В груди все горело, будто ребра обвили раскаленные добела струны. Он сделал лишь несколько шагов по направлению к Ван Сяоши, когда тот вдруг поднял на него глаза. Затуманенные пеленой горя, как море в шторм, блестящие от слез. Ван Цин выдержал лишь пару секунд этого взгляда, прежде чем упасть напротив него на колени, когда ноги сковало ужасной слабостью. Его трясло, он не понимал, как здесь оказался, почему видит этот кошмар со стороны, почему Ван Сяоши так смотрит на него.
– Ты убил ее, – прохрипел рядом Фа Шэньхао.
Ван Сяоши посмотрел на него, а потом вдруг протянул руку и коснулся груди Ван Цина. Тот вздрогнул и, повинуясь неясному порыву, накрыл его испачканные кровью пальцы своими. Внутри все стянуло в прочный узел. Хотелось плакать, но глаза оставались сухими, лишь горло сжималось так, словно его душили. Было страшно, больно, горько. Эти сокрушительные эмоции походили на волну, в которой его закручивало, не давая вдохнуть и пошевелиться.
– Чего ты… хочешь? – прошептал Ван Цин, но не услышал собственного голоса. Даже не мог наверняка сказать, произнес ли эти слова вслух.
– Прости, – сказал Ван Сяоши, продолжая смотреть на него.
Ван Цин вцепился в его пальцы у своей груди, но не успел ничего сделать, когда Ван Сяоши вдруг отстранился и подхватил неподвижного младенца на руки. Его крошечное лицо посинело, в уголке рта была кровь.
Он был мертв.
Ван Цин закричал.
– А-Цин! А-Цин! Тише, тише…
Ван Цин распахнул глаза. Кто-то держал его за руки, и он чувствовал тепло ладоней, сжимавших его пальцы, но не мог понять, где он. Вокруг было темно, и ему потребовалось время, чтобы осознать, что это его собственная квартира. В глазах стояли обжигающе горячие слезы. Сухое горло саднило от крика.
– А-Цин.
Юйлань?
Зажегся неяркий свет от лампы у кровати, и он наконец смог нормально увидеть сестру, которая сидела рядом с ним и стискивала его дрожащие пальцы.
– Все хорошо. Это я, – сказала Юйлань и прижала ладонь к его лбу. – Тебе приснился кошмар. Все закончилось, ты дома.
Ван Цин судорожно сглотнул, но ком в горле остался. Юйлань была в легкой ветровке, на которой еще не успели высохнуть капли воды. Прислушавшись, Ван Цин понял, что на улице идет дождь – он барабанил по карнизу окна. Снаружи уже было темно.
– Который… который час? – спросил он.
Юйлань, не посмотрев на часы, ответила:
– Десять. Ты не отвечал на звонки, и я стала волноваться. Лун Ань сказал, что вы вернулись еще днем.
Ван Цин постарался выровнять сбитое дыхание. Волосы на затылке были влажными от пота, а все тело казалось ватным и тяжелым.
Когда они с Лун Анем приехали в город, он принял душ и лег отдохнуть. Думал, поспит пару часов, но вырубился до самого вечера.
– Прости, – сказал он. – Не ожидал, что так устану.
Юйлань улыбнулась и погладила его по голове, убирая пряди со лба.
– Ничего. Тебе нужно больше отдыхать. Извини, что я пришла без предупреждения. А-Линь дал мне ключи от твоей квартиры. Я хотела поговорить с тобой. Ты тогда так быстро убежал, я даже не успела и словом с тобой обмолвиться.
Ван Цин, до этого смотревший ей в глаза, отвел взгляд. В тот день в научном центре он действительно сбежал, не зная, что сказать сестре после того, как узнал о судьбе эксперимента. С тех пор они говорили только по телефону, но не затрагивали эту тему.
Юйлань, будто поняв, о чем он думает, ласково провела пальцами по его волосам.
– А-Цин, если это из-за эксперимента, то ты ни в чем не виноват. Не нужно брать на себя то, что от тебя никак не зависело.
– Зависело, – хрипло возразил Ван Цин, теребя пальцами край покрывала. – Если бы я тогда не полез в драку, если бы все обдумал, Лун Аню не пришлось бы разбираться с советом, а тебе – отказываться от исследования.
Юйлань поудобнее села на краю кровати и улыбнулась.
– Лун Аня не исключили. Он продолжит работу в научном центре.
Услышав это, Ван Цин и сам не смог не улыбнуться. С души будто камень свалился. Это значило, что Лун Ань сможет вернуться к написанию диссертации, добьется всего, чего хотел, всего, чего заслуживал. Он сполз чуть ниже и, свернувшись, положил голову сестре на колени. Та усмехнулась и обняла его обеими руками, прижимая к своему животу.
– Ты так делал в детстве, – сказала она тихо. – Тетя Ми ругалась, что я разбаловала тебя, потому что по-другому ты перестал засыпать.
Ван Цин негромко рассмеялся. Сердце все еще бешено колотилось после видения, но теплые объятия сестры успокаивали.
– Да. Фа Линь обижался на меня, что ты уделяешь мне больше внимания.
– И засекал время, чтобы потом я тоже с ним так посидела, – подтвердила Юйлань. – Я помню. Я вас обоих очень люблю. Мои братики, – она наклонилась и поцеловала Ван Цина в макушку.
– Прости меня, – крепче прижавшись к ней, произнес Ван Цин. – Я не должен был тогда уходить вот так. Мама передала тебе подарки, но я даже их не отдал.
