Они подошли к нему, а он, увидав их, встал и очень ласково поздоровался с ними, и просил их сесть и поесть. Они сели и принялись есть, так как от голода они очень ослабели, то ели до тех пор, пока не насытились.
– Братья мои, – сказал им Джудар, – возьмите остатки нашего обеда и раздайте их бедным.
– О брат наш, – отвечали они, – позволь нам взять их себе на ужин.
– Когда придет время ужинать, – отвечал он, – то вам дадут более, чем было подано теперь.
Они взяли остатки и, встречая бедных, раздавали их. Затем они принесли обратно блюда, и Джудар велел матери сложить их в мешки. Вечером он пришел в комнату и достал на ужин сорок различных кушаний. После этого он перешел в другую комнату, где сел с братьями за стол.
– Принеси-ка нам ужинать, – сказал он матери.
Войдя в соседнюю комнату, она увидала там кушанья и, накрыв на стол, стала приносить одно кушанье вслед за другим, пока не подала все сорок блюд. Они поужинали, а после ужина Джудар сказал братьям, чтобы они взяли остатки и раздали бедным. Вследствие чего они взяли остатки и раздали их. А после этого Джудар достал им сладкого, чего они тоже поели, а остальное отдали по приказанию Джудара соседям. На следующий день они точно так же позавтракали и ели таким образом в продолжение десяти дней.
После этого Салим сказал Селиму:
– Что это значит – что брат наш задает нам ежедневно пир и по утрам, и в полдень, и после полудня, и после заката, а сладкое и все, что остается, он раздает бедным? Так живут только султаны. Откуда у него такое изобилие? Никогда он ничего не покупает, никогда не разводит очага и никогда не стряпает. Нам надо дознаться, откуда он берет все это мясо и сладил кушанья.
– Клянусь Аллахом, я не знаю, – отвечал его брат. – Но кто же может разъяснить нам?
– Никто, кроме матери, – сказал Салим.
Они тотчас же условились и, придя в отсутствие брата к матери, сказали ей:
– Матушка, нам хочется есть.
– Очень этому рада, – сказала она и, пройдя в другую комнату, спросила у служителя мешков горячего мяса, которое и подала.
– Матушка, – сказали братья, – кушанье это горячее, как же ты состряпала его без огня?
– Я взяла его из мешков, – отвечала она.
– Что это за мешки? – спросили они.
– Это заколдованные мешки; у них можно спрашивать, что хочешь, – отвечала она и затем рассказала им все, что знала сама. – Храните только эту тайну, – прибавила она.
– Сохраним, не беспокойся, матушка, – сказали они, – научи нас только, как можно доставать из мешка.
Она научила их, и они сами доставали из мешков все, что хотели, а брат их не знал об этом. Когда они узнали об удивительном свойстве мешков, Салим сказал Селиму:
– Долго ли мы, брат, будем жить, как слуги, у Джудара и есть у него из милости? Не лучше ли нам сыграть с ним штуку и взять у него эти мешки?
– Какую же сыграем мы с ним штуку?
– А мы продадим его, – отвечали Салим, – капитану из Эс-Сувейского моря.
– Да как же мы продадим его?
– Мы пойдем с тобой к капитану, – отвечал Салим, – и пригласим его к себе в гости с двумя товарищами, и то, что я буду говорить в это время Джудару, ты должен подтвердить; а к концу вечера ты увидишь, что я сделаю.
Таким образом они сговорились продать брата. Придя к дому капитана, они оба вошли к нему и сказали:
– Капитан, мы пришли к тебе по одному делу, которое очень тебя обрадует.
– Хорошо, – отвечал он.
– Мы братья, – продолжали они, – и у нас есть еще третий брат – шалопай, никуда не годный. Отец наш умер, оставив нам состояние. Мы разделили наследство; он взял свою долю и все деньги прокутил; и когда мы обеднели, он восстал против нас, подал на нас жалобу и вздумал говорить нам, что мы взяли более, чем были наши части отцовского достояния; он обратился в суд и разорился. После этого он немного подождал и затем второй раз пожаловался на нас в суд, так что мы совсем обеднели, а он продолжал надоедать нам, вследствие чего мы потеряли всякое терпение и желаем, чтобы ты купил его от нас.
– А вы можете ли захватить его, – спросил их капитан, – и привести его ко мне? Если можете, то я сейчас же отправлю его в море.
– Привести его сюда мы не можем, – отвечали они, – но ты приходи к нам в гости и приведи с собой двух товарищей; больше не надо. Когда он уснет, мы пятеро справимся с ним и схватим его, засунув ему что-нибудь в рот; а ночью перенесем его к морю. После этого ты возьмешь его к себе и можешь делать с ним, что тебе угодно.
– Слушаюсь и повинуюсь, – отвечал он, – отдадите ли вы мне его за сорок червонцев?
– Отдадим, – отвечали они. – После вечерней молитвы приходи в такой-то квартал, где мы тебя будем ждать.
– Хорошо, – ответил они.
Они после этого направились к Джудару, и, подождав немного, Салим подошел к нему и поцеловал ему руку.
– Что тебе надо, брат? – спросил Джудар.
