– Тише вы! – раздался шепот. Я покосилась в его сторону. – Ну вот, разбудили.
В изголовье кровати стоял Зуйков и девушка в белом халате. Светло-бежевые стены, кровать с металлическим каркасом. Похоже, я в больнице. Значит, все-таки выжила.
– Пойдите, прогуляйтесь, – попыталась сдвинуть Зуйкова с места медсестра. – Ей надо сделать укол. Ну, чего вы ждете? На выход!
Зуйков окинул медсестру презрительным взглядом и повернулся к двери.
– Стойте… – охрипшим голосом позвала я. – Шумятин…
– Умом тронулась? Я дядя Валера Зуйков.
– Шумятин позвонил адвокату?
– Будет тебе адвокат, – переступая порог, сказал Зуйков, – чокнутая.
– Мне нужен Денис, пожалуйста…
Медсестра прикрыла за ним дверь.
– Как вы себя чувствуете?
– Нормально, – я попыталась приподняться и только сейчас заметила капельницу.
– Зачем вы напились этих таблеток? – покачала головой медсестра, поправляя мне подушку. – Такая молодая, красивая. Теперь проблем со здоровьем не оберетесь. Мало вам было забот?
– Не верьте всему, что этот человек про меня говорит, – царапая пересохшим языком небо, ответила я.
– Между прочим, – наклонилась ко мне медсестра, – если бы не он, вы бы так легко не отделались. Доктор уже собирался назначить вам гемодиализ, а этот мужчина забежал в палату с криками «Циклопические антидепрессанты».
– Трициклические.
– Вот и доктор так же сказал, а потом назначил вам два миллилитра раствора прозерина и пять миллилитров раствора анаприлина в сто миллилитров пятипроцентного раствора глюкозы.
– Звучит круто, – через силу улыбнулась я, – а можно мне двести грамм оксида водорода?
– Чего?
– Водички попить – во рту пересохло.
– Ах да! – обрадовалась медсестра. – Сейчас принесу.
Она вышла, а я осталась в палате одна. На окне, за жалюзи, я рассмотрела решетку. Благодаря Зуйкову, весь медперсонал думает, что я пыталась покончить с собой. На суде мне предстоит доказать обратное, а как это сделать, если Шумятин не позвонит Новикову? Даже если позвонит, Денис может отказаться вести мое дело.
Медсестра вернулась в палату со стаканом воды. Я, наконец, смогла промочить горло и запить горькую слюну. Стоило мне сделать последний глоток, как горечь вернулась. Судя по тупой боли в правом подребье, моей печени пришлось тяжело. Надеюсь, я не пожелтела. Нечесаная, некрашенная, в больничном халате, да еще желтая. Представляю, какое впечатление произведу на Дениса. Странно, почему меня это заботит? Сейчас есть миллион других поводов для волнения. Например, как передаст желтушность камера? Будет обидно лишиться карьеры из-за такой ерунды, как печень.
Медсестра собиралась сделать мне укол, но я вымолила сначала принести зеркало и расческу. В запудренном овале показалось бледное, осунувшееся личико подростка. Какой юной я выгляжу без макияжа, какой наивной. Пожалуй, так и пойду на суд. Где же Денис? Его точно не обманет моя внешность. В первую же нашу встречу я показала, на что способна. С порога предложила доказать, что Наталья и Евгений до брака жили как муж и жена и вместе копили на квартиру. Вряд ли теперь он поверит в мою невиновность. Если, конечно, не захочет поверить, так же, как поверил в правоту Натальи. Он единственный человек в моем окружении, который способен понять, ради чего я пошла на убийство. К сожалению, схожие цели не гарантирует мне его поддержку. Различия в методах, которыми мы привыкли пользоваться, сильно понижают мои шансы.
Я успела привести себя в порядок и выпить пару литров воды, а Денис так и не появился. Пригвожденная к кровати капельницей, замурованная решетками на окнах, я впервые почувствовала себя бессильной. Как бы плохо не шли дела, мне всегда удавалось повернуть обстоятельства себе на пользу. Теперь оставалось только ждать.
Чтобы ускорить ход времени, я старалась заставить себя уснуть. Медленно закрывала глаза, наблюдая, как подергиваются опускающиеся веки. Глубоко дышала животом, представляя весенний парк, по которому гуляла в прошлом году с Лилькой. Когда мне, наконец, удалось задремать, лязгнула дверная ручка. Я вздрогнула и открыла глаза. На пороге стоял Денис. Обрадовавшись, чуть было не вскочила с кровати, но меня одернула трубка капельницы и выражение его лица: между бровей пролегли складки, уголки губ поджались, а глаза смотрели так пристально, как будто он знал обо мне больше, чем я сама.
– Зачем ты убила отца? – подтвердил с порога мои догадки Денис.
– Спасибо, я держусь. Желудок болит гораздо меньше, чем утром, – попыталась надавить на жалость я. – Как у тебя дела?
– Ничего, ты сильная, – он шагнул в палату и прикрыл дверь, – переживешь. Ответь на вопрос.
– Денис, я не убивала папу, только…
– Можешь не оправдываться. Все равно не поверю.
– Во что? – я села и облокотилась на подушку.
– Будто круглая отличница, будущая студентка МГУ, могла не знать, что яд убивает.
