– Нет. Вообще тишина. Мог бы хоть что-то написать в свое оправдание!
– А что он напишет? Видео из магазина говорит лучше любых слов. Бедная девушка. Не понимаю тех, кто его поддерживает! Эти дурочки, которые пишут, что он бы не мог так поступить. Как будто они его знают!
– Ты права. Отвратительный и недостойный поступок! Кем он себя возомнил?
– Звездой, наверное. А теперь отмалчивается. Значит, правильно про него говорят. Вот, смотри, какой-то парень пишет, что помнит его с благотворительного праздника в детском доме. Пф, ну да, конечно, верные фанаты пытаются прикрыться его добрыми делами на камеру. Я теперь ничему этому не верю.
Лун Ань захлопнул крышку ноутбука, за которым сидел, и поднялся на ноги. Он подошел к открытой двери, и три девушки, стоявшие в коридоре, сразу посмотрели на него.
– Первый курс? – спросил он.
– Эм… аспирант Лун, – запнувшись, сказала одна из них, убирая свой телефон в карман халата. – Извините, мы вам помешали?
– Первый курс? – повторил Лун Ань, так сильно сжимая ручку двери, что начало ломить пальцы.
Студентки переглянулись и кивнули.
– Я принимаю вместе с профессором Лао экзамен по физиологии сенсомоторных систем в июне. Для допуска вам нужно сдать мне рефераты не позднее первого числа. В электронном или печатном виде я их не принимаю.
Девушки округлили глаза и синхронно раскрыли рты.
– То есть… мы должны написать их от руки? – заикаясь, спросила та, что завела разговор о Ван Цине. Лун Ань узнал ее по голосу.
Он кивнул.
– Аспирант Лун!
– Разве так сейчас делают?
– Профессор Лао не просил нас сдавать рефераты в зимнюю сессию!
Студентки наперебой задавали вопросы, но Лун Ань лишь обвел их ледяным взглядом и произнес:
– Я пришлю вам темы в начале следующей недели.
С этими словами он захлопнул дверь, оставив первокурсниц с новым поводом для обсуждения. Вряд ли у них теперь будет время мониторить сплетни в Weibo. Он вернулся на свое место у окна, не став включать свет, хотя на город уже опускались густые сумерки. Лун Ань вновь открыл ноутбук и прокрутил статью, которую читал, пока не отвлекся на разговоры студенток, в самый конец.
Ничего нового.
У отца Го Пина была кристально чистая репутация. Этот со всех сторон положительный человек владел одной из крупнейших в городе сетей частных лечебниц под названием «Дом Солнца». Го Шуньси занимался благотворительностью и не был связан ни с одним скандалом в СМИ. О его сыне только и писали как о наследнике и преемнике семейного дела. Ни судимостей, ни зацепок. На всех официальных мероприятиях Го Шуньси улыбался одними губами и говорил о развитии своего бизнеса и выводе медицины на новый уровень.
Лун Ань разблокировал телефон, но не увидел новых уведомлений. Ван Цин не выходил на связь вот уже три дня, в то время как скандал в Сети не затихал, а только разгорался еще больше из-за отсутствия его реакции. Мнение этих студенток с вечернего отделения разделяли многие: раз молчит, значит, действительно виноват. Вот только любая попытка оправдаться и все объяснить без доказательств приведет к еще большей ненависти.
Оставалось только ждать, пока Ван Цин решит, как ему быть. Он попросил не предпринимать никаких действий, и Лун Ань обещал ему, что так и поступит. Еще никогда за всю жизнь ему не было так сложно держать свое слово.
Единственное, о чем они договорились с Ван Цином еще в «Тысяче эпох», – это что Лун Ань может съездить в злосчастный магазин, чтобы поговорить с беременной девушкой, работавшей в ту ночь за кассой. Сяо Лин сразу узнала его и попросила подождать окончания ее смены. Лун Ань надеялся встретить и охранника, которому оставил свой номер, но его коллега сказал, что того перевели работать в другой магазин. Его телефон был недоступен, а управляющая отказалась предоставлять информацию о сотруднике без соответствующего запроса полиции.
Это показалось бы странным, если бы они не предполагали, что так и будет.
Сяо Лин не стала дожидаться конца рабочего дня и взяла перерыв, чтобы поговорить с Лун Анем. Она вышла к нему на улицу, закутавшись в теплую кофту, хотя снаружи было очень жарко.
– Я знаю, что происходит, – тихо сказала она, обернувшись на дверь, будто опасалась, что их может кто-то услышать. – И мне очень жаль.
– Вы можете помочь. Вы видели, что случилось на самом деле, – произнес Лун Ань.
Сотрудница магазина низко опустила голову и закрыла глаза.
– Простите, господин Лун. Мне так горько видеть то, что пишут о вашем друге. Но у меня связаны руки.
– Почему? В данной ситуации вы тоже жертва. Как магазин покрыл убытки? Почему никто так и не подал заявление из-за устроенного разгрома?
– Прошу вас, тише, господин Лун! – отчаянным шепотом произнесла Сяо Лин, схватив его за руку. Она снова оглянулась на дверь. – Все убытки магазину были возмещены на следующий же день.
Лун Ань вздохнул, высвобождая запястье из ее хватки.
– Полагаю, вам их возместили тоже, госпожа Сяо?
