оскользнул серый человек — его наряд с головы до пят был исключительно в серых тонах: шляпа, плащ в пол, брюки. Даже лицо, казалось, имеет серый оттенок. Впрочем, Германа это не удивило. Списав все на свое состояние, он поспешил к зданию с синей табличкой.
— Мне к следователю Гришину! — твердо отчеканил Герман в окошко неприступной будки.
— Вызывали?
— Нет! Но мне срочно нужно его увидеть.
Минуты ожидания не тянулись, как это часто бывает. Герман почему-то был уверен, что Гришин незамедлительно его примет. Так и вышло.
— Добрый день, Герман Петрович! — Молодой следователь испытующе глядел на посетителя. Держался сдержанно, но напряженно.
Герман кивнул в ответ. Как только оба зашли в кабинет, незваный посетитель бухнулся на стул.
— Скажите, ведь экспертиза изъятого компьютера Олега проводилась? Что в заключении? — Герман решил не тянуть быка за рога, а сразу перейти к делу.
Гришин в изумлении поднял брови, потом скрепил руки в замок на груди и откинулся на спинку кресла. Он выжидал, рассматривал посетителя и не спешил с ответом. Герман смотрел на следователя, полный решимости. Но нервный мандраж все равно прорывался изнутри, и чтобы не проявить свое волнение, Герман весь сжался, напрягся, словно атлет перед прыжком.
— А откуда вы взяли, что должна быть экспертиза?
— Вы сами сказали, когда я был у вас в прошлый раз, — спокойно ответил Герман.
— Я не мог такого сказать, — парировал Гришин.
— Ну вы говорили про производство следственных действий или как там у вас? — Герман не переставал напирать. — А что это? Экспертиза или еще чего, называйте, как хотите. Но что-то подобное ведь проводилось?
Что ж, Гришин понял, что визитера так просто не подловить.
— Зачем вам, Герман Петрович, знать результаты экспертизы?
— Надо, — постарался отделаться кратким ответом посетитель.
Гришин поднял брови, покачал головой, мол, такой ответ не устраивает.
— Ну хорошо, — сдался Герман и решил рассказать следователю о своих опасениях. Не всех, конечно. — Вы сами знаете, какое письмо мне прислал Олег. К тому же его мать почему-то винит меня, будто все из-за каких-то моих данных произошло. Вы сами знаете, что многие считают меня виноватым… Хотя это бред! Но все-таки… Я пересмотрел все свои цифры, все письма, которые отправлял Олегу, но так и не понял, что такого он нашел… Мне надо понять. Я хочу разобраться, понимаете?
Гришин молча дождался, когда посетитель выговорится. Отвечать на вопрос Темного он не собирался. Наоборот, хотел потянуть время, подловить, заставить признаться в краже дела. Конечно, если это действительно он. Но что-то подсказывало молодому следователю, что без этого скромного преподавателя тут не обошлось.
— Так многие вас считают виноватым? И почему вы думаете, что я об этом в курсе?
— Конечно, в курсе! Вы же всех опрашивали, чего тут думать… Его мать на порог меня не пускает.
— А вы к ней приходили? Зачем?
— Я же говорю, что хочу разобраться. Если бы вам пришло такое письмо на почту, что бы вы делали?
Гришин пожал плечами.
— Не знаю, Герман Петрович, я бы, наверно, был в курсе своих дел…
Герман закипал от злости. Он видел, что следователь намеренно тянет время, пытается его подловить.
— И я в курсе своих дел. Но я не могу знать, что происходит в головах у студентов.
— Но тем не менее вас это очень беспокоит…
— Разумеется. Я же не бессердечный. Погиб почти ребенок…
— Погиб? — Следователь наклонился ближе, навалившись локтями на стол.
Герман сделал вид, что намека не понял.
— Так что нашли в компьютере? — снова задал свой вопрос Герман.
— Я не могу разглашать информацию. Тайна следствия, знаете такое?
— А все-таки? — Герман отступать не собирался. В нем крепла какая-то невиданная до этого момента наглость. Он удивлялся своей напористости. Совсем недавно это качество так раздражало его в Константине, а сейчас он чувствует в себе силу и решимость идти напролом. — Денис Александрович, чисто по-человечески, не для протокола, скажите, вы же наверняка видели заключение. О каких таких данных государственной важности твердит его мать? Ведь это может быть важно и для всего расследования. А если я что-то пойму, то и следствию помогу. Уж поверьте мне, я же заинтересован в том, чтобы наконец-то избавиться от этих бредовых подозрений.
Гришин смотрел в глаза посетителю и не узнавал. Перед ним был совершенно другой Темный. «Блефует? Нет, не похоже. Глаза не прячет, рукава не мнет. Видно, не прикидывается».
— Да мне бы тоже очень хотелось это знать, Герман Петрович.
В глазах Германа сразу прочиталось недоверие. Молодой следователь отвел взгляд, окинул стопочку папок, недавно осиротевшую, прикинул: «Может, он и прав… Без него разобраться будет гораздо сложнее». И уже вслух сказал:
— Заключение экспертизы до нас еще не дошло.
— Как это? — изумился Герман.
Но Гришин не собирался уточнять. Герман уставил на следователя глаза. А пальцами начал набивать монотонный ритм о поверхность заваленного бумагами стола.