– Ничего. А-Линь мне все привез. Хватит себя винить, А-Цин. Тебе тоже может быть больно, страшно, ты тоже имеешь право злиться и расстраиваться, как и другие люди. Не стоит всегда и все держать в себе. Мы поймем тебя и всегда поможем. Разве эксперимент может быть для меня дороже моего брата?
Ван Цин прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться в ее руках. Он чувствовал ее дыхание, ее тепло, запах ее одежды, от которой шел приятный аромат цветочных духов и дождя. Страх, сковывавший все тело после видения, отступал, но его место занимали вопросы. Он до сих пор ощущал ужасное горе потери, вынужденно разделенное с Ван Сяоши, когда от его рук погибла жена Фа Шэньхао. Ее тело оказалось слишком слабым, чтобы пройти ритуал. Она обезумела и пыталась убить собственного сына. У Ван Сяоши не было выбора, он должен был ее остановить… Он убил ее. Даже с закрытыми глазами Ван Цин видел его взгляд, полный отчаяния. Он сдался. Окончательно сдался. У него больше не было сил бороться. В нем что-то безвозвратно погибло вместе с ней, разлетелось вдребезги, в хрустальную пыль. И Ван Цин не мог отгородиться от этих эмоций.
Что стало с ее сыном? Ван Сяоши забрал его, но ведь мальчик был почти мертв, он сам видел…
Он крепче обнял Юйлань, и она тут же плотнее обхватила его руками.
– Я все равно хочу продолжить эксперимент, – сказал он в ее ветровку.
Юйлань помолчала, но потом все же спросила:
– Кошмар, который тебе сейчас снился… был связан с этим?
Ван Цин кивнул.
– Я все чаще это вижу. Но это первый раз, когда рядом нет Лун Аня.
– Это меня и беспокоило, – вздохнула Юйлань.
Ван Цин отпустил ее и сел ровнее, упираясь лопатками в изголовье кровати. Он нахмурился, глядя на сестру.
– Что именно?
– При частых медитациях внутренняя энергия начинает развиваться. Так происходит всегда и с любыми практиками. Чем больше повторений – тем лучше и легче это получается. Как в спортивных тренировках, – объяснила Юйлань, крутя в пальцах замочек своей ветровки. – В самом начале эксперимента я не думала, что тебе придется проходить через это. Твоя роль должна была закончиться на втором этапе.
– На постановках? – уточнил Ван Цин.
Сестра кивнула.
– Когда Куан Ли предложила позвать тебя для роли, я даже обрадовалась. Ты подходил внешне, к тому же мы думали, тебя это заинтересует, а я хоть какое-то время поживу спокойно, зная, что ты в «Тысяче эпох», а не где-нибудь падаешь с крыши.
– Юйлань! – усмехнувшись, произнес Ван Цин.
Она улыбнулась.
– Ты же знаешь, я волнуюсь за тебя каждый раз, когда ты куда-то едешь. Не могу иначе, – ее лицо снова стало серьезным и задумчивым. – Однако я не могла предположить, что ваша с Лун Анем история будет так развиваться. Что его видения окажутся твоими.
Ван Цин вздохнул, подтягивая ноги к груди и обнимая колени. Он и сам нередко об этом думал. Это удивительно само по себе – даже если бы он был так подвержен влиянию медитаций, он должен был видеть что-то свое. Но их с Лун Анем видения совпадали. Можно ли связать это с тем, что он оказался участником постановок и так вжился в роль? Или дело все же было в другом?
В голове опять прозвучал голос Ван Сяоши.
«Прости».
За что? За эту историю, полную боли и страданий? За то, что Ван Цин ощущал его, как самого себя?
Он прижал ладонь к груди, где до сих пор чувствовалось его призрачное касание. Юйлань внимательно наблюдала за ним, но потом поднялась на ноги. Она убрала со спинки стула его одежду, начав аккуратно развешивать ее в шкаф.
Ван Цин усмехнулся, отвлекаясь от своих невеселых мыслей.
– Зачем? Оставь, а-цзе, я все равно не вешаю ее туда.
– Хоть иногда здесь же должен быть порядок, – весело отозвалась Юйлань, не отвлекаясь от своего занятия. – И я увидела, что ты опять покупаешь готовую еду в супермаркетах. Если тетя Ми узнает, она тебя съест.
– Мне некогда готовить.
Юйлань с пониманием кивнула, закрывая дверцу шкафа.
– Поэтому я собираюсь сходить в магазин за нормальными продуктами. Приготовим вместе что-нибудь? Если ты уже выспался.
Ван Цин улыбнулся и сполз с кровати, разминая затекшую шею.
– Отличная идея, – сказал он. – Там дождь?
– Да. Но очень свежо. Наконец-то жара спала. Надень толстовку.
Е Янмэй закатила глаза и остановила запись, зажав пальцем кнопку на камере, когда А-Су, переволновавшись, снова начала заикаться.
– Ну сколько можно? – спросила она. – Расслабься ты! Сколько же ты записывала свое первое видео?
Ван Цин заметил, как А-Су начала покрываться красными пятнами, что было видно даже под слоем профессионального тонального крема.
Минако специально выделила им свой новый кабинет заместителя директора в «Тысяче эпох» и принесла все необходимое, в том числе косметику. Даже красила А-Су она сама, чтобы замазать темные круги под глазами. Создавалось впечатление, что девушка вообще не спала все эти дни с происшествия в «Доме Солнца».