– Но… при чем здесь…
Куан Ли приподнялась со своего места и, взяв из его руки рисунок, положила его рядом со вторым, сместив чуть ниже. Ван Цин, как завороженный, наблюдал, как совпадает узор окна и его округлый арочный свод. Становилось совершенно очевидно, что это одно и то же помещение.
– А это нарисовал Лун Ань, когда мы только готовились к эксперименту и пробовали короткие неглубокие медитации, чтобы попрактиковаться, – сказала она, вновь опускаясь в кресло. – Разница между этими рисунками – пять с половиной лет.
Ван Цин смог только слабо покачать головой, не в силах отвести взгляд от линий на бумаге. Он почти не помнил те медитации и уже и думать забыл о том, что когда-то рисовал это. Более того – теперь он знал, что это было за помещение.
В этой комнате в гостевых покоях жил Лун Байхуа, когда навещал с отцом и сестрой Старейшину Фа. Туда же Ван Сяоши притащил двух белых змей в их юности.
Грудь внезапно обожгло от осознания, которое все и сразу обрушилось сверху, как свинцовое небо. Ван Цин вскинул голову и посмотрел на Куан Ли.
– Ты все знала. Ты не просто так позвала меня участвовать в этом эксперименте! Ты все знала с самого начала!
– Не кричи, – прикрыв на мгновение глаза, попросила Куан Ли.
Ван Цин поднялся на ноги, сжав руки в кулаки.
– Почему ты мне ничего не рассказала? Разве врач не должен сообщать подопытному о том, что он подопытный?!
Куан Ли вскочила со своего места, хлопнув ладонями по столу.
– Ван Цин! Ты не подопытный!
Он горько усмехнулся.
– И я теперь должен в это поверить?
Вздохнув, Куан Ли обошла стол и попыталась взять его за плечи, но Ван Цин отшатнулся от нее.
– Юйлань была в курсе?
– Нет. Никто не был в курсе. Лун Ань тоже.
– Отлично, – кивнул Ван Цин. – И как это понимать? Как вообще до этого дошло? Ты зачем-то сохранила мои рисунки, а потом, когда начался эксперимент, сопоставила их с отчетами о видениях Лун Аня?
– Да, – ровным тоном отозвалась Куан Ли, скрестив руки на груди.
– И сделала вывод, что семьи Лун и Фа связаны между собой еще черт знает с каких времен? И молчала об этом?!
– А что бы я сказала? Ты бы вообще смог осознать это, вывали я на тебя все с самого начала? Ван Цин, ты даже не верил в эксперимент Юйлань!
– Зато теперь верю! – прикусив нижнюю губу, которая начала дрожать, сказал Ван Цин. – И каждый день чувствую, как будто потерял все, а по ночам просыпаюсь от собственного крика! Я раз за разом теряю людей, которых люблю, хотя даже не знаю их! Они умирают снова и снова, а я сижу и думаю, что просто сошел с ума, Куан Ли!
Куан Ли все-таки схватила его за плечи, и у Ван Цина уже не было сил отстраняться. На глазах выступили злые слезы, которые он даже не пытался скрывать.
– Посмотри на меня, – сказала она. – Посмотри на меня, Ван Цин. Прости. Я понимаю, что виновата, но мы мало что знали. Шансы, что все пойдет так, как я предполагала, что ваши видения вот так совпадут и превратятся в историю, были мизерными. Ты жалеешь об этом? Скажи мне честно.
Ван Цин опустил взгляд, чувствуя, как скользнула по щеке сорвавшаяся с ресниц слеза. Как он мог жалеть об этом теперь, когда рядом был Лун Ань, который вызывал в нем столько чувств? С которым становилось тепло и спокойно, будто он обрел наконец то, что так долго искал, даже не осознавая это. Человек, заставивший его понять, что вдвоем можно сделать куда больше, чем в одиночестве. Столько всего случилось за это время, и он понимал, что ему в конечном счете не о чем сожалеть.
– Нет, – с трудом взяв себя в руки, ответил он. – Но ты могла мне рассказать…
Куан Ли, еле касаясь, тронула его скулу, стирая с нее влажный след.
– Ты бы счел меня поехавшей. Присядь. – Дождавшись, пока Ван Цин снова опустится на стул, она продолжила: – У духовной энергии ци действительно есть память, и теперь это стало очевидным.
– Мы видим… реальных людей? – запнувшись, спросил Ван Цин. – Они и правда существовали?
– Я в этом уверена на девяносто процентов, – кивнула Куан Ли. – Когда я прочитала в отчетах Лун Аня информацию о том, что кому-то пришло в голову, что душу можно разбить на осколки и отдать часть, была шокирована. Но это только подтверждает мою догадку. Духовная энергия навсегда связана с человеком, в котором зародилась. Ее нельзя просто вынуть и передать другому. Но это случилось. Именно поэтому ты, будучи из рода Фа, видишь вовсе не их судьбу.
Ван Цин опустил голову, вцепившись пальцами в свои волосы.
– А Лун Ань?
Куан Ли вздохнула, наклоняясь и упираясь ладонями в стол.
– Видит свой род. А именно – то, что тянется в нем столетиями, будь то чувство вины или потери.
– Это странно, – сказал Ван Цин.
– Что?