— Почему не дошло заключение? — повторил вопрос Герман спокойным тоном, медленно, выговаривая по слогам.
И снова пальцы выстукивали ритм, словно удары метронома. Стук сливался с сердцебиением, пробирался в сознание, бил в барабанных перепонках.
Гришин засмотрелся на переливающийся лунным светом перстень. Его взгляд застыл, лицо онемело.
— ФСБ заинтересовалось этим делом, — начал медленно, с особой тщательностью выговаривать каждое слово следователь, — экспертиза проводилась в их лаборатории, и пока никакой информации у меня нет.
— ФСБ? — повторил ошарашенный Герман.
«Видимо, не зря мать Олега упоминала про какие-то государственные дела», — думал Герман. Он тут же убрал со стола руку. Глаза следователя прояснились. Минуту Гришин собирался с мыслями, вспоминая, на чем остановился разговор, а затем оживился и снова нацелил на Германа взгляд.
— Вы больше ничего не хотите мне сказать, Герман Петрович? — с прежним напором спросил он.
Герман догадался, к чему тот клонит, но виду не подал.
— Нет, — спокойно ответил, поднялся со стула и повернулся к выходу.
— А если подумать, Герман Петрович? — не отступал Гришин. — Вы же хотите сотрудничать со следствием?
— Хочу, но я больше ничего не знаю.
Стиснув от злости зубы, Гришин размашисто начеркал свою отметку на пропуске и молча протянул посетителю.
Герман трясся в автобусе, смотрел на весенний город, но мысли его были далеко. «Почему ФСБ? Этого еще не хватало… Во что же я вляпался?» Дело с каждым днем набирало обороты, совершенно неожиданные. И как распутать этот клубок, разгадать головоломку, которую задала ему судьба, он не знал.
Мужским поставленным голосом динамики объявили его остановку. И он вывалился вместе с людским потоком из серого автобуса с большими, словно рога выступающими вперед зеркалами.
В толпе он заметил знакомые поля серой шляпы. Ощутил чей-то пристальный взгляд. Герман обернулся — этого человека он уже встречал в городе. Такой же длинный плащ, серое, осунувшееся лицо — ни с кем не спутаешь. Что это? Прогрессирующая паранойя? Можно было бы списать на случайность. Но наткнуться на одного и того же человека в центре города, а потом здесь — в своем районе, который далеко не в двух шагах… Нет. В свете последних событий Герман начал склоняться к мысли, что совпадения в жизни не случайны.
39 главаЯ — скарабей
Быстрым шагом Герман почти бежал к своему дому. Он старался не выдавать своего беспокойства. Но получалось плохо — то и дело невольно оглядывался в поисках серой шляпы. Но больше так никого и не заметил. «Нервы сдают, — решил Герман, — показалось. Как малое дитя, ей-богу, насмотрелся шпионских детективов и возомнил себя Джеймсом Бондом… Да кому я нужен?»
На подходе к дому он заприметил красную «Мазду», сверкающую на солнце. Невольно поморщился. Предстоящий разговор не сулил ничего хорошего. Герман помнил гневный взгляд Светланы. Он ведь так ей ничего и не объяснил. Да и как объяснишь? Сказать, что нашептывал программисту каждую ночь код программы, и поэтому он сошел с ума? Так она сразу отправит следом за ним в психдиспансер.
Светлана выскочила из машины, как только у подъезда нарисовался Герман. В руках у нее была сумочка, на этот раз ярко-синего цвета. И ноготки, коротко стриженные, под цвет — тоже сияли синим глянцем на солнышке. Стройные бедра соблазнительно облегали голубые джинсы с огромной дырой над правой коленкой. Само наличие дыры Германа не поразило — он знал, что сейчас так модно, студенты частенько появлялись на лентах и в более драных штанах. Но вот пикантно оголенный кусочек смуглой и гладкой кожи… Словно подглядываешь в замочную скважину в женскую раздевалку. Герману стало неловко. Он осознал, что смотрит собеседнице не в глаза, а на заманчивую коленку.
— Герман, как это понимать? Ты почти сорвал проект, над которым мы так долго работали, удрал, телефон не берешь, — тут же начала Светлана.
Голос ее поднимался так, что прохожие невольно оборачивались и с нескрываемым любопытством глазели на странную парочку.
— Свет, давай не здесь, — тихо пытался остановить ее Герман.
— Нет, я хочу знать, что на тебя нашло?
Герман легонько подхватил Светлану за локоть и повел к подъезду.
— Давай не будем обсуждать наши дела у всех на виду.
Светлана еле сдерживала накопившийся пар. Чувствовалось, что слова так и рвутся наружу. Ей нелегко давались минуты молчания, пока поднимался лифт, пока Герман возился с ключами. Но как только они переступили порог и за ними захлопнулась дверь, терпение у Светланы лопнуло.
— Ты даже не представляешь, как я глупо выглядела. Мне с трудом удалось уговорить их подождать, мол, нас не устраивают условия, слишком большие штрафные санкции. В общем, пришлось такую чепуху городить.
Герман вдруг поймал себя на мысли, как быстро Светлана перешла на «ты». Подумать только, как сближаются люди в порыве гнева. Он даже невольно улыбнулся.