ись на систему связи — возможно, он хотел сохранить её в тайне. — Мы включили вызов…
Он не перестал улыбаться:
— Да? И он сработал? И хорошо?
Могло ли быть, что он сам не испытал систему, что ему не любопытно было проверить сеть, раскинутую по всей планете?
— Связь действует. Мы поймали часть вашего выступления на Комитете. — Пусть сразу узнает об этом. Если нас вышвырнут за то, что подслушивали… что ж, пожалуй, мы заслужили это.
— Моё красноречие, не сдвинувшее горы предубеждений.
По-прежнему он был спокоен. Может, знал, что мы подслушаем? Но как это возможно? А может… может, он хотел, чтобы мы это сделали? Но зачем? Я догадывался, что на этот вопрос он не захочет ответить. Прита подошла ближе и взглянула прямо в его восстановленное лицо.
— Мы видели кое-что ещё…
— В зале Комитета? — Всё тот же беспечный тон.
— Нет. Вир говорит, что это был один из старых постов безопасности. Там в кресле сидел рогатый бородавочник… он вёл себя как… как человек!
— Что? — Впервые его безмятежность была нарушена. — Что ты хочешь сказать?
— Мы включили видеоэкран, — объяснил я, — и наткнулись на пост Риф. Эта зверюга сидела в кресле у табло и смотрела прямо на нас. Конечно, случайное совпадение, но впечатляющее.
— Может быть, — согласился он. — Но если экран работал и в том конце, бородавочник испугался не меньше, правда, Прита? — Он запомнил её имя из всех названных утром. — Не думаю, что нам нужно бояться нашествия рогатых бородавочников… Не их.
Другое дело, беженцы на корабле, подумал я. Несмотря на внешнюю невозмутимость, внутренне Лугард не принял спокойствия бельтанской жизни.
Впрочем, трудно было поверить этому в оставшуюся часть дня. Аннет была покорена, как и все Бродяги. Я думаю, даже любопытство Гиты относительно Предтеч отошло на второй план перед непрерывным потоком рассказов Лугарда. Он говорил о планах организации новых заповедников, где будут изучать местную жизнь, применяя иноземную технику. Он с ней хорошо знаком. Он не хочет работать с мутантами, только с нормальными животными. Его рассказы и замыслы захватывали, и мы поверили, что именно такую жизнь он и собирается вести.
Он снова достал свою дудочку, и её звуки, очаровывавшие зверей и птиц, очаровали и нас. Он играл, мы слушали и не замечали, как идёт время, пока он со смехом не отложил инструмент.
— Вы высоко оценили мою скромную музыку, друзья. Но тени удлиняются, близится ночь, и я думаю, если вы задержитесь здесь, возможны неприятности…
— Вир! — Аннет вскочила на ноги. — Солнце почти село! Мы здесь уже много часов! Простите, Грисс Лугард, — она слегка запнулась, произнося его имя, — мы слишком злоупотребили вашим гостеприимством.
— Но, милая леди, это не злоупотребление. В Батте одиноко. В любое время вас — всех вас — тут ждут с радостью. Эта дверь не будет закрываться.
Он коснулся рукой поверхности двери, как бы подкрепляя своё приглашение.
— Мы можем прийти снова? — спросила Гита. — Когда?
Он рассмеялся.
— Когда захочешь, Гита. Все вместе и любой из вас — когда захотите.
Мы попрощались с благодарностью. Но, направляя хоппер к Кинвету, я гадал, вернёмся ли мы когда-нибудь в Батт.
Выступление Лугарда в Комитете вряд ли улучшило мнение о нём, и Аренс с его коллегами, вероятно, сочтут, что контакты с отставным офицером отрицательно повлияют на молодёжь.
К моему удивлению, однако, никто из руководителей Бельтана даже не упомянул о споре с Лугардом. Нас расспросили о событиях дня. Мы не упомянули о нашем невольном подслушивании. Но я не считал это обманом. Бродяги молча согласились со мной: они, по-видимому, решили, что вся эта история — для взрослых запрет. В остальном они были свободны и с подробностями рассказывали о планах Лугарда по изучению дикой жизни. Я инстинктивно сомневался в этих планах, но именно их Лугард назвал причиной своего возвращения на Бельтан.
— Значит, он просил вас вернуться, — заметил Аренс, когда Гита закончила. — Но не злоупотребляй его вежливостью, дочь. Он здесь со специальным заданием.
— Специальное задание?! — я не сдержал восклицания.
— Да. Но мы считаем, что это не всё. К несчастью, он на всё склонен смотреть с военной точки зрения, хоть и порвал с армией. Думаю, из-за ранений. Теперь у него статус поселенца-рейнджера… и в контракте особо отмечено разрешение на археологические раскопки.
— Предтечи! — воскликнула Гита и торжествующе посмотрела на меня. — Я была права…
Но её отец покачал головой.
