– Вы сообщите нам последнее из имен, переданных вам мистером Сойером? – осторожно спрашиваю я. Негромко. Не глядя на него прямо, опасаясь, что он снова спрячется в свою скорлупу.
Ривард размышляет над этим – довольно длительное время. Потом раздается стук в дверь – короткий, один-единственный удар, – она приоткрывается, и в комнату заглядывает мужчина в синем костюме.
– Сэр, вам вот-вот пора на процедуры, – напоминает он.
– Хорошо, – отзывается Ривард – Пару минут, мистер Чивари.
Тот ждет у двери, не закрывая ее. Ривард некоторое время молча нажимает клавиши ноутбука, при этом почти рассеянно говоря:
– Последнее имя, которое предоставил мне мистер Сойер, – Карл Дэвид Саффолк. Он живет в Уичито, штат Канзас. Кажется, это ваше прежнее место жительства, мисс Проктор. Предоставляю вам отыскать его. Ах да. Вот. Полагаю, напоследок вы должны это увидеть.
Он разворачивает компьютер к нам. Я смотрю на лицо Риварда, потом на экран, и Сэм подается вперед, чтобы лучше видеть. Я ожидаю узреть что-нибудь относительно Карла Дэвида Саффолка, однако наш гостеприимный хозяин наносит мне удар исподтишка, и я даже не сразу понимаю это.
Дом на видеозаписи мне знаком. Это… это мой дом. Проходит лишь мгновение, прежде чем у меня возникает жуткое чувство узнавания, и мне кажется, что я уплываю прочь из собственного тела. На секунду мне приходит в голову мысль: «Должно быть, кто-то отремонтировал гараж», но это глупо: гараж так и не был отремонтирован после того, как чья-то машина проломила кирпичную стену, явив миру тайны моего мужа. Дом снесли и разбили на его месте парк. Я была там.
Но на этом видео показан наш прежний дом – до того. До того как весь мир узнал, кем мы были, кем был Мэлвин.
Я не понимаю, зачем мне это показывают, и бросаю быстрый взгляд на Риварда.
– Подождите, – говорит он.
Видеозапись слегка зернистая, но совершенно отчетливая. На ней ночь, и фонари, укрепленные под крышей дома – на этом настоял Мэлвин, – сейчас не горят. Я вспоминаю, что они были снабжены датчиками движения. Но уличный фонарь на тротуаре отбрасывает неподвижный свет на стену нашего и соседского домов, и я вспоминаю, как долго мне пришлось искать светонепроницаемые шторы, которые устроили бы Мэлвина – он терпеть не мог спать в комнате, где не было абсолютно темно, и…
Я вижу, как в кадр въезжает внедорожник. Фары его погашены, он тихо сворачивает на подъездную дорожку к нашему дому.
Это наша старая машина. Я ощутимо помню, как ездила на ней, как вела ее в тот день, когда все пошло кувырком. Мои дети были со мной в машине, и сейчас меня снова охватывает чувство, словно весь мир переворачивается вверх тормашками. Я не знаю, зачем Ривард показывает нам это, но мне страшно. От движения внедорожника срабатывают датчики фонарей на дальней стене дома. Тот, кто делал эту запись, движется рывками и останавливается на углу подъездной дорожки, когда машина заезжает под навес. Под навесом темно. Вспыхивают тормозные огни, затем угасают, и когда дверца внедорожника открывается, камера дает приближение и некоторое время двигается туда-сюда, прежде чем фиксируется на человеке, вылезающем с водительского места.
Это Мэлвин. Моложе, чем в прошлый раз, когда я видела его. Зловеще настоящий. Он оглядывается по сторонам, и я думаю: «Он выглядит совершенно обычным. Просто обычный мужчина в клетчатой рубашке и джинсах. Просто обычный монстр».
Потом я осознаю, что кто-то выходит из противоположной дверцы машины, и этот кто-то – я.
Нет. Это Джина Ройял.
Она выглядит иначе, чем я. Волосы у нее длиннее, они завиты и уложены в прическу. Она одета в платье («ему всегда нравилось, когда я носила платья»), которое в тусклом свете кажется голубым. Туфли на каблуках. Я не помню это платье, но ощущаю, как к горлу подкатывает тошнота при виде Джины – женщины, которой я когда-то была. Голова ее опущена, плечи ссутулены. Я никогда, никогда не считала себя забитой женой; я никогда не замечала, как он контролирует меня, травит меня, манипулирует моей жизнью. Но все это становится для меня ясным сейчас, когда я смотрю на женщину, которой некогда была. Это все равно что увидеть призрак.
Мэлвин открывает заднюю дверь внедорожника и что-то говорит. Джина идет к задней части машины, и на меня обрушивается странное, доселе не ведомое ощущение нереальности.
Что я вижу? Я не помню этого. Ничего из этого. Мэлвин нагибается к машине и что-то достает оттуда.
Это девушка. Обмякшая, находящаяся без сознания девушка. Ее длинные волосы колышутся, когда он поднимает ее под мышки, а Джина Ройял берет ее за ноги. Девушка одета в серый топик и синие шорты, на ногах у нее кроссовки, и Джина крепко сжимает ее лодыжки. Она едва не роняет свою ношу, когда пытается одновременно закрыть дверцу внедорожника.
Я сижу в оцепенении. Не в силах сказать ни слова. Потрясенная ощущением абсолютной неправильности. Потому что я не делала этого.
Такого никогда не было.
