– Ха! – усмехнулся Джин. – Держу пари, твоя радость продолжалась недолго.
– Он тоже моментально понял, кто я. И я оказался заложником у него в руках, он мог бы мною шантажировать колдунов. Но главное, ему удалось бы завоевать расположение Ханны Редферн. И конечно, он сразу догадался, что не должен допустить моей встречи с Дилосой.
– Он стремится лишь к власти, – сказал Майлз. – Я слышал, как он рассказывал, что колдуны обидели его и лишили важного поста в Совете потому, что он не Харман.
Арадий слабо улыбнулся:
– Я тоже не Харман. Но все мы – сыновья Элиуса, Хранителя Очага. Нам давно пора понять это. – Он помотал головой. – Сильвиона настолько потрясло, что я попал к нему в руки, что он не удержался и рассказал всё твоей сестре. А она… эм, её эти новости не обрадовали.
– Конечно, нет! – Майлз всегда гордился своей сестрой, и даже в холодной тюрьме при мысли о ней ему становилось тепло.
– Раньше Сильвион ничего ей про себя не рассказывал, только пообещал, что покажет ей волшебную долину, где оживают легенды. Но тут он проговорился. Она узнала правду о Тёмном Королевстве и о его желании превратить её в Обитательницу Ночи. Он сказал, что королевство станет их владением, как только Дилоса покинет долину вместе с Ханной Редферн. Мелони могла бы превратиться в вампиршу или оборотня на выбор. И тогда они оба – Обитатели Ночи – безо всяких помех взойдут на царский престол в Тёмном Королевстве…
Майлз замахал на него руками. У него не было слов. Как Сильвион мог оказаться столь глуп? Он что, совсем не знал Мелони?
– Мелони ничего этого не нужно! – Майлз просто задохнулся от возмущения.
– Да, именно это она и сказала ему. Я почувствовал, что она попала в беду, – вздохнул Арадий. – Но что я мог сделать? Сильвион превосходно играл свою роль, пока мы спускались вниз, в город. Он притворялся, что печётся лишь о том, чтобы доставить меня в больницу и сообщить спасателям о гибели моих спутников. Но только мы переступили порог его квартиры, всё изменилось.
– Я помню эту квартиру, – медленно проговорил Майлз. – Что за чудовищная компания там собирается?
– Там веселится Ночной Мир, – объяснил Арадий. – Друзья Сильвиона. Лишь мы вошли, он приказал им схватить нас. Я шепнул Мелони: “Беги!”, но поздно – их было очень много. Она встала на мою защиту и крикнула, что им придётся убить её, прежде чем они доберутся до меня.
Упрямый подбородок Майлза предательски задрожал. Он чувствовал, как его сердце медленно бухает внутри и его тяжёлые редкие удары отдаются во всём теле.
– Её убили?
– Нет. Тогда не убили, может, и вообще не убили. Я не знаю. Они накинулись на неё, связали и усыпили. Затем вошли две работорговки: Берна и Гэвина. Сильвион вызвал их.
“Ну да, они как раз вернулись после похищения Ли Джо, – подумал Майлз. – Расторопные девки!”
– Они и меня усыпили, – продолжал ведьмак. – Сильвион навёл на меня порчу и испытал на мне свой эликсир правды. Он не много у меня выведал, потому что не было никакой армии колдунов, идущей войной на Тёмное Королевство (уж лучше б была!), а о том, что я пришёл встретиться с Дилосой, он и так знал. – Тяжело вздохнув, Арадий кратко завершил свой рассказ: – Эликсир правды – настоящий яд. Из-за него я бредил пару дней, с трудом понимая, что происходит вокруг. Я словно включался и выключался. Меня долго держали в каком-то помещении, ждали подходящей погоды, чтобы перевезти в долину. А Мелони увезли сразу. Я не знаю, что он с ней сделал. До сих пор не знаю.
Майлз кивнул. Его сердце билось всё так же медленно и тяжело.
– Не понимаю! Зачем ему понадобилось разыгрывать целый спектакль? Он отправился назад в горы, чтобы спасатели нашли его там, и рассказал им, что Мелони упала в расселину в леднике. Но если она убита, почему он просто не сказал, что они расстались и он не знает, где она может быть?
– Думаю, на этот вопрос я смогу ответить, – вздохнул Арадий. – Когда они накинулись на нас, Мелони пригрозила, что её друзья знают, с кем она ушла в горы, и если она не вернётся, они вспомнят об этом в полиции.
Да. Тогда всё понятно. Всё, исключая одно – Майлз так и не узнал, что с ней произошло. Наступила долгая тишина.
– Она смелая, – с внезапной серьёзностью подытожил Джин. – Если она погибла, то потому, что сделала правильный выбор. Будем надеяться, что и мы сумеем не ошибиться.
Майлз посмотрел на него, стараясь понять по его лицу во тьме, не смеётся ли он. Джин не смеялся.
“Кэд превратился в Арадия, Ведьмовского Юнца всех колдунов, я – в Освободителя (хотя не особенно в этом преуспел), но сильнее всего изменился ты, Джин…”
– Джин, я даже не знаю твоей фамилии… – Майлз так неожиданно сменил тему, что Джин даже вздрогнул.
– А? Моя фамилия? Была… есть… Маккарэн… Мне было пятнадцать, когда они схватили меня. Я сидел в зале игровых автоматов и играл в “Смертельный бой”. Затем спустился в комнату для мальчиков… Я шёл по длинному коридору и вдруг отключился, а очнулся в телеге работорговок. Вот и всё.
