— Мне от этого ни холодно, ни жарко. Ты мне лучше расскажи, для чего тебе рабы понадобились? — Я кивнул в сторону коленопреклонённых парня и девушки, что, похоже, даже дышать боялись.
— Тебе лучше не знать. — Поморщился Дрейк.
— Что? — Не понял я.
Вместо ответа Дрейк окутался лентами тьмы и схватил обоих рабов за шеи. Те захрипели, засучили ногами и буквально на глазах стали превращаться в мумии.
— Да чтоб тебя! — Дрейк помотал головой, приходя в себя после удара головой в стену. Я отшвырнул его плетью, едва понял, что он творит. — Дурак ты, майор, и не лечишься.
— А ты кто? — Зло сузил я глаза.
— Арт, да потуши ты свои глазки. Задолбал уже. Если бы не Раздолбай, я бы тебя уже давно послал бы по матушке и свалил бы в закат. Вечно ты руки протягиваешь по поводу и без? — Набычился Дрейк.
— Это, по-твоему, не повод? — Я кивнул на два трупа посреди комнаты.
— Я же говорю, что ты дурак и ничему не учишься. — Вздохнул Дрейк. — Я рыцарь смерти. Как паладины карму качают молитвами и благими делами, так и я силу качаю жертвами мирных и беззащитных НПС. Таковы условия игры.
— Раньше ты этого не делал.
— Раньше я был на светлой стороне. Считай в тылу врага. Там это не нужно. Мои силы росли от убийства каждого светляка, и уже просто нахождение на светлой стороне идёт в плюс к силе. Паладинам на темной стороне тоже не нужно молиться. Бог простит. В походах не нужно соблюдать посты. Так было ещё во времена крестоносцев.
А это всего лишь картинки. Понимаешь? Более того, они бессмертны в своих муках и по легенде заслужили их. Завтра они воскреснут чтобы переживать страх, боль и унижения. Может она детоубийца, а он отца отравил ради того, чтобы побыстрее получить наследство.
— Это неправильно. — Нахмурился я.
— Неправильно друзей швырять о стены. А оказавшись в тылу врага, веди себя так, как он ведёт. Или ты думаешь никто из наших шпионов в Великую Отечественную не расстреливал своих же, ради того чтобы подняться выше по карьерной лестнице в СС и спасти ещё больше жизней?
Так что лучше давай думать, как убить следующую цель.
— Не хочу я думать. — Сказал я спокойным ровным голосом, смотря на иссушенные тела двух рабов.
— Арт, ты чего?! Ты чего это удумал?! — Забеспокоился Дрейк.
— Я просто впервые согласен с Еремеем. Нужно выжечь это змеиное гнездо дотла.
Хватит компромиссов.
Глава 15
И снова это шикарное ощущение парящего меня над самим собой. Часть меня не знает границ и не желает их видеть. В ней клокочет ярость, злость и сила, а над ней парит холодный разум.
Дверь комнаты, тому, кто остался внизу, очень мешала. Она вызывала злость просто своим существованием. И эту злость не передать словами. Она просто не должна существовать. Вот совсем.
Дверь выносит облаком щепы. Воздушное лезвие с благодатью серьёзный аргумент. При этом оно пробивает каменную стену соседнего номера, оставляя дыру в каменной стене.
Но мне этого мало. Очень! Вырвавшись в коридор, я выпускаю рвущий душу крик. Или рык. И воздушная волна уходит вдоль коридоров, срывая двери и вталкивая их в номера. Часть из них пустует. Часть занята ублюдками с красной кожей.
Из соседнего выпрыгивает тёмный нуб с мечом наперевес. И по коридору несётся громовой рокот. Мой смех. Это я осознаю чуть позже.
Я презираю их. За их слабость и дурость. Их. Но не его. Он заслужил право и уважение. Он враг по сути! Он брат по духу!
— Хватит ждать, брат! — Рычу я, и очередная волна воздуха вносит балахон его соратника обратно в номер. Но этот тёмный не сдвинулся с места. Он встал на одно колено и воткнул свой меч в пол. Снова. Не тёмный. Светлый. Брат!
Тёмная сущность лохмотьями сползает с его плеч, словно застарелая грязь и из-под неё пробивается свет. Этот свет окутывает его тело и разливается плащом за его спиной. Но самое яростное сияние достаётся мечу. Убогому, нелепому куску железа.
Он поднимает голову к небесам. С улыбкой. Я смотрю туда же. Да! Мы видим разных богов, но они улыбаются одной улыбкой.
Пришло время дать бой скверне. Брат! Мы ничего не говорим. Мы все понимаем без слов. Пришло время.
Рядом появляется волчица и серая тень с двумя ножами. Дети. Мои дети. Даже не понимая, что я делаю, просто касаюсь их. Их душ. Оба вздрагивают. Брат тоже касается их. Дарит свое благословение. И в их глазах смешались молнии и свет.
Первая дверь. Я даже не успеваю среагировать. Туда влетают наши дети. А оттуда вылетают ошалевшие демоны. Смешное зрелище. Удар воздушного лезвия уносит их останки вперёд.
А сзади все яростно вспыхивает. Брат идёт и выжигает своим светом скверну. С его рук срываются светлые пятна, что яростно выжигают все в комнатушках в этом донжоне.
По лестнице рыча бегут низшие. Много. На то они и низшие. Совместный удар молнии и света выжигает их и уже на первом этаже нас ждёт кучка тлеющего пепла. Остальные бегут.
