– Что это? – медленно и тихо спросил Ван Цин.
Лун Ань осторожно убрал руку и ответил:
– Побочный эффект. Ты слишком резко вошел в глубокую медитацию.
Ван Цин открыл глаза и удивленно уставился на него.
– Куда? Мы же просто играли на флейтах!
– Флейту часто использовали при медитациях, как и цитру. Ты когда-нибудь пробовал это раньше?
– Что, на цитре играть? – рассеянно спросил Ван Цин.
Лун Ань вздохнул.
– Медитации.
– А… Нет, – ответил Ван Цин, вплетая пальцы в волосы. – Хотя стоп, было пару раз. Моя сестра серьезно увлекалась этим, так она и придумала этот эксперимент. Я тоже пробовал, но это было давно. Мне было, может, лет восемнадцать.
Словно это все объясняло, Лун Ань кивнул. Он снова взял в руки флейту, на которой играл, и опустил на нее взгляд.
– Что ты видел?
Ван Цин поднялся на ноги, потому что не мог больше сидеть на одном месте. Руки неприятно онемели, и он потряс ими, сгибая и разгибая пальцы.
– Какой-то… деревянный дом или что-то в этом роде. Стол со свечкой. Кажется, была ночь.
Он чувствовал взгляд Лун Аня, но не мог заставить себя посмотреть на него, пока не услышал его слова, от которых пол снова начал куда-то уезжать из-под ног.
– Это заброшенная лесная хижина.
– Чего? Откуда ты знаешь? – Ван Цин остановился и вскинул голову.
Лун Ань крепко сжал флейту в руках. Бамбук тихо скрипнул под его пальцами.
– Мы видели одно и то же.
Новый костюм сидел непривычно. Он был темно-серым, очень плотным и точно так же состоял из нескольких слоев, как и предыдущий, только на этот раз дорогими тканями не отличался. Наоборот, в некоторых местах зияли прорехи, словно его уже износили до дыр. Волосы Минако помогла забрать простой лентой, и ее кончики ложились на плечи, так что Ван Цин все время видел их боковым зрением.
Он выглядел точно как на том рисунке Лун Аня, что родился в пустой аудитории научного центра на его глазах.
Лун Ань во время их незапланированной медитации вдвоем видел его именно таким. То есть не совсем его – того юношу, который всегда присутствовал в его медитациях до этого. Ван Цин не понимал, почему сам не смог заметить Лун Аня, если он был в том странном доме. И разве все это не похоже на бред? Как два человека могут видеть одно и то же, если все происходит только в их головах?
В мыслях не укладывалось. Ван Цин выдохнул и сложился пополам перед зеркалом, уронив лицо в ладони. Он услышал шаги сзади. На плечи легли руки, но сквозь плотную ткань он не почувствовал их привычного тепла.
– А-Цин, – произнесла над его головой Юйлань. – Ты в порядке?
Ван Цин потер глаза и выпрямился, накрыв рукой пальцы сестры на своем плече. Она с обеспокоенной улыбкой смотрела на него в отражении в зеркале.
– Да, все со мной нормально. Просто… все это так странно. Почему мы с Лун Анем видим одно и то же?
Юйлань покачала головой и погладила его по волосам, аккуратно перебирая их пальцами. Ван Цин пожалел, что это лишь парик, так как почти не чувствовал этого прикосновения. В детстве она часто это делала. Ван Цин не раз засыпал, когда она вот так массировала ему голову.
– Я не знаю, – сказала она. – Этот эксперимент с самого начала был черной картой. Мы можем только наблюдать, А-Цин. – Юйлань обошла его, оказавшись перед зеркалом, присела на корточки и заглянула ему в глаза: – Если ты нервничаешь и не хочешь участвовать, мы не будем тебя заставлять. Я волнуюсь за тебя.
Ван Цин улыбнулся и помотал головой:
– Нет. Я обещал помочь тебе, к тому же это так необычно, что я сам не могу не думать об этом.
Юйлань улыбнулась в ответ.
– Спасибо, А-Цин. Пока это только сцены, которые невозможно никак сопоставить. Не торопись. Твоя задача сейчас точно такая же, как до этого. У вас больше нет сценария. Но будь осторожнее. Если почувствуешь себя странно, сразу сообщи, – она коснулась пальцами микрофона, который был закреплен у Ван Цина на груди, где сходились края залатанных одежд.
Ван Цин кивнул. До постановки оставалось полчаса.
– Так, а где моя флейта? – спросил он.
Юйлань поднялась на ноги, мимолетно погладив его по плечу.
– У Минако. Она обещала принести ее к началу.
Флейту Ван Цин в последний раз видел утром. Она была красивая. Он до сих пор удивлялся, как у Фа Линя получалось в такие короткие сроки доставать все, что требовалось для их постановок. Учитывая, что у него были и другие заказчики, это казалось почти нереальным, но брат все равно умудрялся делать все необходимое. Не зря о «Тысяче эпох» ходили такие восторженные отзывы. Кроме тех, разумеется, где Фа Линя обвиняли в том, что он дурит людям головы.
Эта флейта отличалась от тех, на которых его учил играть Лун Ань. Те были простые светло-коричневые, покрытые обычным прозрачным лаком без каких-либо рисунков. Новую же, с белыми узорами на корпусе, Ван Цин очень долго крутил в руках и рассматривал – не только потому, что она была явно дорогой и тонкой работы, но и потому, что уже видел похожую в собственных руках. Или это были не его руки? Слишком худые, слишком бледные. К Ван Цину особо не лип загар, но даже так его кожа не казалась настолько белой.
