– Оля! – прикрикнул Евгений. – Закрой рот.
– Сам закрой, брательник хренов!
Пока Ольга писала объяснительную, а Наталья рыдала на моей плече, я то и дело ловила на себе взгляд Клинченко. Смотри, смотри, думала я, отводя глаза в сторону и надувая губки. В следующий раз приедешь на вызов быстрее и составишь протокол, чтобы задержаться подольше. На первый раз и бланк объяснения не так уж плох, но его явно недостаточно, чтобы подать на Ольгу в суд. На случай, если мои чары не подействуют, или подействуют не так, как надо, у меня есть видеозапись того, как Женя пытается подкупить участкового, а тот идет на уступки.
Испортив три бланка, Ольга все-таки написала на четвертом вменяемую объяснительную. Евгений выпроводил участкового за дверь и повернулся к жене:
– Думаешь, я это проглочу? – он стиснул кулаки, на скулах заиграли желваки. – Ни хрена, тупая уродина! Я научу тебя бояться полиции.
Он шагнул нам навстречу. Наталья до боли сжала мою талию руками.
– Только подойдите! – крикнула я, выставляя вперед смартфон.
– И что ты мне сделаешь, сопля? – наморщил он нос.
– Покажу видео с мобильного полицейским.
Евгений протянул руку к смартфону, но я среагировала быстрее.
– Даже не пытайся. Запись транслируется в интернете, на моем блоге. Сотни людей видели, как вы угрожали жене. Менты быстро найдут виновного, если с ней что-нибудь случится.
От моих слов Наталья испустила стон. Я не поняла, чего она боится сильнее: получить оплеуху от мужа, или засветиться в интернете. Завтра попытаюсь успокоить ее тем, что онлайн трансляция – всего лишь плод моего воображения, но как уговорить соседку дать интервью для репортажа, который увидит аудитория эфирного телеканала? Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления. Сейчас, судя по тому, что Евгений переключился на выяснение отношений с Ольгой, я могу пойти к себе и заняться изучением документов на квартиру. Если хорошенько покопаться, обязательно найдется какая-нибудь лазейка.
В этот вечер Лилька так и не вернулась домой. Я сидела в тишине над бумагами и пыталась выкинуть из головы сон, о котором она рассказала мне ночью. Скорее всего, подруга придумала кошмар, чтобы вывести меня на признание, но то и дело мне мерещились шаги за спиной и скрип открывающихся дверец. В конце концов, я пересела на противоположную сторону стола, с которой обозревалась вся квартира, заметив про себя, что Зуйкову, с Лилькиной помощью, все-таки удалось выжить меня с любимого стула.
Из документов я выяснила, что Евгений купил квартиру, участвуя в долевом строительстве. Плату за будущее жилье он вносил в рассрочку, пока длилось строительство. Последний взнос пришелся как раз на канун бракосочетания. Новиков был прав: судя по квитанциям, Евгений купил квартиру до свадьбы. Но дата, которой оказалось заверено свидетельство о праве собственности, заставила меня вскочить и со второго стула. Квартиру зарегистрировали через полгода после свадьбы. Если это не решение проблемы, то хотя бы повод еще раз встретиться с адвокатом. Не глядя на часы, я выбежала за дверь и взлетела на следующий этаж. Стоя босиком в холодном подъезде, Наталья долго терла заплаканные глаза, прежде чем разглядеть строчку, на которую я ей указывала.
– Какая разница? – пожала она плечами. – Заплатил-то он перед свадьбой, с денег, которые сам заработал.
– Пусть докажет, что вы не вносили свою долю. Квартира зарегистрирована в браке, а это главное. Завтра пойдем к адвокату.
– Я не могу, мне не с кем оставить детей.
– Возьмите их с собой.
Может, посмотрев во встревоженные глаза мальчугана, или умилившись крику чуда в розовом костюмчике, Новиков передумает и возьмется за дело. Хотя, на свидетельство о праве собственности я возлагала больше надежд.
Назавтра я встала пораньше, чтобы дозвониться до самого Новикова, а не попасть на его немногословную секретаршу. В телефонном разговоре я намекнула адвокату на новые неожиданные подробности в деле о разводе. Похоже, недоговорками мне удалось его заинтриговать, раз он тут же назначил встречу. Гораздо сложнее оказалось вытащить Наталью с детьми из дома. Артем все утро выторговывал конфеты за хорошее поведение. Наталья переживала, что не может купить сыну даже шоколадку. Мне хотелось кричать: за такие капризы в детстве я получала не сладости, а подзатыльники! Аленка брыкалась, не желая надевать теплый комбинезончик. Пришлось сбегать в ларек за сникерсом и всю дорогу к бизнес-центру, как осла морковкой, приманивать Артема шоколадкой.
Когда мы, наконец, поднялись на двадцать четвертый этаж, время, отведенное на встречу, почти истекло. На этот раз секретарши вообще не оказалось на месте. Постучав, я открыла дверь в кабинет Новикова. К моему удивлению, встретившись со мной взглядом, он сразу же опустил глаза на разбросанные по столу бумаги. Мне показалось, или его заинтересовало не только дело? Извинившись за опоздание, я впустила внутрь Наталью с детьми. Адвокат скрестил на груди руки и откинулся на спинку стула.