И все же я узнаю́ этот дом. Эту машину. Мэлвина. Себя. Фонари с датчиками движения, которые вспыхивают, когда я помогаю своему мужу нести жертву в наш дом.
Оцепенение слетает с меня, когда яркий свет падает на лицо девушки, которую не-я помогаю переносить, и я слышу стон Сэма, низкий, хриплый, как будто вырвавшийся из самых глубин его души. Это его сестра. Кэлли.
«Это неправильно», – думаю я. Собственная голова кажется мне странно невесомой, а весь мир вокруг – неправильным. Все в нем неправильно. Я не такая. Я никогда не была такой.
Экран становится темным.
Ривард закрывает ноутбук и со спокойным благодарным кивком протягивает его обратно помощнику.
Мне хочется кричать. Придушить этого ублюдка. Блевануть. Но вместо этого я просто сижу, застыв в неподвижности, и жду, пока мир снова обретет смысл. «Могла ли я…» Нет. Нет. Я помнила бы. Я знала бы. Я не помню этого.
Я не Маленькая Помощница Мэлвина.
Наконец я облизываю губы и произношу:
– Это не я. – Мой слабый, дрожащий голос кажется мне чужим. – Это не я. – Мне одиноко и холодно. У меня такое чувство, будто я падаю к центру Земли.
– Это была моя сестра, – говорит Сэм. – Это была Кэлли… – В отличие от моего голоса, тон у Сэма не холодный. В нем звучит горячая, кипящая, едва сдерживаемая ярость. Я чувствую, как вздрагивает диван, когда Сэм вскакивает на ноги и идет прочь. Я не оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него, потому что не могу. Я не могу сейчас видеть ужас и отвращение на его лице. Выцветшие глаза Риварда смотрят ему вслед. – Запись настоящая?
– Нет, – отвечаю я. – Не может быть. Я не делала этого. Сэм, я…
– Она настоящая? – Это крик, грубый и яростный, и адресован он не мне, но я все равно вздрагиваю. Сэм обращается к Риварду. Если я чуть-чуть повернусь, то смогу увидеть его лицо. Но я не могу на него смотреть. Я не смотрю.
– Нет, я не верю, что запись подлинная, – спокойно отзывается Ривард. – Я полагаю, что они намного повысили свое умение фальсифицировать улики. И все же вы должны знать, что эта искусная подделка сейчас находится в «темной сети»[14]. Пока что ее видели немногие, и еще меньше тех, кто смог понять, на что это видео намекает. – Он нажимает кнопку пульта на подлокотнике своего изящного дорогого кресла, и огромные двойные двери позади него открываются. Одну створку придерживает Чивари, другую – охранник, мистер Догерти. Я сижу и смотрю, не совсем понимая, что мне делать теперь, и Ривард разворачивает кресло, описав плавный полукруг. Затем останавливается и медленно поднимает его спинку, чтобы смотреть мне в глаза. – Один из главных источников дохода «Авессалома» – изготовление и продажа разного рода фальшивых улик… таких как поддельная запись домогательств, которую они использовали против моего сына. Когда вы позвонили мне сегодня, я купил у них этот образец искусного применения спецэффектов.
– Вы… вы купили это? – Я не понимаю, что происходит. Мне холодно, я чувствую себя больной. – Зачем это вам?
– Быть может, мне следовало сказать, что я приобрел копию. Поскольку счел, что мне нужно иметь рычаг давления на тех, кого я не знаю, – а я не знаю ни вас, мисс Проктор, ни вас, мистер Кейд. Полагаю, «Авессалом» создал это видео, планируя дискредитировать вас, если вы когда-нибудь решите пойти против них. Я могу остановить их, предложив им купить это видео полностью, со всеми правами на него, чтобы оно не было доступно больше никому. Цена будет огромной, но если вы станете со мной сотрудничать, я готов заплатить ее. Вот мое условие: отправляйтесь к Карлу Дэвиду Саффолку и передайте ему, что я хочу поговорить с ним. Передайте, что я желаю предложить ему за это большую сумму денег. Я дам вам запечатанное письмо для него относительно вознаграждения. Я считаю, что это побудит его вернуться сюда вместе с вами.
– Зачем? Что вы намерены сделать с ним?
– Если он наведет вас на других членов «Авессалома» и вашего бывшего мужа, то какое вам дело? – спрашивает меня Ривард. – Я понимаю, вам может понадобиться некоторое время на осмысление. Мистер Догерти сопроводит вас вниз, когда вы будете готовы. Всего доброго, мисс Проктор, мистер Кейд.
Я не хочу, чтобы он уходил. Я не хочу, чтобы эти двери закрылись. Я не хочу оставаться в этом безмолвии наедине с Сэмом.
Минное поле, через которое мы потянулись друг к другу, но так и не пересекли его, превратилось во многие мили смертоносных ловушек, и теперь мне страшно даже смотреть на Сэма. Страшно, что прогремит взрыв. Я сижу на диване и жду, пока он скажет что-нибудь. Он ничего не говорит. Это молчание невыносимо.
Наконец я произношу:
– Сэм, я…
– Нам нужно идти. – Эти слова похожи на железный прут, впечатавшийся мне в живот, и я не могу дышать от боли. – Мы должны найти Саффолка. Если кто-нибудь увидит эту запись, тебе конец.
Я хочу сказать ему, что не делала этого, что никогда не видела жертв Мэлвина, что ни за что не стала бы помогать своему бывшему мужу,