Прислуга накрыла на стол, и все сели ужинать, а по окончании ужина Эс-Синдбад-мореход приказал выдать Эс-Синдбаду-носильщику сто червонцев, и он, взяв их, ушел, дивясь слышанному. Ночь они провели у себя дома, а утром встали, прочли молитвы и потом пошли к Эс-Синдбаду Морскому и пожелали ему доброго утра, а Эс-Синдбад приказал ему сесть. Он сел и беседовал, пока прислуга не накрыла на стол, и собравшиеся гости сели обедать, пить и веселиться. Затем Эс-Синдбад-мореход начал рассказ о своем шестом путешествии таким образом:
Шестое путешествие Эс-Синдбада-морехода
Итак, братья и друзья мои, когда я вернулся из своего пятого путешествия и, веселясь и забавляясь, забыл уже о том, сколько я выстрадал, я сидел однажды и раздумывал, как ко мне пришло несколько человек купцов, одетых уже по-дорожному. Увидав их, я вспомнил о дне своего возвращения и о радости свидания с домашними и с друзьями, и душа моя затрепетала от желания снова отправиться путешествовать и приняться торговать. Я решил отправиться и потому купил дорогих хороших товаров, пригодных к морскому путешествию, уложил все в тюки и выехал из Багдада в Эль-Башрах, где увидал большой корабль, на котором уже сидели купцы и знатные люди с дорогими товарами. Я уложил свои тюки на корабль, и мы выехали благополучно из города Эль-Башраха и переправлялись из стороны в сторону и из города в город, всюду продавая и покупая и забавляясь разными новыми странами. Счастье нам благоприятствовало, мы получили барыши и плыли благополучно, пока однажды вдруг капитан корабля не закричал, сбросив с головы чалму, ударил себя по лицу, схватился за бороду и упал на палубу от отчаяния и досады.
Все купцы и другие пассажиры подошли к нему и спросили:
– Что такое случилось, капитан?
– Ах, господа, – отвечал он, – ведь мы сбились с пути и вошли в совершенно неизвестное нам море, и если Господь не даст нам возможности выбраться из этого моря, то мы погибнем; а потому просите Аллаха, чтобы он помог нам.
Капитан встал и полез на мачту, чтобы спустить паруса, но поднявшимся ветром корабль понесло назад, и он ударился кормой о высокую гору; вследствие чего капитан спустился с мачты и сказал:
– Сила и власть в руках Бога Всемогущего. От своей судьбы никто не уйдет. Клянусь Аллахом, мы попали в страшную беду, и спасения нам нет никакого.
Все пассажиры заплакали и слали прощаться друг с другом, не надеясь на спасение.
Корабль, наскочив на скалу, разбился в куски, доски рассыпались, и все, что в нем было, пошло ко дну; купцы попадали в воду, и некоторые потонули, а некоторые спаслись, ухватившись за скалу, и вышли на берег.
Я был в числе последних и вышел на берег острова, оказавшегося весьма большим. Около берега было много обломков кораблей, и по берегу валялось много тюков с товарами и вещей потонувших мореплавателей. Тут было так много вещей, что становилось страшно за множество людей, находящих смерть в пучине. Я поднялся на высокий берег острова и пошел дальше, и вскоре дошел до потока вкусной воды, протекавшего под горой; истоки его были на противоположной стороне долины. Все пассажиры разбрелись по острову и надивиться не могли тому, что видели. Они точно обезумели при виде вещей и богатств, лежавших по морскому берегу. В вышеупомянутом потоке я увидал на дне множество чудных бриллиантов и такой крупный жемчуг, какой встречается только у царей. Они лежали, как простые камни, по дну струившегося потока, и все дно было ими так покрыто, что ярко сверкало. На этом острове бил настоящий фонтан из серой амбры, которая вследствие чересчур сильного солнечного жара текла, как воск, и растекалась по берегу, на который выходили морские чудовища и глотали ее, но в воде она начинала жечь им внутренности, и они ее выплевывали, и она всплывала наверх. Вследствие этого, однако же, цвет и качество амбры изменялись, и волнами ее прибивало к берегам, где торговцы собирали ее и пускали в продажу. Что же касается до амбры, которая вытекала из источника, и растекалась, и застывала на земле, то она, растапливаясь на солнце, распространяла по всей долине такой чудный запах, как запах мускуса. Когда же солнце закатывалось, она снова становилась твердою. Но на место, где находится эта амбра, никто попасть не может, потому что остров окружен скалами.
Мы продолжали блуждать по острову, любуясь на прекрасные растения и все-таки чувствуя за себя страх. На берегу мы собрали немного съестных припасов и ели ежедневно очень понемногу и только по одному разу, боясь, что они истощатся и мы умрем с голоду. Тех, кто умирали из нас, мы обмывали и завертывали в какую-нибудь одежду, выброшенную из моря на берег; и так мы поступали, пока большая часть из нас не умерла; под конец нас осталось весьма немного, и все страдали болью в желудке. Все мои товарищи умерли один вслед за другим и все были похоронены. Наконец, я остался один, и у меня осталось немного съестного. Я оплакивал себя и говорил:
– Лучше бы мне умереть раньше своих товарищей; они, по крайней мере, обмыты и погребены. Сила и власть в руках Аллаха.