– У меня есть приятель, – отвечал ему брат, – который много раз приглашал меня к себе в гости во время твоего отсутствия и всегда оказывал мне внимание. Сегодня я его встретил, и он позвал меня к себе, но я ему сказал, что не могу бросить брата. «Так приведи его с собой», – сказал он мне; но я отвечал, что ты на это не согласишься и что было бы лучше, если бы он и братья его согласились быть моими гостями, так как братья его сидели у него, и потому я пригласили их, думая, что они не согласятся на мое приглашение. Но лишь только я пригласил его и его братьев, как он согласился и сказал, чтобы я дожидался его у Завехских ворот и что он придет с братьями. Теперь я боюсь, что он придет, и мне совестно перед тобою. Не успокоишь ли ты меня, и не примешь ли ты их сегодня? Угощения у тебя довольно, брат мой. Если же ты не согласен, то позволь мне принять их в соседнем доме.
– Зачем же приглашать их тебе в соседний дом? Разве наш дом слишком мал, или нам нечем угостить их? Как тебе не стыдно говорить мне об этом! Тебе остается только потребовать разных мясных блюд и сластей, сколько пожелаешь; и если к тебе придут гости, а меня не будет дома, то обратись к матери, она достанет тебе кушанье более, чем тебе надо. Иди и приводи гостей. У нас всего довольно.
Салим поцеловал его руку и пошел к Завехским воротами, где сел ждать гостей, которые вскоре и появились. Он привел их к себе домой, и Джудар, увидав их, приветливо встретил их, усадил и ласково говорил с ними, никак не подозревая, что против него замышлялось. После этого он приказал матери подать ужин; она начала вынимать кушанья из мешков, в то время как он говорил, какое кушанье принести, пока она не поставила на столь сорок блюд. Гости ели, пока не насытились, после чего стол унесли. Моряки воображали, что угощал их так хорошо Селим. В конце вечера Джудар распорядился, чтобы были поданы сласти, и их стал подавать Салим, а Селим и Джудар сели в стороне и затем захотели спать. Джудар встал и лег, как легли и все другие, пока не убедились, что он заснул; тут они все встали, подошли к нему, и он проснулся только тогда, когда рот был у него заткнут. Руки они завязали ему назад и вынесли его из павильона.
Под прикрытием ночи он был переправлен в Эс-Сувейс, где ему надели на ноги колодки. Он стал молча работать и целый год служил, как служат рабы. Таким образом жил Джудар.
Что же касается до его двух братьев, то утром, проснувшись, они пошли к матери и сказали ей:
– Матушка, разве брат наш Джудар не проснулся?
– Так разбуди его, – отвечала мать.
– А где же он спит?
– С гостями.
– Верно, он ушел с ними в то время, как мы спали, матушка. Ему, верно, понравилось жить вдалеке от родины и искать скрытые клады, потому что мы слышали, как он разговаривал с маграбшами, и они говорили ему, что возьмут его с собой и откроют ему клад.
– Разве он виделся с маграбшами?
– Да ведь в гостях у нас и были маграбши, – отвечали братья.
– Вероятно, он ушел с ними, – сказала она, – но Господь направит его на истинный путь. Я уверена, что, отправившись с такими людьми, он вернется богатым человеком.
Она заплакала, так как разлука с сыном огорчала ее.
– Проклятая! – крикнули ей сыновья, – так ты вот как любишь Джудара! Ведь когда мы уходим от тебя, ты не скучаешь по нас и не радуешься, видя нас. Разве мы тебе не такие же сыновья, как Джудар?
– Да, – отвечала она, – вы тоже мои сыновья, но только вы дурные люди, и потому я не могу любить вас. Ведь со дня смерти вашего отца я не видала от вас радости, а Джудар заботился обо мне, утешал меня и почитал, вот поэтому-то я и плачу о нем. Он был добр ко мне и к вам.
Услыхав это, они набросились на нее и прибили ее; затем, войдя в дом, начали везде шарить, пока не нашли мешков. Они вынули из мешков золото и бриллианты, а заколдованные мешки взяли себе.
– Это осталось после отца, – сказали они.
– Клянусь Аллахом, нет, – отвечала она, – это принадлежит брату вашему Джудару, который привез все это из города маграбшев.
– Врешь, – сказали они, – все это осталось после отца, и мы имеем на это право.
Они разделили золото и каменья между собою; но тотчас же заспорили о мешках с продовольствием.
– Я возьму их, – сказал Селим.
– Нет, я возьму, – отвечал Салим.
– Дети мои, – сказала им мать, – мешки, в которых лежало золото и бриллианты, разделить можно, и вы их разделили, но эти мешки разделить нельзя, и оценить их тоже нельзя, и если вы отрежете один мешок от другого, то все чары кончатся. Лучше оставьте их у меня, и я буду доставать из них кушанья, когда вам будет угодно. Я буду довольна, если вы мне дадите какой-нибудь кусочек, а если вы станете еще и одевать меня, то я почту это за милость; и каждый из вас может завести торговлю. Вы – мои дети, и я – мать ваша; останемся жить по-прежнему до возвращения вашего брата, для того чтобы не вышло каких-нибудь неприятностей.
Но предложения они не приняли. Они проспорили целую ночь, и человек из царской гвардии, живший рядом в доме, слышал спор их в открытое окно. Он высунулся в окно и слышал весь разговор от слова до слова. Утром он отправился к царю по имени Шемс-Эд-Дулех, царствовавшему в то время над Египтом, и сообщил ему о том, что слышал. Царь послал к братьям Джудара и велел их пытать. Они сознались во всем, и он взял от них мешки, а их посадил в темницу. Матери Джудара он велел давать все, что нужно на ее содержание. Таким образом жили братья Джудара.