— Да понимаешь, — и Светлана кокетливо покрутила на пальчике прядь иссиня-черных, переливающихся на солнце, волос, — я тут с другом решила на выходные в теплые края сгонять, а у него загранпаспорт кончился, срок истек. — Она изобразила грустную гримасу, вытянув вперед нижнюю губку, подобно надувшемуся ребенку.
Глаза у мужчины округлились от удивления. Он смотрел на Светлану из-под элегантной оправы узких очков.
— Так ты что же, своего любовника по моему паспорту хочешь провезти?
— Да ладно тебе, Гарик, — протянула Светлана, — ну по старой дружбе. Кредитов на тебя брать не собираемся, не боись.
Мужчина расслабил узел галстука, выдохнул и произнес:
— Ну ты аферистка! Чертовка, а? И ты думаешь, что это сработает? Там же фотография.
— Да сработает, конечно. Для безвизовой-то страны. Я же помню, у тебя еще старого образца был. А там ни отпечатков, ни этой биометрической премудрости. Внешне вы очень похожи. Я же тебя все забыть не могу, во всех только тебя выискиваю, — и она улыбнулась самой соблазнительной улыбкой, какая только была в ее арсенале.
Этот нехитрый прием на мужчину подействовал. Его губы тоже расплылись в самодовольной улыбке.
— Вот чертовка, а, — приговаривал он не без удовольствия, — ладно, будет тебе загранпаспорт. Только если вовремя не вернешь, я его аннулирую как утерянный. Поняла?
— Спасибо, спасибо, спасибо, — запищала Светлана и повисла у него на шее.
Гарик оглянулся в поисках нежелательных свидетелей. Но, к его счастью, холл пустовал. Золотая гладь кольца на безымянном пальце правой руки говорила о том, что волевой и успешный с виду мужчина выполнил бы любую просьбу своей бывшей подружки.
Светлана, довольная собой, выпорхнула из офисного здания. Одно дело сделано. Осталось добиться приблизительного сходства с фото, и билеты в руках.
Примчавшись домой, она перво-наперво забронировала авиабилеты и принялась доставать купленные в магазине для профессиональных парикмахеров принадлежности. Прическа у Германа, конечно, обладает своеобразным шармом, но уж совсем не похожа на фото в его новом паспорте. И хотя делать мужские стрижки Светлана никогда не училась, это не останавливало ее. Подумаешь, ну криво если даже немножко выйдет, что с того? Кто будет приглядываться? В том, что вдруг не справится с таким плевым делом, она даже не думала.
К приходу Германа Светлана уже была во всеоружии. Для нового образа все готово! Верхнюю одежду она также продумала загодя — плащ заменится на пальто. Она уже прикупила — светло-серое, с широким шарфом будет смотреться отлично. И очки в черной оправе не забыла. Обычные антибликовые стекляшки — для работы за компьютером. Но кто догадается? Зато во всем этом Герман преобразится так, что его мать родная не узнает.
Герман долго рассматривал фото в паспорте и рядом на двух языках пропечатанное его новое имя: «Гарик Мурадян», и только на русском отчество — «Грантович». Мужчина на фото не то чтобы уж очень был похож на армянина: деловая короткая стрижка, строгие очки, галстук, пиджак. Но все же — густые черные брови, словно подведенные глаза, смотрящие сквозь стекла очков, пухлые губы расцвечивали черно-белый снимок. Колоритная внешность, ничего не скажешь. А в Германе? В Германе-то даже намека на горячую армянскую кровь не сыскать.
— Ничего, — уверенно сказала Светлана, — где наша не пропадала.
— Но ведь…
— Прическу изменим, — продолжала она, усадив своего подопытного на табуретку перед зеркалом. Импровизированный салон располагался на кухне, поскольку там не было ковра, что упрощало последующую уборку, да и все под рукой. На крайний случай можно сразу сунуть клиента под кран с водой. Герман с ужасом глянул на ножницы, ожидавшие своего звездного часа на столе. — Вот и краску я взяла. Брови у тебя будут как смоль. И ресницы — закачаешься. Девки обзавидуются. Из тебя сейчас такого Мурадяна сделаем!
Герман покорился, отдался полностью во власть новоявленного стилиста. Мельком поглядывал то на воодушевленное и сосредоточенное лицо Светланы, то на чудо химической промышленности — краску для волос. От нечего делать его взгляд гулял по стенам и кухонным полочкам. На одной, что была ближе к нему в навесном и открытом настежь шкафчике, он увидел коробочку из-под похожей краски, только красовалась на ней не жгучая брюнетка, а блондинка. Рука Светланы нырнула в глубь шкафчика, что-то вытянула из него, зацепив ту самую упаковку так, что она развернулась лицевой стороной наружу. Герман прочитал: «Платиновый блонд». И задумался — как бы Светлана выглядела, реши она сменить цвет волос? Но образ блондинки никак не увязывался с горячей гречанкой. Он тут же перевел глаза на женщину, пыхтящую над его шевелюрой, и посторонние мысли растворились в волнительном ожидании новой внешности.
И наконец-то в ловких, пусть и не столь умелых руках Герман преобразился. До идеального сходства с фотографией на паспорте было далеко, но все же Светлана оказалась права — закачаешься. «Хорошо, — подумал Герман, — что мама этого уже не увидит». Родителей Герман похоронил давно. И, как это ни бессердечно, но сейчас был рад, что они не дожили до того момента, когда их сын вынужден бежать, словно преступник, по чужому паспорту из родного города и скрываться от доблестных органов.