Майлз протянул руку к нему во тьме.
– Рад познакомиться, Джин Маккарэн. – Он почувствовал крепкое рукопожатие худых мозолистых пальцев.
Одной рукой Майлз держал руку Джина, второй – руку Арадия, и все трое – раб, учащийся и ведьмак – сидели вместе, взявшись за руки, в тёмной тюремной камере и чувствовали себя обычными парнями, попавшими в необычную беду.
– Джин, ты не сказал мне одной вещи, – вдруг вспомнил Майлз. – Как они звали тебя, когда ты начал на них работать? Кем ты работал?
Джин хмыкнул:
– Я – Младший помощник Конюха. Теперь ты знаешь всё.
Майлз никогда бы не подумал, что сможет уснуть в таком месте, но, просидев тихо некоторое время на скамейке вместе с друзьями, он всё-таки задремал.
И проснулся только тогда, когда скрип двери тюремного коридора коснулся его ушей. Майлз понятия не имел, день это был или ночь. Огонь факела почти погас. Арадий и Джин сонно зашевелились возле него.
– Обед? – пробормотал Джин.
– Надеюсь, что это не Ли Джо… – начал было Майлз и замолчал, когда твёрдые, решительные шаги гулко раздались под каменными сводами.
Он узнал походку и устремился навстречу Дилосе. Она шла по коридору.
Умирающий свет факела играл в её светлых волосах и отражался случайными вспышками в багровых глазах. Принцесса была одна.
Не теряя попусту времени, Дилоса сразу перешла к делу:
– Я пришла узнать, согласен ли ты вести себя разумно.
– Я всегда веду себя разумно, – ответил Майлз спокойно и абсолютно серьёзно.
Он всматривался в её непроницаемое лицо, стараясь уловить слабую на таком расстоянии ментальную связь между ними и надеясь обнаружить перемену в её настроении. Майлз почувствовал, что она охвачена мучительным смятением и в то же время полна стальной решимости.
“Я не позволю, чтобы тебя убили. Всё остальное мне не важно”.
Майлз растерянно обернулся, ища поддержку у Арадия и Джина, которые молча сидели на скамейке – Арадий неподвижно, Джин настороженно. Оба понимали, что это лишь его сражение.
“И они правы. Если я не смогу переубедить её, то и никто не сможет… Только как?”
– Они такие же, как ты и я, – заговорил он, показывая рукой на друзей и неотрывно смотря в лицо Дилосы. – Что мне сделать, чтобы ты поняла это? Их жизни тоже имеют значение.
Она едва посмотрела в их сторону.
– В Тёмном Мире, который наступает, – начала она монотонно, словно повторяя заученный урок, – смогут выжить лишь Обитатели Ночи. Поднимаются древние ведьмовские силы. Они спали десять тысяч лет, сегодня они пробуждаются.
Из глубины камеры ей возразил низкий голос, в котором не было ни агрессии, ни страха:
– Некоторые думают, что люди вполне смогут жить рядом с волшебниками.
– А некоторые думают, что им лучше умереть, – отозвалась Дилоса, не поворачивая головы.
Она смотрела лишь на Майлза. И он смотрел на неё. Они всеми силами старались переубедить друг друга.
“У меня ничего не выйдет”, – решил Майлз и сдался.
Он разорвал их сплетённые взгляды, отвернулся и… с силой тряхнул головой…
“Нет! Так нельзя. Я ведь Стальной Нил, я никогда ещё не сдавался. Я докажу ей, что есть вещи, ради которых стоит умереть… Впрочем, она не боится смерти. Она боится за мою жизнь. Дилоса не станет меня слушать, если я скажу, что предпочту смерть сделке с совестью. Но это правда. Есть вещи совсем недопустимые, и им нужно воспрепятствовать, чего бы это ни стоило”.
Майлз замер, и тюремные стены будто раздвинулись перед его мысленным взором.
Он словно вновь очутился в тёмной и холодной маленькой телеге и услышал свой голос:
“Джин, мы должны их остановить”.
С безрассудством отчаяния Майлз повернулся к другу и крикнул:
– Джин! Иди сюда.
Джин встал, вопросительно смотря на него, и неуверенно подошёл. Майлз показал ему глазами на Дилосу.
– Покажи ей, – попросил он, не узнавая своего голоса, который вдруг стал намного старше и мрачнее, – что Обитатели Ночи делают с беглыми рабами. Покажи ей то, что ты показал мне.
Выражение лица Джина оставалось невозмутимым. Ещё миг он продолжал глядеть на Майлза, затем вызывающе усмехнулся и повернулся спиной. На нём была всё та же роба из мешковины, что и четыре дня назад. Он резко задрал её вверх, демонстрируя Дилосе изувеченную спину. Один взгляд – и он отшатнулся, словно его ударили. И Майлз, несмотря на то что был готов к жуткому зрелищу, опять испытал шок. Волна ужаса и негодования захлестнула его. Вцепившись руками в железные прутья тюремной двери, он стиснул зубы, стараясь не глядеть на красные полосы.
– Кто это сделал? – глухо спросила Дилоса. Она была смертельно бледна. Её глаза потемнели. – Кто это сделал?
Джин опустил рубаху.
– По-моему, тебя не сильно волнует участь всяких там низких тварей. – Он отошёл, не удостоив её ответом.
Проводив его взглядом, Майлз повернулся к Дилосе:
– Так больше не может продолжаться! Теперь ты меня понимаешь? Это нужно остановить любой ценой!