15 главаПевец тьмы
Весь день Герман слонялся по городу, находил любой предлог — лишь бы не идти домой. Ему казалось, что все тело пропиталось холодом, дорожной пылью и слилось с городским пейзажем. Он словно часть этих серых улиц, призрак, потерявший покой.
Город смотрел сквозь него черными глазами-окнами, за каждым из которых кто-то проживал свой день. Одна только мысль, что для кого-то время не остановилось и жизнь бьет ключом, удивляла Германа. Все люди для него превратились в пустые оболочки, они ходили на бутафорских ногах, садились в бутафорские автобусы и уезжали куда-то делать свои бутафорские, придуманные дела. Весь окружающий Германа мир словно оделся в бессмысленный наряд дизайнера-сюрреалиста.
Вернувшись в свою квартиру, он осматривал стены: «Тюрьма… это клетка, из которой я никуда не смогу убежать. Я возвращаюсь сюда, потому что мне некуда больше податься. Будто хожу по кругу… Свобода, только мнимая. Мы все обманываемся. Нет никакой свободы. Каждый из нас привязан к своему стойлу… Как безвольная скотина».
Герман упал на диван. Сухой ветошью, бревном, из которого ушла вся влага, выжатым до последней капли — в нем даже мысли обессилели. И только закрыть глаза — единственное, что он мог.
В полудреме он покачивался на волнах. Они пульсировали под ним плавно-текучим ритмом, мерно перетекая внутрь и наполняя все тело. Тыдык — тыдык — тыдык. И вот один ритм подхватил другой. Словно эхом стало откликаться в тиши, удар за ударом: «Тыдык-дык-дык». Чье-то сердце стучалось совсем рядом. Герман хотел открыть глаза, но веки отяжелели. Тело не слушалось и мертвым грузом лежало на диване. Существовало только сознание, только сознание бодрствовало в этот час.
Вот послышалось чье-то дыхание — отчетливо, совсем рядом. Вдох-выдох, вдох-выдох. Герман почувствовал движение воздуха в такт. Шаги, снова удары сердца… И лицо — ввалившиеся, тусклые глаза, обескровленные губы, на которых еще остался вкус терпкого черного кофе. Герман узнал программиста. Тот сидел за компьютером в окружении разбросанных и запыленных бумаг. Темно-русая голова удрученно склонялась над клавиатурой, угловатые плечи бросали неровную тень на стену.
Их дыхания сливаются. Сердца бьются в унисон. Герман ощущает отчаяние, безысходность на грани безумия. Программист сжимает голову ладонями. Боль в висках.
— Кто здесь? — Программист оборачивается и осматривает комнату уставшими глазами.
Герман молчит и смотрит пристально.
— Кто здесь? — уже тише, почти шепотом повторяет программист.
«Неужели он меня чувствует? — промелькнуло в сознании Германа. — Не может быть. Этого просто не может быть».
— Не может быть, — медленно повторил программист и уставил бессмысленный взгляд в монитор.
Герман ощутил прилив той самой силы, которая растекается по его пальцам от кончиков до локтей, потом выше, по всему телу. Снова хор голосов затянул музыку. И в этом хоре Герман различал нотки, которые предназначались не ему, а подавленному программисту — знания снова всплыли сейчас из ниоткуда и рвались к этому пареньку.
Перед глазами Германа поплыла лента символов. Он где-то видел что-то похожее, но вот где? Строчка за строчкой символы плыли, и Герман интуитивно направил их в сторону дыхания, в такт сердцебиению, которое пульсировало у него в груди.
Программист замер, поднял глаза вверх, потом схватился за карандаш и что-то быстро стал записывать.
— Не может быть! — выкрикнул программист, соскочил со стула и сделал круг по комнате.
Герман ощущал себя певцом, певцом тьмы… Он словно прятался, как тать, и нашептывал бедному пареньку сам не зная что. Все мысли, все чувства передавались Герману по какой-то невидимой ниточке. И чем больше символов уходили к программисту, тем натянутее становилась ниточка, тем сильнее отдавало болью в груди Германа от сердцебиения несчастного парня. Удары становились сильнее. Герман чувствовал, как у программиста перехватывает дыхание. Воздуха не хватает. Голова… кружится голова, все размывается перед глазами. И Герман сжал кулак — оборвал ниточку, не выдержал накала.
Вскочил с дивана, запыхавшись. Холодный пот выступил на лбу. Германа била дрожь, зубы стучали. Он озирался вокруг — снова его комната, знакомые стены. Чужого дыхания уже не слышно, только собственное сердце заходится в груди.
Герман вспомнил, как раньше неумолимый шепот сводил с ума, как не отпускали эти чужие слова под диктовку, как витали в воздухе чьи-то мысли. И вот теперь он по другую сторону, перешагнул черту и сам стал воплощением своего кошмара.
Пальцы нащупали перстень. Герман попытался стянуть его, но тот сидел плотно и не поддавался усилиям. Камень — словно глубокий и мутный омут, подсвеченный изнутри. В полной темноте он светился неестественным, словно отблеском потустороннего, инородного или иномирного, света. Света ли?
16 главаПодающий надежды
— Серя, вставай! Сколько можно бока отлеживать? Опять небось сидел всю ночь?
— Щ-щас, мам, еще пять минут.
