– Объясните суду, для чего вам понадобилось с ним фотографироваться? Зачем вы обнимаете незнакомого человека?
– Меня попросила девушка в парке.
– Ваша подруга?
– Нет, незнакомая девушка.
– Я правильно понимаю: к вам подошла посторонняя девушка и попросила сфотографироваться с неким мужчиной?
– Да.
– Почему вы согласились?
– Она объяснила, что это ее отчим, – из глаз Светы катятся слезы, она захлебывается словами. – Сказала, он к ней пристает, а мама в это не верит.
– Незнакомка попросила вас помочь доказать маме, что ее отчим вступает в сексуальные отношения с девочеками-подростками?
Света кивает.
– Прошу занести в протокол, что свидетельница ответила утвердительно, – поворачивается к секретарю Денис, а затем снова обращается к Свете: – У меня остался к вам последний вопрос. Оглянитесь по сторонам.
Она снова кивает, вытирая слезы.
– В зале присутствует девушка, которая обратилась к вам с просьбой в парке, вечером восьмого апреля две тысячи пятнадцатого года?
Шмыгая носом, Света крутит головой. Я отворачиваюсь, чтобы не встречаться с ней взглядом.
– Вот она.
Светин голос тонет в оханье, доносящемся со всех сторон. Я боюсь поднять глаза и увидеть направленный на меня указательный палец. Среди гомона зрителей выделяется пронзительный крик:
– Это не правда! Я ее не знаю!
Я оглядываюсь на голос. Лилька стоит, прижимая к груди трясущиеся руки, и мотает головой.
Судья стучит молотком и обращается к Лильке, когда гомон затихает.
– Свидетельница Зеленова, сядьте на место, иначе мне придется удалить вас из зала суда.
Лилька опускается на сидение, ее руки падают на колени.
– Прошу занести в протокол: свидетель указала на Зеленову Лилию Дмитриевну.
– Адвокат, у вас еще есть вопросы к этому свидетелю?
– Нет, ваша честь.
– Прокурор, у стороны обвинения имеются вопросы?
– Имеются, ваша честь!
– В таком случае, приступайте к допросу.
Расслабившаяся, было, Света, снова выпрямляет спину.
– Свидетель, вспомните вечер восьмого апреля две тысячи пятнадцатого года. Сколько было времени, когда к вам с необычной просьбой обратилась незнакомка?
– Часов восемь, может, полдевятого, – пожимает плечами она.
– В начале апреля в это время уже темнеет, не так ли?
– Наверно.
– Судя по снимку, в парке было совсем темно. Так как вы можете утверждать, что видели именно эту девушку?
Шумятин указывает пальцем на Лильку, от чего та вздрагивает.
– Минут сорок мы ждали, пока придет дядька, а потом уже фотографировали. За это время успело стемнеть.
– То есть вы утверждаете, что восьмого апреля в половине девятого вечера в парке было светло?
– Нет, я не помню.
– Спрошу еще раз: вы уверены, что видели именно эту девушку?
– Не уверена, – опускает голову Света.
– В таком случае, осмотритесь хорошенько. Кто-нибудь еще из присутствующих похож на незнакомку из парка? Например, подсудимая?
– Может быть, – искоса оглядывает меня Света.
– У меня больше нет вопросов к свидетелю, – Шумятин садится на место.
– Ваша честь, – встает Денис, – сторона обвинения использует наводящие вопросы. Думаю, всем понятно, к чему клонит прокурор. Чтобы избавить присяжных от навязываемых обвинением подозрений, защита просит приобщить к делу счет из ночного клуба, датируемый восьмым апреля две тысячи пятнадцатого года. Во время оплаты использовалась клубная карта моей подзащитной. Также защита просит продемонстрировать запись с камеры видеонаблюдения, на которой отчетливо видно, как моя подзащитная входит в клуб в двадцать сорок пять, а покидает его в три часа пятьдесят минут.
– Это я ходила в клуб! – вскакивает с места Лилька. – Алиса подарила мне клубную карту.
Денис опускает голову и упирается в стол кулаками.
– Зеленова, вас предупреждали. Пристав, удалите свидетеля из зала суда.
– Ваша честь, – взвывает Лилька, когда пристав берет ее под локоть, – В клубе была я, проверьте, пожалуйста!
– Чтобы разобраться в ситуации, мы исследуем видеозапись, – кивает ей судья. – Уважаемые присяжные, прошу вас быть внимательными.
Денис провожает Лильку задумчивым взглядом и нажимает кнопку на пульте. Телевизор стоит ко мне боком, но я и так прекрасно знаю, что происходит на экране: по тоннелю из мерцающих стрелок проходит девушка. Светодиодные вспышки окрашивают ее волосы и одежду то в розовый, то в голубой, то в зеленый неоновые цвета. При каждом шаге тени меняют очертания ее фигуры. Ею может оказаться любая из присутствующих в зале суда, но только у меня сегодня такая же прическа, и только я, войдя в зал, так же повела плечами. Если женщины в жюри присяжных обратят внимание на первое, то мужчины не забудут второго.
– Ваша честь, – поднимается Шумятин, – при всем уважении к стороне защиты, данная видеозапись ничего не доказывает!
– Прокурор, оставьте это решение за присяжными, – натянуто улыбается судья и поворачивается к Денису: – Адвокат, вы обеспечили явку последнего свидетеля?
