Как ночь безлунная, черны они,
Но день сияет на ее лице.
Царь пришел в недоумение, увидав ее, так она была хороша и миловидна и так фигура ее была изящна.
– О шейх, – сказал он купцу, – за сколько продаешь ты эту девушку?
– Я купил ее, государь, за две тысячи червонцев от купца, владевшего ею до меня, и в продолжение трех лет я путешествовал с нею; она мне стоила до настоящего дня три тысячи червонцев, и теперь я дарю ее тебе.
Царь подарил ему великолепное почетное платье и приказал выдать десять тысяч червонцев. Купец взял их и в благодарность, поцеловал ему руку и ушел. Царь же передал рабыню прислужницам.
– Уберите эту девицу, – сказал он им, – оденьте ее и поместите в отдельную комнату.
Царедворцам же своим он отдал приказ, чтобы ей давалось все, что бы она ни пожелала. Столица, в которой он жил, стояла на берегу моря. Девицу свели в отдельную комнату, окнами выходившую на море, и царь приказал, снабдив ее всем, что она пожелает, запереть все двери.
Царь пришел навестить свою новую рабыню, но она не встала при его приходе и не обратила на него ни малейшего внимания.
– Кажется, – сказал царь, – она жила с такими людьми, которые не научили ее хорошему обращению.
Посмотрев попристальнее на рабыню, он увидал, что она замечательно хороша собою и удивительно стройна. Лицо ее походило на полную луну или на солнышко на ясном небе, и, любуясь на совершенство форм красавицы, он удивлялся Творцу. Затем царь подошел к девушке, сел подле нее, прижал ее к своей груди, посадил к себе на колени и поцеловал в уста, которые показались ему слаще меду. После этого он приказал принести столы и мясные блюда и всякие другие кушанья, и стал сам есть и класть кусочки ей в рот, пока она не насытилась; но она не говорила с ним ни слова. Царь обращался к ней с разговором, спрашивал ее, как ее зовут, но она не произнесла ни слова, ничего ему не ответила и сидела, низко опустив голову, и царь не рассердился на нее только потому, что она была уж очень хороша собою.
«Слава Всевышнему, создавшему такое совершенство! – думал он про себя. – Как она удивительно хороша! Жаль только, что она ничего не говорит. Слава создавшему такое совершенство!»
Царь спросил у прислужниц, говорила ли рабыня с ними что-нибудь.
– Со времени ее прихода, – отвечали они ему, – и до настоящей минуты она не произнесла ни слова, и мы не слыхали ее голоса.
Царь приказал некоторым из рабынь и из своих наложниц прийти попеть ей и повеселить ее, думая, что тогда, может быть, она заговорит. Вследствие этого рабыни и наложницы начали играть перед нею на всевозможных инструментах и танцевали, и пели так, что привели в восторг всех присутствующих; только она одна смотрела на них и молчала, не смеялась и не говорила. Царь быль очень огорчен. Он чувствовал к ней сильное расположение и не обращал никакого внимания на своих других наложниц.
Он прожил с нею целый год, показавшийся ему за один день, а она все-таки не говорила ни слова. Однажды, когда любовь и страсть к ней стали чрезмерны, он сказал ей:
– О жажда души моей, поистине любовь моя к тебе так велика, что я для тебя забросил всех своих рабынь и наложниц, и любимых жен, и весь мир нашел в тебе, и терзался целый год. Молю Господа (да святится имя Его), чтобы он смягчил твое сердце и заставил бы тебя говорить со мною. А если ты немая, то сообщи мне это каким-нибудь знаком, для того чтобы я отказался уже от всякой надежды на твою речь. Я, кроме того, прошу Господа, чтобы Он благословил меня сыном от тебя, для того чтобы он мог наследовать после меня мое царство. Ведь я совершенно одинок, и наследника у меня нет, а года мои большие. Аллахом умоляю тебя ответить мне, если ты чувствуешь какую-нибудь любовь!
Услыхав это, рабыня наклонила голову и сидела в раздумье. Затем она подняла голову и улыбнулась царю, вследствие чего ему показалось, что вся комната вдруг осветилась.
– О великий царь и храбрый лев, – сказала она, – Господь услыхал твою молитву, так как я готовлюсь сделаться матерью, и очень скоро, но не знаю, родится у меня сын или дочь. И не будь я в таком положении, я не произнесла бы ни слова.
Царь, выслушав ее, просиял от радости и счастья, и от восторга целовал ее в голову, и целовал ей руки и постоянно говорил:
– Слава Тебе, Господи, даровавшему мне то, что я желал: во-первых, твою речь, а во-вторых, известие, что ты находишься в таком положении.
Царь встал и, выйдя от нее, сел на трон, не помня себя от радости. Визирю своему он приказал раздать бедным, вдовам и сиротам сто тысяч червонцев и велел служить молебны Господу (да святится имя Его!). Визирь исполнил все его приказания; после этого царь отправился к своей возлюбленной и, сев подле нее, обнял ее и поцеловал.
– О госпожа моя! – сказал он. – Скажи мне, почему ты, прожив со мной и дни, и ночи в продолжение целого года, все-таки до сегодняшнего дня ничего не говорила? Что была за причина твоего молчания?