— Не Предтечи, нет. Здесь никогда не было их следов. Но перед войной Лугард нашёл в лавовой пещере какие-то странные реликты. Тогда не было времени на исследования: уже вспыхнуло пламя всемирного безумия. Реликты так и не были изучены, сам Лугард призван в космос и не успел ничего сделать. Потом крыша пещеры обвалилась и закрыла его находки. Теперь, выйдя на пенсию, он попросил в качестве платы крепость Батт и окружающую местность и получил их. Всё это есть в портовых документах. Вероятно, ему потребуется время, чтобы найти то место. Теперь, Вир, — он обратился непосредственно ко мне, — я не хочу, чтобы дети мешали Лугарду. Бедняга, он и так много пережил. Его взгляды на жизнь не должны нас раздражать. Он так долго жил в мире насилия, что теперь видит его повсюду. Если ему и нужно общество, то, может быть, именно молодёжь… — он задумчиво посмотрел на нас и добавил: — Он что-нибудь говорил вам о заседании Комитета? Как-то комментировал его решение?
— Какое решение, отец? — спросила Аннет, хотя, вероятно, как и я, догадывалась об ответе — впрочем, он соответствовал её взглядам.
— Было решено предложить беженцам дружбу и убежище, — ответил несколько нетерпеливо Аренс и вернулся к интересовавшей его теме: — Лугард ничего не говорил об этом? Никаких замечаний? — Я мог бы солгать, но он спрашивал не меня.
— Я же тебе сказала, — Гита часто проявляла нетерпимость, когда её захватывала какая-то идея. — Он говорил о животных и пригласил нас приходить ещё. И он играл на дудочке…
— Ну, хорошо. Не вижу ничего дурного, если вы ещё раз отправитесь в Батт, но подождите приглашения. А ты, Вир, завтра отвезёшь туда специальное послание Комитета. Мы хотим кое-что уточнить, чтобы потом не было недоразумений.
Он не сказал, что за послание. Но я отчасти догадывался, что было в ленте, которую на следующее утро повёз в Батт. И когда я передал её Лугарду, бровь на здоровой половине его лица слегка дернулась и он криво усмехнулся.
Лугард выбрался из-под сложного механизма, который я не знал, хотя он слегка напоминал культиватор. Только на месте разрыхлителя находилась стрела с заострённым концом. А вдоль борта тянулся транспортёр с ковшами. Всё ещё улыбаясь, Лугард переложил ленту из одной руки в другую.
— Официальный призыв к спокойствию и терпимости? — Казалось, он спрашивал себя, а не меня. — Или официальное разрешение поступать по-своему? Пожалуй, лучше прочесть, чтобы я смог ответить. Что ты думаешь о моём чудище, Вир?
Он не торопился прочесть послание; продолжая держать ленту в одной руке, другой он провёл по транспортёру с ковшами — одни из них располагались прямо, другие там, где транспортёр уходил под машину, переворачивались.
— Экскаватор, — ответил он на мой незаданный вопрос. — Предназначен как раз для такой местности — видишь гусеницы? Впрочем, поездка на нём — всё равно сомнительное удовольствие, — он кивнул на лавовые поля.
— Значит, вы хотите откопать пещеру?
Не знаю почему, но рассказы Гиты о сокровищах Предтеч, и Аренса — об археологических раскопках, по-прежнему казались невероятными. Неужели на Бельтане были найдены следы древней расы?
— Раскопать пещеру? Конечно. И, вероятно, не одну. Это всё в моих документах, парень. — Мне показалось, что он окинул меня быстрым оценивающим взглядом, как будто призадумался обо мне, как и я о нём.
— Машина требует основательной проверки — слишком долго она пролежала тут. Впрочем, она предназначена для тяжёлой работы в сложных обстоятельствах. Осмотри её, если хочешь, — и он ушёл в крепость, унося ленту.
Раньше я никогда не видел такой машины, но о большей части её функций легко было догадаться. Стрела, сейчас подогнутая под корпус, должно быть, расчищает место раскопок, транспортёр уносит в сторону землю. На машине стояли ещё бурав и вентилятор, оба густо смазанные. Я решил, что их можно присоединять к концу стрелы. Машина относительно невелика, управляет ею один человек, эластичные гусеницы способны пронести её по лавовой местности. Должно быть, очень эффективный инструмент. Какие ещё механизмы лежат в подвалах Батта? Лугарду полагалась очень большая сумма, раз он сумел получить всё это. Мог быть и другой ответ. Если мир охвачен хаосом, как рассказал Лугард, какой-нибудь чиновник мог посчитать лишним числить в своих документах крепость на Бельтане и охотно передал права на неё — может быть, за взятку.
— Итак, они сделали выбор. Какая слепота и глупость! — Лугард стоял за моей спиной.
— Позволили беженцам приземлиться? Но, может, они не так уж и опасны?
Лугард пожал плечами:
— Будем надеяться. А я тем временем не стану развращать невинные юные головы своим инопланетным пессимизмом.
— Аренс предупредил вас?
Он невесело улыбнулся:
— Не очень прямо, но это подразумевается. Я должен чувствовать гражданскую ответственность за свои обязанности и права. Говорили что-нибудь детям… что им нельзя сюда приходить?
— Просто Гиту предупредили, чтобы она вам не мешала.
Теперь его улыбка меньше напоминала гримасу:
— Отлично. И я отвечу честной игрой — больше никаких предупреждений. Всё равно их не убедить. Мозги закостенели, как лавовые потоки в горах.
— То же самое они думают о вас.
— Пускай. Но приводи детей, Вир, если они захотят. В Батте временами одиноко. И у них острый разум. Они скорее помощь, а не помеха.
— А что вы ищете? — осмелился я спросить.
— Вероятно, некоторые назвали бы это сокровищами.