Женщина покачала головой и бросила на сына, завернутого в одеяло, словно в кокон, наполненный немым страданием взгляд. Сергей выглянул и украдкой следил за матерью, дожидаясь, когда она выйдет из комнаты. Смотреть на нее с каждым разом становилось все тяжелее и тяжелее. На висках уже серебрилась седина, а ведь еще не так много лет за плечами. Болезненная худоба, острые, выступающие вперед скулы на когда-то симпатичном лице. Мать увядала, съедаемая безжалостным недугом изнутри. Но куда труднее смотреть, как сынок, совсем еще недавно такой маленький, выбивается из сил ради призрачной надежды заработать на хваленое лечение в Израиле.
— Разве можно так убиваться из-за какого-то проекта? Сегодня один, завтра другой, — бормотала мать, выходя из комнаты.
— У нас нет времени на другой. Мам, ты же все сама понимаешь!
Сергей кое-как выбрался из пут мягкого одеяла, сунул босые ноги в тапки и, пошатываясь, направился в ванну.
С тех пор как его разглядел среди таких же амбициозных и горячих сокурсников один успешный предприниматель, жизнь перевернулась с ног на голову. Мало того, что в двадцать три года Сергей уже возглавлял группу разработчиков и руководил проектом, заказчиком которого была не какая-нибудь малоизвестная шараш-монтаж контора, а московский холдинг. Так еще и появился шанс вытащить мать. И ведь кипела работа, все спорилось. Столько идей переполняло его юную головку, хоть лопатой греби. Мысли сами текли: днем проблема, а к вечеру или следующему утру уже решение готово. Но все изменилось. Резко, в один миг, в одно утро…
— Поешь хоть, что ли, — не унималась мать, — совсем щеки впали, один только нос торчит.
— Да мам, — отмахнулся Сергей, — я кофе сделаю.
— Кофе! Кофе! Один только кофе литрами глотаешь, скоро через все дырки у тебя польется этот кофе…
— Не начинай, мам. Тебе нельзя волноваться.
— Как же не волноваться? Ты вперед меня в ящик сыграешь, если вот так вот… — Голос у нее дрогнул, к горлу подкатило, и слезы, которых Сергей в последнее время уже не переносил, потекли по сухим щекам. — Я-то уже пожила, помру, так чего?
— Перестань, мам! — не выдержал Сергей. — Лечиться надо, а не помирать.
— Куда уж лечиться? Сам видишь — ничего не осталось. — Ее голос срывался, переходя на визг: — Брось ты эту затею, живи, как все нормальные люди.
— Мам…
— Загнал себя, ой… ой… — Она пошатнулась и схватилась за дверь.
— Мам, мам, опять, да? Опять? — Он подпрыгнул, подхватил ее за руки и довел до стула.
— Все, прошло все, иди. Посижу сейчас, отойду. Иди-иди. Все…
Сергей плюхнул в кипяток чайную ложку с высокой горкой растворимого напитка. Посмотрел на объемы кружки, немного подумал, зачерпнул еще коричневого порошка и, звонко брякая, размешал.
Оставляя за собой шлейф терпкого аромата, пошлепал в комнату, заперся и уселся на стул перед рабочим компьютером.
Пока тот гудел и «раскочегаривался», как говаривал про него Сергей, просматривал записи. Хаотично набросанные символы — обрывки каких-то команд.
Парень нащупал мобильник и набрал номер друга:
— Ало! Привет, Колян! Что, спишь? Да тут такое, слушай, мне вчера мысль одна пришла, но я упустил, если честно… До конца не выстраивается у меня код, чтоб его… Может, ты глянешь? Знаю-знаю… Я тебе ща кину, ага. Ну, давай.
Сергей, как и многие начинающие программисты, мечтал писать суперхитовые игрушки. В глубине души он лелеял мысль, что когда-нибудь повторит успех «Танков», которые на слуху даже у самых несведущих людей. И уж никак не предполагал, что первым делом станет многомиллионный проект по и-эр-пи системе. Он, конечно, наслышан про таких гигантов, как SAP
[1] и Oracle. Да и пресловутая 1С-ка теперь набирает обороты. Но чтобы пытаться составить им конкуренцию? Разработать программу под нужды огромного холдинга, да так, чтобы была удобнее, быстрее, понятнее… И это притом что бухгалтерия для него со своими дебетами, кредитами и проводками еще несколько месяцев назад казалась кошмарным сном, жуткими дебрями для ненормального офисного планктона.
Как только Сергей узнал, что его наставника и вдохновителя больше нет, первой мыслью в голове промчалось желание все бросить. Но для молодого, амбициозного специалиста это подобно смерти. Первый же проект — и… провал? Сбежал, струсил? Да и где еще пообещают такое вознаграждение? А деньги ой как нужны — мать тает на глазах. Начать все сначала? Можно не успеть. К тому же найти другую работу после позорного бегства вряд ли удастся. Сергей представлял, как на очередном собеседовании чопорный HR-менеджер с деловым видом задает вопрос:
— Почему вы ушли из такого перспективного проекта?
А он, сползая все ниже и ниже под стол, будет мямлить что-то в стиле:
— Да мне показалось это неинтересным… совсем нет простора для креатива. То ли дело игрушки…