Несмотря на злость, которую Денис даже не пытался скрыть, в словах «отличница» и «студентка МГУ» прозвучали нотки уважения.
– В малых дозах яд – лекарство.
– Экспертиза показала лошадиные дозы!
– Экспертиза показала, кто их отмерял?
– Главное, кто подсыпал порошок в еду, а это сделала ты, – он шагнул ко мне, схватил за запястья и потряс. – Вот этими руками!
Денис замер, с удивлением глядя на мои руки.
– Я думала, что папа заболеет, только и всего!
На глаза навернулись слезы. Лицо Дениса сначала расплылось, а потом отдалилось. Он отпустил меня. На запястьях остались красные отметины. Я потерла их, в глубине души мечтая сохранить следы от его пальцев.
– Зачем тебе это понадобилось?
– Я рассчитывала, что он ляжет на пару недель в больницу. Тогда бы опеку передали маме, она подписала разрешение на поездку, а я смогла бы участвовать в очном туре олимпиады.
Денис задумался, глядя в окно.
– Кто отмерял дозу?
– Моя подруга, Лилька.
– С чего ты взяла, будто она сможет сделать это правильно?
– Она будущий ученый, заняла второе место в заочном туре олимпиады «Покори Воробьевы горы», а сейчас учится в МГУ.
– Разве ты не заняла первое место на той же олимпиаде?
– Но я сдавала литературу, а Лилька – химию!
– Понятно.
– Если ты все понял, помоги мне! Возьмись вести дело.
Денис повернул голову в мою сторону и проговорил через плечо.
– Я понял одно: ты отравила родного папу. Не важно, хотела ты его убить, или только покалечить.
– Я хотела поступить в МГУ! – ударила кулаками по одеялу я. – Это был единственный путь к цели.
– Убийство не может быть путем даже к самой благородной цели!
Денис развернулся и так крепко схватился за спинку кровати, что костяшки его пальцев побелели.
– В жизни есть много путей, а не только тот, который считаешь правильным ты.
Он опустил голову. Глядя, как Денис опирается о спинку кровати с поникшей головой, я поддалась отчаянию. Теперь я не только почувствовала себя беспомощной, но и усомнилась, существует ли вообще выход из сложившихся обстоятельств. Если этот умный, сильный, волевой мужчина опускает руки – я пропала. Как вышло, что моя жизнь зависит от другого человека? Неужели я привыкла полагаться на мужчин? Вряд ли, иначе я бы не продолжила работать на телеканале после увольнения Дронченко. Да и в университет я поступила без чьей-либо помощи. До этого дня к Денису я обратилась всего один раз, к тому же помочь он еще не успел. Дело обещает стать громким, а значит, найдется куча адвокатов, желающих меня защищать. Почему, в таком случае, я уверена, что без него пропаду? Может, я в него…
– Скажи мне одно, – Денис поднял голову и посмотрел мне в глаза, – ты знала, что есть риск для жизни отца?
– Конечно, нет! – изумление от пришедшей секунду назад мысли удачно замаскировало ложь.
– Если бы тогда ты догадалась, чем может закончиться авантюра, довела бы ее до конца?
– Ни за что!
Я не смогла бы поступить по-другому, продолжила про себя и закончила вслух:
– Поверь.
– Верю, – сказал он, не отводя взгляда. – Верю.
Денис резко сорвался с места и заходил по комнате, а когда остановился, сказал:
– Я тебя вытащу, доверься мне.
– Хорошо, – я наклонилась в его сторону. – Послушай, что нужно сделать в первую очередь.
– Доверилась… – он спрятал лицо в ладони и покачал головой. – Ладно, говори.
– Иди в дом, где живет Наталья, в квартиру этажом ниже. Дверь откроет Лилька, та самая подруга. Представься моим адвокатом, она тебя впустит.
– В квартиру я попаду без твоих подсказок, давай дальше.
– Зайди на кухню, сними с кофемашины насадку-капучинатор.
– Думаешь, она добавила трициклические антидепрессанты в молоко?
– Больше не во что, – пожала я плечами. – Кофемашина подключена напрямую к водопроводу, кофейные зерна молет сама…
– Понятно, что еще?
– Там же, на задней стороне вытяжки, приклеена СД-карта из Лилькиного фотоаппарата.
– Что на ней?
– Фотография пятнадцатилетней девочки и ее паспорта.
– Она жива?!
Наступила моя очередь закрывать лицо ладонями.
– Ну хорошо, зачем нам эта фотография?
– Чтобы найти девушку и вызвать в суд.
– Надеюсь, ты сфотографировала страницу с пропиской.
– Не я, это сделала Лилька. Когда она не пришла домой ночевать, я залезла в фотоаппарат и случайно увидела снимки. Кажется, на них только страница с фамилией. В любом случае, она не обязана жить по месту прописки.
– Ладно, найду я твою девушку. Скажи, лучше, зачем она нам нужна?
– Увидишь фотографии – поймешь.
– Так не пойдет, – он скрестил руки и присел на подоконник. – Я твой адвокат и ты обязана доложить мне обо всех обстоятельствах дела.
– Есть, мой генерал!
– Обвиняемая, – Шумятин упирается руками в бока, от чего пуговицы синего кителя трещат на животе, – вам уже исполнилось восемнадцать, когда вы решили убить отца?
– Мне было семнадцать…
Не успеваю договорить, как Денис срывается с места: