горчались разлукою с тобой, и ни единого дня мы не поели и не попили с удовольствием; плакали и день, и ночь из желания видеть тебя.
Царица прежде всего поцеловала руку своего брата, и руку матери, и руки дочерей ее дяди; затем все они уселись с нею и стали расспрашивать, как она поживает, что с нею было и что она делает теперь.
– Ну, так знайте, – отвечала она, – что когда я вас покинула и вышла из моря, я села на берег, где меня взял какой-то мужчина и продал меня купцу, а купец привез меня сюда в город и продал меня здешнему царю за десять тысяч червонцев. Царь обращался со мною очень хорошо, ради меня отказался от своих наложниц и других женщин и из любви ко мне не обращал ни на что внимания во всем городе.
– Слава Богу, – сказал ей брат, – соединившему нас с тобою! Теперь, сестра моя, я желал бы, чтобы ты тотчас же встала и отправилась с нами домой, к нашим родным.
При этих словах у царя помутилось в голове от страха, что его возлюбленная примет предложение брата и что он, несмотря на всю свою любовь к ней, не в состоянии будет удержать ее, и поэтому, из боязни разлуки, он пришел в совершенное отчаяние. Что же касается до Джулланары, то она, выслушав своего брата, отвечала ему:
– Клянусь Аллахом, о брат мой, что человек, купивший меня, – царь этого города, и царь великий, человек мудрый, великодушный и в высшей степени щедрый. Он оказывал мне почет, но, несмотря на свою доброту и богатство, у него не было ни сыновей, ни дочерей. Он выказывал мне предпочтение и всегда был ко мне добр. С первого дня моей жизни с ним и до настоящей минуты я не слыхал от него дурного слова, которое огорчило бы меня. Он постоянно был со мною ласков, не предпринимал ничего без моего совета, я живу с ним отлично и совершенно счастлива. Кроме того, если бы я покинула его, он погиб бы без меня, потому что он часу не может пробыть без меня. И я сама, если бы покинула его, непременно бы умерла вследствие моей сильной любви к нему за его хорошее ко мне отношения во время моего пребывания здесь. Ведь если бы отец мой был жив, я не пользовалась бы таким значением, живя с ним, каким пользуюсь теперь, живя с великим, славным царем. Кроме того, вы видите, что я готовлюсь сделаться матерью, и слава Господу, создавшему меня дочерью морского царя, а моего мужа – величайшим царем земли! Господь (да святится имя Его!) не наказал меня, а, напротив того, дал мне счастье; и так как у царя нет ни сына, ни дочери, то я молю Господа (да святится имя Его!) дать мне сына, для того чтобы ребенок мой мог наследовать от великого царя все его здания, дворцы и государство.
Когда ее брат и дочери ее дяди выслушали ее, глаза у них разгорелись, и они весело отвечали:
– О Джулланара, ты знаешь, какое место ты занимаешь в нашем сердце, и знаешь, как мы любим тебя, и что ты самая дорогая для нас особа, и уверена, что мы желаем тебе счастья и полного спокойствия. Поэтому повторяем тебе, что если тебе не вполне хорошо, то идем с нами домой, к нашему семейству; но если тебе хорошо здесь и ты счастлива, то мы этому очень рады, так как более всего мы желаем тебе счастья.
– Клянусь Аллахом, – сказала Джулланара, – мне здесь хорошо, и я совершенно счастлива и пользуюсь почетом.
Услыхав эти ее речи, царь очень обрадовался, и на сердце у него стало спокойно, и он был благодарен ей за них. Любовь его к ней усилилась и проникла до мозга костей; теперь он знал, что она любит его так же, как он любит ее, и что она желает остаться с ним, чтобы увидать ребенка, которого родит ему.
После этого рассказа Джулланара приказала своим рабыням принести столы и всевозможные мясные кушанья и сама присматривала за стряпней. Таким образом рабыни принесли им мясо, и сласти, и плоды, и Джулланара села пообедать со своими родными.
– Послушай, Джулланара, – сказали они потом, – ведь муж твой нам совершенно чужой, а мы пришли к нему в дом без его позволения и без его ведома, а ты нам его так нахвалила и угостила нас его продовольствием, и мы поели, не познакомившись с ним, не посмотрев на него и не показав себя. Он не пришел сюда разделить с нами хлеб-соль.
Все они бросили есть и так на нее рассердились, что изо рта у них пахнуло пламя. Увидав это, царь растерялся от сильного страха перед ними. А Джулланара встала и стала их успокаивать, затем пошла в маленькую комнату, где сидел царь.