Я посидел в раздумье, затем встал и вырыл для себя на берегу моря глубокую яму, думая, что, когда я захвораю и буду чувствовать, что смерть приближается ко мне, я лягу в эту яму и умру, а ветер засыплет меня песком; таким образом и я буду погребен. Я бранил себя за глупость и за то, что уехал со своей родины, из своего города, поехал странствовать по чужим краям, после всего того, что испытал во время своего первого, второго, третьего, четвертого и пятого путешествий и после того, что я ни разу не путешествовал, не испытывая всевозможных ужасов. Я не думал, что спасусь на этот раз, и раскаивался, что поехал морем и захотел торговать, имея такие большие средства и возможность прожить всю жизнь в полном довольстве.
После этого я стал размышлять таким образом.
Ведь у этого потока должны быть и начало, и конец, и он, может быть, проходит по населенной стране. Мне следует выстроить себе маленький плот, спустить его в речку и поехать на нем. Если я найду выход, то буду спасен, а если выхода не найду, то не все ли равно, где умирать?
Я вздохнул и, встав, пошел собирать лес для плота. Я собрал китайского дерева и алоэ и, связав их веревками от лежавших на берегу снастей, положил на них доски от сломанных кораблей. Я сделал плот немного поуже потока или речки, крепко связал его и, взяв с собою бриллиантов и крупного жемчуга, и товаров, лежавших на берегу, и серой амбры, уложил все на плот, на который положил также остатки съестных запасов. После этого я пустил плот но реке, сделав из досок два весла; я поступил, как говорит поэт:
Ты уезжай из места прочь того,
Где угнетение царит и правит,
И дому предоставь вести рассказ
Ты про его строителя судьбу;
Найдется для тебя страна другая
Взамен страны, что покидаешь ты,
Но не найдется ни одной души,
Что заменить твою могла бы душу.
Не огорчайся бедами ночи,
Так как все огорчения и скорби
Когда-нибудь имеют свой конец.
И человек, чья смерть в одной стране
Была бы постановлена судом,
В другой стране спокойно может жить.
Не посылай гонца ты своего,
Когда имеет важность порученье
Твое, так как душа для поручений
Другого исполнителя не может
Иметь, который был бы верен ей;
Но полагаться только на себя
Является ее священным долгом.
Я поплыл на плоту вдоль речки, раздумывая о том, чем кончится моя поездка, и подъехал к тому месту, где река протекала под гору. Протолкнув плот в отверстие, я очутился в совершенном мраке, но плот продолжал плыть под горою. Края плота доставали до берегов; а я рукою касался до каменного потолка, под которым плыл. Вернуться было уже невозможно, и я порицал себя за то, что сделал, и думал, что если речка сделается еще уже, то плот не пройдет и вернуться тоже возможности не будет. И так мне суждено неминуемо погибнуть в этом месте. Я упал лицом на плот и лежал так, продолжая плыть и не отличая дня от ночи, так как под горой был полнейший мрак; и так я проводил время, замирая от страха за свою жизнь. Иногда речка становилась шире, а иногда совершенно суживалась, но мрак не прекращался, и наконец я так утомился от волнения и от всего другого, что заснул. Таким образом, лежал я лицом на плоту, который уносил меня во время сна, и не знал, долго или недолго я плыл.
Наконец, я проснулся и оказался под ясным небом; открыв глаза, я увидал протоптанную дорогу, и плот мой – привязанным на берегу острова, где было много индейцев, похожих на абиссинцев. Когда они увидали, что я проснулся, они подошли ко мне и заговорили со мною по-своему; но я их не понимал и думал, что вижу все это во сне и, может быть, от слабости брежу. Когда они заговорили со мною и я ничего не ответил им, потому что не понимал их, то один из индейцев подошел ко мне ближе и сказал мне по-арабски:
– Да будет над тобою мир, брат наш. Кто ты такой и откуда пришел? И зачем пришел сюда? Мы же землепашцы и пришли сюда, чтобы полить наши луга и посевы, и нашли тебя на плоту, поэтому мы поймали его и привязали в ожидании, что ты проснешься. Расскажи нам, почему ты прибыл сюда?
– Прежде всего Аллахом умоляю тебя, – отвечали я, – дай мне чего-нибудь поесть, так как я голоден; а после этого спрашивай меня все, что хочешь.
Он тотчас же пошел и принес мне поесть, и я поел и стал доволен, успокоился и точно переродился. Прежде всего я поблагодарил Аллаха (да святится имя Его) за все случившееся и за то, что я благополучно пробрался по этой реке и натолкнулся на людей, которым я рассказал с начала до конца все, что со мною случилось и что я испытал во время плавания по реке. Они после этого поговорили друг с другом и прибавили:
– Нам надо взять его с собой к своему царю, для того чтобы он рассказал ему все, что случилось с ним.
Вследствие этого они взяли меня с собою и отправили вместе со мною плот и все, что на нем было из богатств, бриллиантов, драгоценных камней и золота. Царя их звали Сарандибом, и они ему рассказали обо мне, вс