По дороге в павильон Ван Цин заметил, как суетятся все сотрудники. Кто-то бегал с какими-то коробками, кто-то нес в руках такую охапку одежды, что самих не было видно за ней. Он даже столкнулся с Минако, которая едва не упала, врезавшись в него на ходу, когда поворачивала из-за угла. Ван Цин придержал ее за локоть, чтобы она не растянулась на полу.
– Ох, извини, – сказала девушка, – засмотрелась в телефон.
Ван Цин улыбнулся.
– Ничего. А где моя флейта?
Минако поморщилась и потерла пальцами лоб.
– Небольшая заминка. Но мы ее уже решаем. Извини, мне нужно бежать.
Она быстро обогнула его и унеслась дальше по коридору. Ван Цин проводил ее удивленным взглядом. Он привык к суматохе в «Тысяче эпох», но Минако никогда, хоть и была загружена делами, не выглядела настолько загнанной.
Ничего не оставалось, кроме как пойти в павильон. Он изменился до неузнаваемости, и Ван Цин впервые ощутил то, что, как он мог догадаться, чувствовал каждый раз Лун Ань во время постановок.
По коже прошелся холодок, несмотря на то, что на площадке всегда было довольно жарко.
Все выглядело в точности как в его сне. Ван Цин теперь отказывался называть это как-то иначе, потому что от слова «видение» так и веяло каким-то сумасшествием или спиритическими сеансами.
То ли Лун Ань настолько точно все прорисовывал, то ли сдавал досконально подробные описания, но дрожь только усиливалась с каждым шагом, пока Ван Цин двигался по направлению к центру павильона. Деревянные стены, стол со свечой, круглое старое окно. Волосы колыхнул прохладный ветер. Не было ни Хао Синя, который разбавлял бы атмосферу своей болтовней, ни Юйлань, чья улыбка прогоняла любые сомнения.
– Лун Ань? – позвал Ван Цин.
Впервые с постановки на крыше он пожалел, что они отказались от гарнитуры. Сейчас не помешало бы услышать чей-нибудь голос. Это бы помогло осознать, что все вокруг – лишь декорации. Черт, он и сам всегда думал обо всех этих постановках как о театре. Почему же теперь было такое ощущение, словно он снова провалился в медитацию?
Ван Цин коснулся кончиками пальцев шероховатой поверхности стола. Немного поодаль была покосившаяся дверь, которой он не помнил, но, наверное, ее при медитации хорошо видел Лун Ань. Как он понял, что эта хижина именно в лесу? Все выглядело таким заброшенным.
На этот раз у них не просто не было сценария – они понятия не имели, что делать. Хотя даже находиться в этой обстановке было странно и неуютно. Ван Цин вспомнил, что так и не получил ни от кого приготовленную для него еще утром флейту. Куда она могла подеваться?
Он услышал шаги и резко обернулся. В комнату через другую дверь вошел Лун Ань. Длинные волосы и серебристые одежды и без того делали его образ более возвышенным, а в таком полумраке он казался немым снежным изваянием. Ван Цин попытался улыбнуться ему, но губы не слушались.
Ему следовало собраться. Это же просто постановка – такая же, как все предыдущие. А это просто Лун Ань, к которому он уже успел привыкнуть. Тот самый Лун Ань, который стоически вынес с ним вместе гнев Фа Линя. Тот самый Лун Ань, который притащил А-Юну кучу игрушек и помогал Ван Цину обрабатывать мазью его синяки. Тот самый Лун Ань, который рисует в пустой аудитории на закате, не включая искусственный свет, и который учил его играть на флейте.
Ван Цин выдохнул и повел плечами, чтобы сбросить с себя напряжение.
– Флейта, – сказал он, встретившись глазами с Лун Анем. – Ты… не знаешь, куда они ее дели?
Лун Ань молча указал куда-то за его спину, и Ван Цин обернулся. Флейта действительно была – лежала на столе, поблескивая жемчужной змеиной чешуей. Но ведь Ван Цин всего пару минут назад смотрел на этот самый стол, и ее там не было! Он усмехнулся. У Фа Линя работали потрясающие ребята – похоже, уже успели подсунуть незаметно.
Он подошел к столу и взял ее в руки. Гладкий бамбук приятно и податливо лег в пальцы. Ван Цин задумчиво погладил белые чешуйки на ней, тронул тонкие линии, странно прохладные на ощупь. Они были другими, когда он в первый раз видел эту флейту утром. Просто изогнутый белый узор, чисто символический орнамент. Этот же четко изображал двух белых змей, которые были вырезаны так искусно, что походили на настоящих. Ладони странно покалывало, как от слабых разрядов, похожих на те, которые бывают от наэлектризованных шерстяных свитеров.
Ван Цин повернулся к Лун Аню. Тот, не отрываясь, смотрел на него, будто чего-то ждал.
Он поднес флейту к губам, понятия не имея, что будет на ней играть. У них с Лун Анем был лишь один урок, за который Ван Цин научился только нотам, но еще не был готов сыграть цельную композицию.
Он заметил, как Лун Ань сделал осторожный шаг к нему.
Ван Цин прикрыл глаза и коснулся губами края отверстия флейты.