Герман откинулся на спинку кресла. Руки машинально начали отбивать ногтями монотонный ритм о гладкое покрытие стола. Он смотрел в окно, размышляя, что, как бы ни старался отгородиться от неприятных дел, они настигают его даже после смерти Константина.
Перстень заиграл на солнышке, пуская зайчиков по стенам кабинета. Едва заметная искорка промелькнула в глазах Светланы. Безусловно, она узнала знакомый предмет, но вот почему-то ничего не сказала… Лишь слегка задумчиво прищурилась. Герман выбивал ритм, пока не заметил завороженный взгляд Сергея на своих руках. Он тут же сообразил, что не снял перстень. Мутно-желтые ногти снова оживили в голове картинки: ночное чудовище, холод морга, бугорок под кровавой простыней… И эти ногти, теперь точь-в-точь такие же и у него. Герман сжал руки в кулак, стараясь спрятать кончики пальцев и перстень, по старой привычке начал натягивать рукава пиджака на ладони.
Сергей, словно опомнившись, встрепенулся и огляделся по сторонам. Потерянным голосом произнес:
— Кофе что-то остыл, пойду свежий заварю, — и скрылся в темном проходе.
Светлана наблюдала за Германом. В ней будто проснулся свежий интерес к новому знакомому. Тишину прервала вошедшая девушка:
— Светлана Георгиевна, вы уже приехали? Добрый день!
— А, Настенька, здравствуй! — тут же отозвалась приветливым голоском Светлана и, обернувшись к Герману, любезно представила: — Это наша секретарь — помощник руководителя, Настенька. Я без нее, как без рук!
Светловолосая девушка улыбнулась. Ее курносый носик вздернулся еще выше. Она была пухленькой, но миниатюрной — небольшого роста, маленькие пальчики, аккуратные ножки, словно куколка. Пышные щечки окутал румянец.
— Ой, да ладно, Светлана Георгиевна, — замялась Настенька.
— Правда-правда, — продолжала Светлана. — А это Герман Петрович, родственник нашего Константина.
На лице Настеньки пробежала тень восторга, но быстро сменилась на скорбное выражение.
— Ой, да что вы? Такая трагедия, примите мои соболезнования, — начала лепетать она.
Герман кивнул, показывая, что все в порядке.
— Светлана Георгиевна, — обратилась Настенька к своей начальнице, — портрет скоро уже будет готов. Я думаю, наверно, в кабинете Константина Харлампиевича повесим, да?
— Да, пожалуй. Думаю, лучше туда. — Светлана повернулась к Герману и добавила: — Мы решили сделать большой портрет Константина, чтобы он всегда был с нами — на своем рабочем месте.
Герман уже не мог выносить постоянное упоминание о Константине. Он слабо представлял себе, зачем приехал сюда. Близкими друзьями они не были, а тут все ожидают от него какого-то продолжения дел, преемственности, что уж совсем никак не укладывалось в его планы. Хотя планов никаких и нет… Но можно ли стать преемником неприятного тебе человека, которого, вдобавок ко всему, возможно, ты сам отправил на тот свет? От подобных мыслей Герману стало не по себе.
— Светлана, спасибо за прием, но мне уже пора, — произнес Герман, вставая из-за стола.
— Ну что ж, тогда давайте я вас отвезу, — тут же отозвалась Светлана.
— Нет, спасибо! Мне еще по делам надо, — соврал Герман.
— Так и что? Я подброшу вас, куда скажете.
— Не надо, спасибо! — отрезал Герман и направился к выходу.
— Я позвоню вам! — бросила вслед Светлана и добавила: — Вы подумайте, хорошо?
Распрощавшись со всеми, Герман вышел на улицу и зашагал прочь от одноликих корпусов-коробок.
Ему хотелось убежать, спрятаться, но что-то внутри подсказывало, что он давно на крючке, попался и уже не соскочить. Бурное течение занесло его в темные воды, глубинные воды, и нет такой силы у человека, чтобы сопротивляться этому.
14 главаФантик для конфетки
Она всегда куда-то спешила. Такая уж натура — непоседа по жизни. В студенчестве ее прозвали «катастрофой». То и понятно. Не было такого угла в институте, в который бы она не врезалась, и порога, за который не запнулась. Сама же Светлана охотно подхихикивала над собой. Жизнь, по всей видимости, для нее заключалась в удовольствии. А все, что этому удовольствию могло помешать, она тут же вычеркивала без малейшего сожаления. Так в ее жизни не отводилось места замужеству и детям. «Я хочу жить для себя, а не для кого-то», — отвечала она на все вопросы. А вопросы возникали — такая симпатичная, умная и одна… «Ну как так можно?» — недоумевали знакомые. Впрочем, одной Светлана быть не успевала. Мужское внимание она умела смаковать, снимать сливки, выжимать из отношений самое сладкое, а всю требуху выбрасывать и тут же приниматься за новое, неиспробованное лакомство. И, несмотря на свои полных тридцать четыре года, от насыщения она еще далека — столько аппетитных кусочков вокруг! А вот близких подруг у Светланы не водилось — слишком активная. Дружить некогда. Ведь это надо когда-то и чужие сопли подтереть, нытье выслушать. А Светлана и свои-то сопли на дух не переносила, ныть не любила, а все неудачи для нее были не больше, чем временные трудности.