– Ваша честь, – в очередной раз пролистывает снизу вверх экран телефона Денис, – защита просит о повторном допросе свидетеля Зуйкова.
Зачем? Следующей должна быть Наталья. Она расскажет, что однажды на лестничной площадке слышала, как Лилька угрожала меня убить. Этого достаточно, чтобы заставить присяжных усомниться в моей вине. Зачем еще раз допрашивать Зуйкова? Вряд ли он способен сказать что-нибудь в мою защиту. Я попыталась поймать взгляд Дениса, но после инцидента с запиской он ни разу не посмотрел в мою сторону. Может, он понял, что я его обманула, и решил меня сдать? Нет, адвокаты не могут свидетельствовать против подзащитных. Зато может Зуйков.
– Свидетель, – кивает судья, – займите место на трибуне.
Меня уже предали мама и лучшая подруга. Папу я сгубила сама. Больше мне некому довериться. Денис, пожалуйста, останься на моей стороне!
– Валерий Петрович, – он не спеша выравнивает стопку с бумагами и кладет их на стол, – по долгу службы вам уже приходилось встречаться с Лилией Зеленовой?
Я выдыхаю и одновременно напрягаюсь. Мы договаривались не затрагивать тему Лилькиного проступка без крайней необходимости. Криминальная история может послужить отягчающим обстоятельством, а мне меньше всего хочется отправлять лучшую подругу за решетку. В мои планы входило только отвести подозрение от себя. До сих пор все шло так, как я задумывала. Почему он решил перестраховаться?
– Да я ее с пеленок знаю. Женка моя вместе с ее мамкой в роддоме лежала.
– Повторю вопрос, – натянуто улыбается Денис и выделяет интонацией три первых слова: – ПО ДОЛГУ СЛУЖБЫ вам приходилось встречаться с Лилией Зеленовой?
– Ну, случалось.
– Когда это произошло?
– Года два назад.
– Семнадцатого июля две тысячи тринадцатого года, правильно?
– Ну.
– Свидетель, – глядит на Зуйкова поверх очков судья, – отвечайте «да» или «нет».
– Да, – кривится он.
– Правильно ли я понимаю, что семнадцатого июля две тысячи тринадцатого года Лилия Зеленова нарушила границы частного владения и была задержана. Несовершеннолетняя находилась в состоянии…
– Все они там были в состоянии, что ж ее теперь, убить?
– Свидетель, не перебивайте адвоката, иначе вам грозит денежное взыскание за нарушение порядка в судебном заседании.
– Возможно и все, – улыбнулся присяжным Денис, – но только у Зеленовой в ходе обыска обнаружили три грамма гашиша.
– Брехня! Никакой это был не гашиш!
– Свидетель Зуйков, суд налагает на вас штраф в размере одной тысячи рублей.
Зуйков выругался, но на этот раз беззвучно.
– Были наркотики, или нет, доказать не удалось, – снова повернулся к присяжным Денис. – Пакет, изъятый у Зеленовой, потерялся по пути на экспертизу. Дело закрыли в виду отсутствия улик. Верно?
– Все так.
– Валерий Петрович, кто отвечал за транспортировку пакета?
– Ну я!
– Значит, именно вы потеряли улику?
– Я потерял. С кем не бывает?
– Прежде чем задать следующий вопрос, хочу напомнить, что дача ложных показаний карается законом.
– Знаю, не первый год замужем.
– В таком случае, скажите суду, правда ли, что покойный Геннадий Малыш обращался к вам с просьбой поспособствовать снятию обвинение с лучшей подруги его дочери, Лилии Зеленовой, а также не сообщать о случившемся ее родителям?
– Ваша честь! – в очередной раз сдвинул животом стол Шумятин. – Помимо того, что дело так и не было возбуждено, данный инцидент не имеет отношения к процессу…
– Имеет, ваша честь, – перебил его Денис, – и, если свидетель ответит, я смогу пояснить, какое именно.
– Что ж, защитник, – снимает очки и крутит в руках судья, – вам удалось меня заинтриговать. Свидетель, ответьте, обращался к вам с такой просьбой погибший, или нет?
– Ну подходил.
– Правда ли, что незадолго до гибели, Геннадий Малыш еще раз напомнил вам об аресте Зеленовой?
– Да, звонил, спрашивал.
– О чем именно?
– Помню ли я, как дело было.
– Какой еще вопрос он вам задал?
– Просил бумажки поднять. Говорил…
– Ваша честь! – взвывает Шумятин. – Ну какое это имеет отношение…
– Да погодите вы! – отмахивается судья. – Свидетель, продолжайте.
– Говорил, хочет мамке с папкой ее показать, чтоб за дочкой лучше смотрели.
– Из ваших слов выходит, что покойный собирался рассказать родителям Лилии Зеленовой об аресте их дочери. Чем не мотив для убийства?
– Ваша честь, домыслы!
– Поддерживаю, – стучит молотком судья. – Секретарь, уберите повторные показания свидетеля из протокола. Присяжные не должны учитывать их при вынесении приговора.
Не должны, но будут. Дело остается за малым. Наталья расскажет, как Лилька грозилась меня убить, и текущие по разным сторонам ручейки фактов окончательно сольются в реку общего представления о случившемся.
– Суд вызывает последнего свидетеля, Выловчец Наталью Григорьевну. И защитник, даже не пытайтесь еще раз меня провести!