– Выслушай меня, о царь веков, – отвечала она, – и знай, что я бедная чужестранка с разбитым сердцем: меня разлучили с матерью, семьей и братьями.
Услыхав это и узнав, в чем заключается ее желание, царь отвечал ей:
– Что касается до твоей бедности, то говорить тебе об этом нечего, так как все мое царство и все мои сокровища и владения к твоим услугам, и я сам сделался твоим мамелюком; а если, как ты говоришь, ты разлучена с твоей матерью, родными и братьями, то скажи мне только, где они, и я тотчас же пошлю за ними, и их приведут сюда к тебе.
– О царь, о счастливый царь! – сказала она. – Зовут меня Джулланарой-русалкой. Отец мой был одним из морских царей и, умирая, оставил нам свое царство. Но в то время как мы благополучно царствовали, один из царей пришел к нам и отнял у нас наши владения. У меня есть брат по имени Салех, и мать моя тоже из морских женщин. Я же поссорилась со своим братом и поклялась ему, что брошусь на шею к человеку из жителей земли. Вследствие этого я вышла из моря и села на берег острова в ясную лунную ночь; а какой-то человек, проходя мимо меня, взял меня и увел к себе домой, желая сделать меня своей наложницей; но я ударила его по голове, так что он чуть было не умер; тогда он пошел и продал меня тому купцу, у которого ты меня купил. Купец этот был очень хороший, благочестивый и богобоязненный человек. Но если бы ты не полюбил меня и не предпочел бы всем твоим наложницами, то я и часу не осталась бы с тобой, а бросилась бы в море из этого окна и ушла бы к матери и к своим. Но прийти к ним в моем настоящем положении мне было стыдно, так как они стали бы дурно обо мне думать и не поверили бы, несмотря на мою клятву, что меня на свои деньги купил царь, и удостоил меня сравнять с собой, и предпочел меня своим женам и всем своим близким. Вот и вся моя история, и мир над тобою!
Выслушав ее, он поблагодарил ее и поцеловал в переносицу.
– Клянусь Аллахом, госпожа моя, – сказал он, – свет очей моих, что мне не вынести разлуки с тобой даже на один час! Если ты оставишь меня, я тотчас же умру… Как же нам устроиться?
– О господин мой, – отвечала она, – время родов близко, и родные должны прибыть ко мне.
– А как же, – спросил царь, – пойдут они по морю и не замокнут?
Мы ходим по морю, как вы ходите по суше, вследствие действия имен, вырезанных на печати Сулеймана, сына Давида. Но, о царь, когда мои родные и мои братья придут, то я должна буду сказать им, что ты купил меня на свои деньги и ласково обращался со мною, и тебе придется подтвердить мои слова. Они увидят твою обстановку своими собственными глазами и поймут, что ты царь и царский сын.
– О возлюбленная моя, – сказал на это царь, – поступай, как найдешь за лучшее, и я исполню все твои желания.
– Знай, о царь веков, что мы ходим в море с открытыми глазами и видим все, что в нем есть; видим и солнце, и месяц, и звезды на небе, как на поверхности земли, и это нам нисколько не неприятно. Знай, кроме того, что в море живут многие народы, гораздо разнообразнее тех, что живут на земле, – говорила Джулланара, и царь очень дивился ее словам.
Русалка взяла два кусочка дерева алоэ, которое она носила на шее, и, отломив от них понемногу, раздула огонь в курильнице, бросила туда крошечку этого дерева и, свистнув, начала произносить никому непонятные слова, после чего поднялся густой дым. Все это видел царь.
– Государь, – сказала она царю, – встань и спрячься в комнатку, для того чтобы я могла показать тебе своего брата, мать и родню, а тебя они бы не видели. Я хочу призвать их, и ты сейчас увидишь чудо и будешь дивиться, как разнообразны творения Господа (да святится имя Его!).
Царь тотчас же встал, ушел в комнатку и стал смотреть, что она делает. Она же продолжала курить и произносить заклинания; море вдруг вспенилось, заволновалось, и из него вышел молодой человек привлекательной наружности, с лицом прекрасным, как полная луна, с сияющим челом, красными щеками и волосами, похожими на жемчуг и бриллианты. Он поразительно походил на свою сестру, и про него можно было сказать такими стихами:
Луна вполне бывает совершенной
Во всяком месяце единый раз,
Но красота твоя и миловидность
Полна всесовершенства каждый день.
Она нашла себе жилище в сердце
У одного воспоминанья ныне,
Зато твое находится жилище
Во всех сердцах в одно и то же время.
После этого из моря вышла женщина с проседью и с нею несколько девиц, похожих на луну и имевших сходство с Джулланарой. Царь увидал молодого человека, и старуху, и девиц, как они шли по поверхности воды, пока они не вышли к Джулланаре. Когда они подошли к окну, то царица встала и поздоровалась с ними, веселая и довольная. Увидав ее, они ее узнали, подошли к ней и с горьким плачем поцеловали ее.
– О Джулланара, – сказали они, – как это случилось, что в продолжение четырех лет ты скрывалась от нас и мы не знали, где ты находишься? Право, нам и свет стал не мил – так мы о