А мы просто стоим и смотрим. Свет и Молнии. Они хлещут по стенам, вырывая куски пошлых барельефов и снося или выжигая мебель. Шаг. Ещё шаг. Все, кто не успел убежать, погибают на зубах волчицы с глазами ярче солнца и на клинках серой бесплотной тени с глазами молниями. Они не знают пощады. Он не ведают страха.
Из коридоров ведущих в покои вылетает пара высших демонов. Ручеёк хищно вздыбила загривок. Они. Те за кем мы пришли. Демоны, влетев в зал, притормаживают на бегу. Быстро просчитав обстановку, пытаются уйти обратно, но у них это не получается. Благодать из меня течёт рекой, но это позволяет мять имеющиеся у меня заклинания как пластилин. Всего один взмах руками и их подкидывает к потолку. И снова я не успеваю. Ещё в воздухе их перехватывает вампир и молодая волчица. За спиной все нарастает гул. Оглядываюсь.
В центре главного зала стоит коленопреклонённая фигура. Смотреть на неё больно от яркости свечения. Гул исходит от него. От его слов, что уже не разобрать, потому как они кажутся огромными валунами валятся с небес придавливая своим весом, донжон вибрирует в такт молитве и жалобно стонет своей кладкой. С потолка сыплется пыль и щебень.
Я подхожу к этому яркому пламени. В этот раз молитва не успокаивает. Она звенит как натянутая струна, источая тревожный гул. Гул, пробирающий до костей. Я не могу присоединиться. Это бы внесло дисгармонию в его песнь. Но помочь я могу. Благодатью. У меня ее много и сейчас мне плевать, что скажет Похвист. Кладу руку на плечо и щедро вливаю благодать и ману. Струна уже не гудит, а ревёт, как и глас с небес. С тяжёлым вздохом донжон оседает. Он все ещё держится, скрипит и стонет, но жить ему осталось не долго.
А мы выходим во двор. Спокойной походкой. Рядом оказываются все наши. Друзья? Враги? Уже не важно. Мы сейчас в одной лодке.
Я осматриваю каждого. Тол довольно скалится, потирая ятаганы в предвкушении драки. Криста почему-то хмурится и, в отличие от остальных, не скинула с себя образ проклятой дриады. Дрейк как всегда иронично ухмыляется, но на меня поглядывает с опаской. А вот Еремей проявляет несвойственную ему задумчивость. Это бы меня испугало если бы не моё состояние контролируемого бешенства. Сейчас меня не сможет напугать даже старуха с косой.
А двор наполняется демонами. Высшие, низшие и прочие адские твари. Гончие, мантикоры, саламандры встают рядом с ними в одном строю. Но нападать не решаются. Правильный бой не их стихия. Подлость, коварство, предательство это все что они умеют. И это бесит меня ещё больше. Трусы!
Над двором проносится мой смех, а в стороны по земле разбегаются электрические змеи.
Это служит толчком. Четыре человека срываются с места. Точнее, три и одна волчица. Мы врезаемся в это отпрянувшее стадо.
У каждого из нас своя тактика. Святозар в своём сиянии танцует с раскалённым ломом, словно французский бретёр. Волчица рвёт зубами гончих, в два раза больше ее по размеру, как щенков. Только чёрная кровь и хитин летят в стороны, а от ее когтей остаются сияющие белым светом следы. Тиус размазался в воздухе, а его клинки злобно гудят молниями и при каждом ударе вспыхивают как электросварка. Мои впрочем тоже. Но я все же маг, потому воздушной плетью выдёргиваю из строя демонов и кидаю их назад, на мечи Дрейка, Тола и в зубы питомцам Кристы. Дриада тоже не отстаёт. В ее арсенале хватает всяких ядов и контролирующих заклинаний.
Над двором вспухает яркое рукотворное солнце «Ярости Хорса». Дрейк злобно шипит, а его поднятые мертвецы осыпаются грудой пепла, но потрошитель не отступает. Хотя его кожа покрывается видимыми ожогами. Падает Тол под ударами вынырнувших из-под земли саламандр. Но тут же те подыхают опутанные лентами тьмы и под спаренным выстрелом двух пистолей. Дрейк отпаивает обожжённую дриаду эликсирами. Та едва держится на краю красной зоны, но улыбается. Улыбается! Впервые, на моей памяти.
Я улыбаюсь тоже. Но эта улыбка почему-то пугает даже демонов. Похоже, у демонов впервые появились свои демоны.
Когда враги почти закончились, а те, кто остались, прыснули во все стороны, земля вздрогнула. Выжигая ягоды Эйфы и застывших в изумлении рабов по полю пошло гулять несколько пламенных точек. Они двигались очень быстро и рисовали на земле замысловатую пентаграмму. В центре они столкнулись и вспыхнули алым жутковатым огнём.
И появился он. Самадриил. Архидемон. 286-ой уровень. Четырёх метровая туша в шипастом черно-алом доспехе. Узкие прорези в шлеме пульсируют раскалёнными углями, а длинный в половину тела хвост выбивает каменную крошку из земли. За спиной развеваются алые кожистые крылья. Чёрная кожа напоминает местный ландшафт. Сеть трещинок по коже всего тела пульсирует огнём в такт глазам. В руках меч. Широкий фламберг, который даже в руках этой туши кажется двуручником.
Пришёл хозяин этой богадельни. Пришёл наказать наглых светляков за разгром его собственности.
Архидемон поднимает руку над головой и делает жест, словно что-то сминает в руке. Тут же гаснет ярость Хорса, а отдача бросает Еремея на камни.