С небрежной прической «а-ля битлз» Герман распрощался. И пусть виски не совсем ровные, но деловой стиль и аккуратный затылок пришлись ему даже по вкусу. Чего не скажешь о жутких, широких, вычурных бровях, которые сразу бросались в глаза. После покраски они приобрели угольно-черный цвет, как и ресницы. Успокаивало одно — что можно хоть немного спрятаться за очками. Ширма эта, конечно, была иллюзорной, потому что оправа довольно тонкая, да и сами очки — элегантно узкие.
— Я купила билеты. У тебя вылет сегодня вечером. Я же полечу позже, чтобы не вызывать подозрений, — тараторила Светлана.
Герман беспомощно кивал, рассматривая себя в зеркало и пытаясь свыкнуться с новым лицом.
— Там доберешься до Курского вокзала. Спросишь у кого-нибудь, не заблудишься. И уже оттуда на поезде до Владимира, понял?
Герман кивнул.
— И не забудь там сразу купить симку и новый телефон. А этот выкинь.
— А телефон-то зачем?
— Святая ты простота! — застыдила его Светлана. — Ты от фэ-эс-бэ пытаешься скрыться. И аппарат этот выбрось. Обязательно купи там новый, самый дешевенький. А в Суздале вот в этой гостинице остановишься, я все тут написала: название, адрес. — И она сунула ему сложенный в несколько раз листик.
— А ты когда?
— Я постараюсь на следующий день или через день прилететь. Снимешь двухместный номер, хорошо?
— Угу, — кивнул Герман. — Погоди, а от Владимира как?
Светлана закатила глаза и манерно вздохнула.
— Ты такой беспомощный. И что бы ты без меня делал?
Герман и сам не знал. До такого точно не додумался бы.
— Возьмешь такси. Наверняка на вокзале будет полно таксистов. Там совсем недалеко.
Закатное солнце изливало оставшееся золото на коричневый велюр. Комната утопала в теплых тонах. Абажур, подсвеченный падающим лучом, словно зазывал под свой уютный купол. Герману не хотелось покидать эти стены. Еще немного — и солнце совсем скроется за горизонтом, оставив только холодное небо. И Герману предстояло бежать в эту остывающую мглу, скрываться от собственной жизни.
45 главаПобег
Светлана легким, почти постановочным движением закинула сумочку на заднее сиденье своей машинки. Герман заметил, что упавший комочек сверкнул при свете уличных фонарей новым, до этого ему незнакомым, оттенком. «Снова другая сумочка», — подумал он и мельком взглянул на ногти. Действительно, к такому маникюру полагался аксессуар цвета морской волны.
— Сколько у тебя этих сумочек? — невзначай бросил Герман, усаживаясь на переднее сиденье рядом с водителем.
— О! — заулыбалась Светлана. — Сумочки — это моя страсть. У меня их столько… даже не знаю. Много. И туфли тоже. Я считаю, что на обуви и сумках женщина экономить ни в коем случае не должна.
Герман улыбнулся. Надо же, снова совпадение? Ему вдруг вспомнилась загадочная подружка Олега, которая, со слов его матери, тоже часто меняла сумки. Только она была блондинкой. Правда… «Кстати, — стрельнула, словно молнией, и отозвалась острой болью в виске мысль, — машина-то красная».
Герман и забыл, рассказанная следователем история как-то затерялась в стремительных событиях, осталась вне фокуса. А ведь это еще как важно! Красная машина у Марины… Когда, зачем? И почему она ничего мне не рассказала? Понятно, что Константин мог купить любимой и единственной, как выяснилось, дочке автомобиль. Тем более водительское удостоверение Марина получила давно. Герман вспомнил, с каким она воодушевлением ходила на уроки вождения. Как возвращалась вся окрыленная и без умолку расписывала в ярких красках, как это здорово. «Ты свободен, ты — хозяин своей жизни, — взахлеб тараторила она, — и не просто рулишь, а управляешь своей судьбой. Сразу какая-то сила ощущается. Ты не представляешь! Будто полет. Это незабываемо — чувствовать, как разгоняется махина и ты летишь». А потом по ночам, — откуда только силы брала? — штудировала правила, решала билеты. И ведь сдала экзамен с первого раза. Хоть и блондинка! Кстати, ведь Марина как раз блондинка. И по описанию подходит. Она может быть и чумовой, и очумелой. А сумки? Да бог теперь знает, какие еще у нее были секреты. Сумку-то куда проще утаить от мужа, чем машину. Почему все так случилось? Герман пытался понять, где упустил… Да, он не мог исполнить ее мечту — денег на автомобиль, пусть даже подержанный, у преподавателя не водилось. А брать кредит он боялся как огня. Он же экономист, преподавал финансы, как он мог попасть в долговую яму? Ведь сам объяснял своим ученикам, что кредит на автомобиль до смешного невыгодная сделка. Транспортное средство с годами только дешевеет, в то время как вы переплачиваете на процентах. И нешуточно переплачиваете! И Марина соглашалась. Она была прилежной ученицей. Поэтому даже не просила и не заикалась. Герман думал, что жена приняла, смирилась. Ну или ждет лучших времен. Она всегда была оптимисткой.