Она плотнее закуталась в кофту и обняла руками свой выпирающий живот.
– Чего вы от меня хотите? – не поднимая взгляда, спросила она. – Я не знаю, кто эти люди, не знаю, почему они делают все это. Одно могу сказать точно – вы явно перешли дорогу тем, кто так просто это не оставит. И помочь в этом вам я не могу. Я сейчас в ответе не только за себя одну.
– Если вы не можете дать показания, хотя бы скажите мне, как найти охранника Лю.
Сяо Лин впервые с момента их встречи посмотрела Лун Аню в глаза и грустно улыбнулась одними губами.
– Господин Лун, в ту ночь его не было на посту в рабочую смену. Вы же не думаете, что в его интересах заявлять в полицию? И я понятия не имею, в какой из сотен магазинов в городе его перевели. К тому же, даже если вы найдете его, ничего не добьетесь.
Лун Ань, в который раз за это время прокрутив в голове этот разговор, снова заблокировал телефон и перевел взгляд на окно в зале для лекций. Внизу шагали по своим делам люди, ездили машины, стайка девочек-подростков заливисто смеялась у пешеходного перехода, передавая из рук в руки планшет. Наверняка они смотрели какое-нибудь юмористическое шоу или шутили над своими одноклассниками. Жизнь шла своим чередом, абсолютно ничего не изменилось. Для всех вокруг это был лишь очередной будний день, подошедший к концу.
Для Лун Аня – третьи сутки с тех пор, как он последний раз разговаривал с Ван Цином. И почему-то именно это оставалось точкой отсчета, как он ни пытался переключиться на написание диссертации или подготовку набросков по медитациям.
В дверь негромко постучали, и она отворилась. В аудиторию вошла доктор Фа. Она уже переоделась, сняв белый халат, и явно готовилась ехать домой.
– Лун Ань, – улыбнулась она, подходя ближе, – вы еще здесь?
– Доктор Фа, – поприветствовал ее Лун Ань.
На экране ноутбука по-прежнему была открыта статья про Го Шуньси. Доктор Фа, сев рядом на скамью в первом ряду, бросила на нее взгляд и вздохнула.
– А-Линь тоже это находил. У этих частных клиник давно дела идут в гору. Неудивительно, что их хозяин влиятельный человек.
Лун Ань покачал головой:
– Это не объясняет такие связи в полиции. Го Юн говорил, что полицию как-то вызывали, услышав, как он плачет, но они ушли, даже не посмотрев на него.
Доктор Фа повернулась к нему:
– Деньги решают очень многое. Я знаю, за что переживает А-Цин. Он никогда не стал бы так серьезно заниматься вопросом, если бы дело касалось только его одного. Его беспокоит А-Юн. Однако без доказательств мы бессильны.
– Как он? – спросил Лун Ань.
Доктор Фа положила руки на стол и переплела пальцы в замок.
– Он у своей мамы. Она живет за городом примерно в часе езды. Если нужно место, где можно забыть обо всем и немного переключиться, это ее дом. А-Линь часто проводил там время, пока они с А-Цином учились в школе, хоть и приходилось ездить каждый день в город. Он вам не писал?
Лун Ань покачал головой. Доктор Фа снова мягко улыбнулась, продолжая смотреть на него.
– Мне тоже. У него выключен телефон. Думаю, это произошло не без вмешательства тетушки.
Это было правильным решением – временно отгородиться от всего, чтобы не зацикливаться, не думать о плохом и даже просто не злиться. Лун Ань и сам не смотрел обновления, потому что люди не писали и не обсуждали ничего, что могло бы хоть как-то помочь. И тем более ничего, что поднимало бы настроение. Он всегда был сосредоточен на том, чем занимался, будь то научная работа, диссертация или эксперимент доктора Фа, и не слушал других. Мнения могут отличаться, и это нормально. Людям свойственно цепляться за то, что им понятнее. Свойственно видеть в других те недостатки, которых они боятся в себе. Человека по-настоящему задевает лишь то, что он каждый день так сильно опасается увидеть в зеркале, то, каким он сам не хочет быть.
Однако сейчас Лун Аня легко было вывести из себя. И особенно сложно ему давалось держать себя в руках, пусть это и было делом привычным. Острое ощущение несправедливости имеет те же стадии, что и депрессия. Только вот до «принятия», вероятно, они никогда не дойдут.
– Прошу прощения, доктор Фа, – произнес он негромко, глядя на погасший экран ноутбука, который ушел в спящий режим, – но я не могу сейчас продолжить участие в эксперименте.
– Я знаю, – сказала она. – И мы с доктором Куан не просим вас об этом. К тому же эксперимент давно вышел за пределы научного центра или «Тысячи эпох». Вам теперь не нужны постановки, чтобы двигаться дальше. Вы делаете это сами.
– Да. Я сдам описания последней медитации на этой неделе.
Доктор Фа поводила пальцем по деревянной поверхности стола, будто рисуя невидимые узоры. Ее волосы были забраны в пучок, и выбившиеся из него за день тонкие пряди еле заметно покачивались от задувавшего в окно ветерка.
– В тот вечер, когда поползли все эти ужасные слухи, я подвозила А-Цина домой. Он рассказал мне о том, что вы попробовали после съемок в пещерах. Вы понимаете природу этих совместных медитаций?