– Странно. Если Ван Сяоши отдал духовную силу и часть своей души, с которыми все это связано, почему я вижу и то, что происходило с ним после?
Куан Ли какое-то время молчала, а потом наконец ответила:
– Я уже говорила тебе. Духовная энергия навсегда связана с тем, в ком зародилась. Даже если она повреждена. Когда видения стали более четкими и явными?
Воспоминания и мысли путались от нервов, но на этот вопрос Ван Цин с легкостью ответил:
– Когда я взял в руки флейту.
– И потерял сознание?
– Да.
– Интересно, – протянула Куан Ли.
– Вещи могут хранить такую память? – спросил Ван Цин.
Она задумчиво покачала головой:
– Не знаю. Однако не думаю, что дело в этом, – она посмотрела на него, и ее взгляд смягчился. Ван Цин крайне редко видел на ее лице такое выражение. – Не загоняй себя в угол. Этого я и опасалась. Ты весь бледный, как смерть. Идем, прогуляемся.
Глава 22Две души
“They’re playin’ our sound
Layin’ us down tonight
And all of these clouds
Crying us back to life
But you’re cold as a night”
– Вы готовы?
– Да, доктор Фа.
– Да, – повторил Ван Цин вслед за Лун Анем.
Юйлань поднесла к губам телефон со включенной записью звука и произнесла:
– Глубокая медитация в паре. Подход – наблюдение. Время – семь часов двадцать две минуты вечера. Фактор влияния: смешение эмоционального и чувственного восприятия партнеров. Вероятность проявления фактора: девяносто семь процентов. Установленная гипотеза… – Она запнулась: – Установленная гипотеза: проявление памяти внутренней энергии ци человека как наследственного фактора. Состояние обоих участников стабильное.
Вздохнув, она отложила телефон и подняла глаза, посмотрев сначала на Ван Цина, потом – на Лун Аня.
– При партнерской медитации вы всегда ощущали эмоции и чувства друг друга? – спросила она.
– Да, – ответил Лун Ань. – Как физически, так и эмоционально.
Юйлань покачала головой. Они с середины дня торчали в научном центре и только к вечеру дошли непосредственно до самой медитации. Куан Ли долгое время говорила с Юйлань наедине, поясняя ей все то, что обсудила с Ван Цином еще два дня назад. Лун Ань был молчаливее, чем обычно, и пристально рассматривал рисунки, которые она хранила у себя и о которых рассказала всем только сейчас. Ван Цин не знал, о чем он думает, но догадывался, что вряд ли Лун Аня это шокировало меньше, чем его самого. Слишком сложно было принять факт, что они оказались вот так связаны задолго до того, как начался эксперимент – даже до первых его этапов.
Поднявшись из-за стола, Юйлань подошла к двери «тихой комнаты» для медитаций и открыла ее. Там всегда было чуть прохладнее, чем в основном ее кабинете, и Ван Цин ощутил это даже со своего места. Он невольно поежился. Лун Ань повернул к нему голову. В его глазах читался все тот же вопрос: «Ты уверен?» Ван Цин положил руку на его запястье и слегка потряс.
– Лун Ань, все хорошо.
В этих простых словах было мало утешения, но что еще Ван Цин мог ему сказать? Все эти два дня они разрывались между попытками в буквальном смысле сломать себе головы, теряясь в догадках и предположениях, и поездками к А-Юну. Мальчик по-прежнему находился в детском доме, но с ним всегда кто-то был: либо они с Лун Анем, либо Фа Линь и Минако. Тао Ю выдал Лун Аню огромный список документов, которые требовалось предоставить для службы опеки. Этим тоже еще предстояло плотно заняться.
Ван Цин не помнил, когда в последний раз так выматывался. Даже самые тяжелые съемки казались приятной прогулкой по сравнению со всем этим. Они были действительно близки к пониманию того, что с ними происходило, но каждый раз, едва находя ответ на один свой вопрос, они натыкались на другой. Потянуть за ниточку, чтобы начать разматывать клубок? Здесь этот подход точно не работал. Они тянули за одну ниточку и запутывали при этом десять других, стягивали в узлы – не разорвать. Так бы продолжалось и дальше, если бы Юйлань не предложила попробовать совместную глубокую медитацию в научном центре. Эксперимент так и не вернули в работу, но никто не мешал им сделать это самим, без всяких бумаг и разрешений. На этот раз – под присмотром и в правильной обстановке.
От этой самой «правильной обстановки» у Ван Цина мороз шел по коже и сосало под ложечкой. Мысль о том, что им придется вот так сидеть в «тихой комнате» на мягком ковре в этом голубоватом бледном свете, почему-то вызывала странный ужас. Но отступать уже было слишком поздно.
Им нужно было узнать как можно больше. Юйлань объяснила, что такая медитация может длиться дольше, чем их случайные «провалы» во сне. И скорее всего она будет более четкой.
Ван Цин первым направился в «тихую комнату», снял обувь и сел на пол, скрестив ноги. Спустя несколько мгновений напротив опустился Лун Ань. В таком свете его лицо выглядело еще бледнее – совершенно холодным. Ван Цин протянул к нему руки, чувствуя, как вспотели ладони. Лун Ань взял их в свои, сжал слегка пальцы.