– Это Наталья. Я вам про нее рассказывала.
Выражение разочарования, промелькнувшее на его лице, подтвердило мою догадку.
– Рад познакомиться, Денис, – нехотя привстав, он протянул руку. – Так какие у вас новости?
Потянувшись через стол, Наталья наклонила малышку. Та захныкала и принялась сучить ручками.
– Выяснилось, что квартира зарегистрирована…
– Погодите, – он перебил меня и обратился к Наталье: – Вы хотели бы поговорить со мной лично? Может быть, у вас есть ко мне вопросы, которые вы стесняетесь задать через подругу?
– Нет, пусть лучше Алиса все объяснит, – попросила она, укачивая малышку.
– Вот и хорошо, – потирая ладони, ухмыльнулся Новиков. – В таком случае не смею вас задерживать.
Наталья виновато улыбнулась мне на прощание и вышла. Дверь, только что закрывшаяся за соседкой и ее детьми, вновь распахнулась. На пороге появился Артем с предслезной гримасой. Может, подождать, пока он расплачется? Вдруг детские слезы все-таки разжалобят бессердечного законника. Заметив, как Новиков поджал губы, я достала из сумочки сникерс и протянула его Артему. Дверь снова закрылась, а лицо адвоката приняло безразличное выражение. Значит, все-таки показалось?
– Присаживайтесь, Алиса, – кивнул на стул с противоположной стороны стола он. – Так что вы откопали?
– Муж Натальи участвовал в долевом строительстве, – я села и тут же почувствовала себя незначительной по сравнению с мощно сложенным Денисом. – Как вы и говорили, все квитанции оплачены до свадьбы, поэтому они не смогут нам помочь.
– Но? – положив руки на стол, наклонился ко мне он.
– Но в права собственности Евгений вступил только через полгода после регистрации брака.
Новиков вздохнул и поглядел в окно. Все-таки его интерес ограничивался делом Натальи, а моя находка явно не оправдала надежд.
– В случае долевого строительства оформление права собственности часто затягивается, этим вы никого не убедите. Суд признает квартиру личным имуществом супруга, только формально приобретенным в браке. В любом случае, квартира не является совместно нажитой, так как приобретена на деньги, заработанные супругом Натальи до заключения брака.
– Значит, нужно сказать, что Наталья тоже платила взносы.
Уголки его губ приподнялись, на щеках показались ямочки. Увидев блеск в изучавших меня глазах, я приняла его за восхищение, но адвокат в очередной раз лишил меня иллюзий:
– У подрядчика должны храниться бумаги с подписями. По ним не составит труда определить, кто вносил плату.
– Пусть скажет, что отдавала деньги будущему мужу, а не подрядчику.
– Правильно, – медленно кивнул он. – Умышленная дача ложных показаний называется лжесвидетельством и может привести к наказанию в виде лишения свободы.
– Денис, – я приподнялась, чтобы зрительно придать значимости себе и своим словам. Глядя ему прямо в глаза, проговорила: – вы адвокат, поэтому смотрите на ситуацию с тех сторон, о которых мне мало известно. С точки зрения обычного человека, ничего не понимающего в законе, Наталья скажет правду. Я вижу ситуацию так: женщина ушла с работы, чтобы стать женой и матерью. Она трудилась не меньше, а даже больше мужа, рожая и воспитывая их совместных детей. Поэтому ее вклад в домашний очаг не может значить меньше, чем деньги, которые он внес при покупке жилья.
– Каждому по заслугам. Получается какая-то демагогия.
– Пусть так. Допустим, женский труд ничего не стоит…
– Не женский, а неоплачиваемый.
– Хорошо, – вспомнив о том, что Дронченко охарактеризовал адвоката как человека с принципами, я решила сосредоточиться на моральной стороне дела. – Как на счет детей? От тревоги и страха у матери пропало молоко. Почему трехмесячная Аленка должна голодать? Кто позаботится о маленьком ревущем комочке, если на нервной почве Наталья заболеет?
– Алиса, – Денис поднялся со стула и навис надо мной, вмиг доказав свое физическое и интеллектуальное превосходство: – не пытайся играть на моих чувствах. Я ставил на место куда более опытных манипуляторов. От того, что ты заполнишь свою речь негативно окрашенной лексикой, которая должна вызывать жалось, я слезу не пущу. Психологические приемы оставь для личной жизни. Бросай читать псевдонаучные книжки, вместо этого наблюдай за реальными людьми. Учись вести себя как профессионал. В суде требуются не эмоции, а факты!
На этом мои аргументы закончились. Глаза защипало, подбородок задрожал.
– Понятно. Спасибо, что хоть выслушал дилетантку.
Я встала и направилась к выходу. Несмотря на внутреннюю сосредоточенность, которой мне удалось добиться в последнее время, слова Новикова задели за живое. В том, что мне не хватает жизненного опыта, я убеждалась каждый день: когда в поисках работы столкнулась с мужским шовинизмом, про который в женских журналах писали, как о пережитке прошлого; когда искала тему для репортажа, всматриваясь в интернет-дали, и не догадываясь оглянуться по сторонам; когда разбиралась в документах на квартиру, не имея представления, что значит долевое строительство, и черпая поверхностные знания из Википедии. Открытием для меня стали не слова Новикова, а то, как больно они смогли меня ранить.