. - И ты, желая стать волшебницей, а волшебники, если ты не в курсе, роют носом землю и тщательно просевают каждую песчинку в поисках знаний, не усомнилась в том, в чём тебя убеждали? Ты, не попробовав – сделала вывод, основываясь на словах тех, кто презирает тебя?
Это, бля, был явно удар ниже пояса. Так держать, милая. Теперь я знаю – ты была такой же, как она. И твоя невинность значила для тебя столько же, сколько для неё. Но ты попробовала.
Есть два способа сделать это. Насиловать, пока не понравится. Или подарить неизведанное ранее наслаждение.
Опять миг грёз, глаза Хани зажглись пламенем, а кожа покраснела, она сжимала бедра, зажимая между них ладонь. Я моргнул – и видение исчезло. Но истинное зрение не обманешь…
Тебя не брали силой. Ты смотрела – и возжелала. Но что-то мешало тебе переступить через то, во что ты верила. Но однажды ты переступила. И теперь - ты смотришь. И желаешь. Да будет так. Я дам тебе то, чего ты хочешь, но то, в чём действительно нуждаешься – ты получишь много позже… Когда ты получишь то, чего хочешь, и поймешь – что этого – не достаточно. И лишь я могу дать тебе это.
На лице Хани было смятение и непонимание.
- Я видела… это было ужасно… И я не хотела быть на их месте!
- Ты не на их месте, - вставила Элина. – И никогда не будешь!
Хани взглянула на неё, потом на меня. Потом – на свою книгу заклинаний, которую до сих пор прижимала к груди.
- Она, похоже, не может порвать с прошлым, как ты, - притворно вздохнул я, обратившись к Элине. – Жаль.
- Дай ей время, - возразила Элина. – Это непросто. Перечеркнуть жизнь, и начать заново. Особенно если эта жизнь не была такой как у меня. Мне было проще.
Ага, и ножки раздвигать ты уже привыкла. Да-с, вот это уже мои мысли.
- А я не тороплю. Я заебался в край, и хочу спать. Берит сказал что разбудит, если гости пожалуют, так что… - я без тени смущения, а хули мне собственно, стесняться, разделся практически до гола и рухнул в постель. Забрался под одеяло. И закрыл глаза. Мне кажется, вместо пива мои сегодняшние приходы были обусловлены усталостью и бессонной ночью…
***
На этот раз во сне я обошелся без посторонних. Мне снилась какая-то хрень - я, громыхая железом, восседая на коне несусь во весь опор к оскалившему окровавленную пасть дракону посреди горящих древесных остовов и растерзанных трупов. Я опускаю тяжелое копье, его острие выписывает в воздухе восьмерки. "Мне пиздец, щас дыхнёт..." проносится мысль, глядя на зарождающееся в пасти гибельное пламя. Я наклонил голову, чтоб забрало и козырек лучше прикрывали лицо и сжал покрепче копье. Плоть слаба, сталь - выдержит... надеюсь...
...И тут я одетый в серую мантию, стою за кафедрой в полукруглом зале, где-то на треть заполненном людьми.
- Сир, - поднял вверх перо один из присутствующих, оторвавшись от записей. - А на что похожа жизнь апотекария? В смысле... Вот мы тут много учим о том, как исцелять, но...
- Я понял, юноша, - ухмыльнулся я, поглаживая седеющую бороду. - Вы хотите узнать о двух сторонаж жизни. С той частью что является страданием, а также болью и унижениям, вы уже я так посмотрю, знакомы. И хотите узнать о радостях. Я вас огорчу: вы ошиблись аудиторией, то, что вы ищете - находится в кабаках и борделях. Молодость проходит быстро, и если она не оставляет приятных воспоминаний, дальше вам придется хлебать из чаши только горести и отчаянье. Как закончите с бухлом, блядями и драками - возвращайтесь, будем делать из вас рыцаря.