Вот и сейчас в пригожий мартовский денек она примчалась в автосервис немного подлечить свою «малышку». Неудача на дороге, подумаешь, с кем не бывает, но треснутый бампер и царапина — уже недопустимый изъян. Ведь негоже так разъезжать по городу. «Девушка должна быть конфеткой, — считала Светлана, — с загадочной и вкусной начинкой, чтобы хотелось еще и еще». Ну а для любой конфетки просто необходим достойный фантик: «Чтобы руки тянулись именно к этой!»
И сейчас фантик немного нужно подлатать. Ведь машина, как сумочка или обувь, всегда должна быть безупречна, начищена до блеска и только хорошего качества. Без всяких там заштопанных дыр, заплаток, потертых ручек.
Надо сказать, Светлана оборачивала себя в самые яркие фантики, чтоб уж точно рука потянулась именно к нужной конфетке. Спроси ее: сколько разных пар лодочек, сабо и «лабутенов» на любой вкус хранится в шкафу — она собьется со счета. Да и кто считает? Туфли должны меняться под настроение. А под «туфлями» Светлана понимала исключительно обувь на высоком каблуке, в идеале — на шпильках. Все остальное — галоши. А где вы видели конфетку в галошах?
Оставив свою «малышку» в салоне, Светлана решила утешить себя кусочком чизкейка в уютном кафе. А заодно и подумать над дальнейшими действиями. Работы теперь привалило. Надо как-то выкручиваться. Если проект застопорится, то и денег не будет. А это уже совсем грустно.
«К тому же этот Темный — мямля какой-то, но упрямый, все никак не цепляется», — размышляла Светлана в притемненном зале кофейни. Ненавязчивая джазовая композиция окутывала посетителей пряным теплом. Парочка молодых и, видимо, влюбленных друг в друга людей развалилась на мягком диванчике по соседству. Они о чем-то весело шушукались. С черно-белых фото светился белозубой улыбкой Луи Армстронг. Только Светлану не поглощала всеобъемлющая кофейно-джазовая нега. «Надо разузнать, что там у него в университете. Может, денег ему побольше предложить? Сколько, интересно, Константин ему обещал?»
— Ваш чизкейк, — с вежливой улыбкой произнес официант и поставил тарелочку с аппетитным кусочком сырного пирога на стол.
— А латте когда будет? Я уже десять минут жду!
— Сейчас принесу, одну минутку.
Светлана недовольно цокнула язычком и десертной ложечкой отломила кусок пирога.
— Да он ледяной вообще! Вы что, из морозилки достали? — крикнула она, отодвигая от себя тарелку.
— Не может быть, он слегка охлажден, — ответил официант, — это же чизкейк, все по технологии.
— Я что, вру, по-вашему? Унесите. Если бы я хотела мороженое, то заказала бы!
Официант нехотя вернул тарелку на поднос. А Светлана бросила ему вдогонку:
— Штрудель тогда принесите. Он-то у вас хоть теплый, надеюсь?
В ожидании заказа Светлана достала ежедневник и посмотрела записи на ближайшую неделю. «Так… среда занята, еще в банк надо смотаться, а в четверг бухгалтерша приходит, надо ее проконтролировать, а то снова кучу не учтет всего. Так-так, ага, в пятницу вот есть окошко — можно записаться на маникюр». Она быстрым движением достала мобильник и тут же набрала номер: «Алло! Катя? Мне Катю, пожалуйста. Катя? Это Светлана, запиши меня на пятницу, часика на три. Маникюр, да… С покрытием, конечно. Да. Как нет? Только в восемь? Нет, ну это поздно. Передвинь кого-нибудь. Я никак не могу позже. Нет-нет, в субботу меня не устраивает! Да. В пятницу на три. Ну все, пока!»
С Константином она сотрудничала давно — хорошая зарплата, работа непыльная, интересная, каждый раз новый проект. Начинала как ассистент, доросла до финансового директора и практически стала партнером, только без вклада в капитал. Но даже не это главное. Было кое-что у Константина такое, чего больше ни у кого не найдешь. Нет, не харизма. Хотя и харизмы в нем было предостаточно. Но кое-что, позволявшее ему разглядеть выгоду в самых неожиданных местах, увидеть потенциал в самых обыкновенных людях. Правда, такие, как Светлана, на восхищение не способны. Единственной путеводной звездой для них могут быть они сами. И Светлана без тени сомнений считала, что стоит приложить немного усилий, и это «кое-что» будет в ее руках.
Вот только Герман отличался от всех потенциальных талантов, которых находил Константин. Почему-то именно его напористый Константин никак не мог привлечь к сотрудничеству. Именно его Константин уговаривал, ждал и постоянно твердил: «Когда Герман созреет, начнется реальная работа». Что значит «реальная работа», Светлана не понимала. Словно до этого они в игрушки играли. После встречи с Германом она почувствовала, что просто так упускать его нельзя. Совсем нельзя. И дело тут даже не в его волшебной квалификации…
Допив латте со сладким карамельным сиропом, Светлана поспешила в любимый магазинчик. К фантику нужно подойти со всей серьезностью и щепетильностью. Мишень сложная — голыми руками не взять. Может оказаться и так, что желаемая добыча не любит сладкое. Но и это не беда! Начинка-то бывает и горькой, и с перчинкой, а если сильно надо, то и с градусом повыше. Узнать предпочтения — не проблема. Вишня с коньяком? Пожалуйста! Абсент? Что ж, и абсент. Только разверни фантик…