– О государь мой, – сказала она ему, – ты ведь видел и слышал, как я тебе благодарна и как я расхваливала тебя моим родным, и ты слышал, что они говорили мне, что желают взять меня к себе домой, в свою семью?
– И слышал, и видел все, – отвечал царь. – Господь да наградит тебя за все. Клянусь Аллахом, что до настоящей блаженной минуты я не знал, что ты меня так любишь.
– О государь мой, – сказала она, – разве за добро не надо платить добром же? Ты хорошо обращаешься со мною и осыпал меня милостями, и я вижу, что ты любишь меня от всего сердца и что ты отдал мне преимущество перед всеми. Как же могла бы я покинуть тебя, расстаться с тобой, раз ты так ко мне милостив? Теперь я прошу тебя выйти и познакомиться с моими родными, показать им себя и посмотреть на них, и сойтись с ними по-приятельски. Знай, царь веков, что мой брат, и моя мать, и дочери моего дяди почувствовали к тебе сильное расположение вследствие моих похвал и сказали мне, что не уйдут домой до тех пор, пока не увидятся с тобою и не поклонятся тебе. Они очень желают видеть тебя и познакомиться с тобою.
– Слушаю и повинуюсь, так как я сам этого желаю, – сказал царь и, встав, вышел к гостям и низко поклонился им.
Все встали при его приходе и очень вежливо приветствовали его; а он сел с ними, поел, и они прогостили у него тридцать дней. После этого они пожелали вернуться к себе домой на родину. Простившись с царем и с царицей Джулланарой-русалкой, они отправились, и царь почетно проводил их.
После этого Джулланара, доходив до срока, родила мальчика, похожего на ясный месяц. Царь был вне себя от радости, так как у него не было ни сыновей, ни дочерей в продолжение всей его жизни. В продолжение семи дней город был украшен, и все выражали удовольствие и радость; а на седьмой день мать царицы Джулланары, брат ее и дочери ее дяди, узнав, что она родила сына, пришли к ней. Царь встретил их, радуясь их прибытию, и сказал им:
– Я порешил, что не дам имени своему сыну, пока вы не придете, и что вы сами по своему усмотрению назовете его.
Они назвали его Бедр-Базимом, что означало Улыбающаяся Полная Луна, и все остались довольны этим именем. После этого мальчика принесли его дяде Салеху, который взял его на руки и, выйдя с ним, прошел по всему дворцу, потом вышел из дворца, спустился к морю и шел по морю, пока не скрылся из глаз. Когда царь увидал, что он унес у него сына и скрылся из глаз его в морских волнах, он начал плакать и стонать. Царица же, увидав его в таком горе, сказала ему:
– Полно, государь, не горюй о своем сыне; ведь я люблю своего ребенка больше, чем ты, но ведь сын наш с моим братом, и потому не бойся моря, и не бойся, что он утонет. Если бы мой брат ожидал, что маленькому грозит какая-нибудь опасность, то он бы этого не сделал, и вот увидишь, он скоро принесет сына, если на то будет воля Господа (да святится имя Его!).
И вот прошло очень немного времени, как море вспенилось, надулось, и дядя с младенцем на руках показался из него. Затем дядя, посмотрев на царя, сказал ему:
– Ты, может быть, боялся за твоего сына, когда я спустился с ним в море?
– Да, господин мой, – отвечал царь, – я боялся за него и никак не думал, что он выйдет благополучно из моря.
– О царь земной, – сказал ему Салех, – мы приложили к глазам его примочку и произнесли над ним слова, вырезанные на печати Сулеймана, сына Давида (да будет над ними обоими мир), так как с детьми, которые родятся у нас, мы делаем то же самое. Поэтому не бойся, что он утонет или захлебнется, в какое бы море он ни спустился. Как вы ходите на земле, так и мы ходим в море.
После этого он достал запечатанную шкатулку с надписью и, разломав печать, высыпал все, что в ней было. Там оказались бриллианты, яхонты и другие камни вместе с тремястами продолговатых изумрудов и с тремястами бриллиантов величиною в страусиное яйцо, которые сияли ярче солнца и луны.
– Эти бриллианты и яхонты, – сказал он, – я дарю тебе, о царь веков! Мы прежде не приносили тебе подарков, потому что не знали места жительства нашей Джулланары и вообще совершенно потеряли ее след. Когда же узнали, что ты женился на ней и что мы все породнились, мы принесли тебе этот подарок; и теперь, через каждые несколько дней мы будем тебе приносить такой же подарок, если на то будет воля Господня (да святится имя Его!). У нас таких камней и яхонтов так же много, как у вас гальки, и мы умеем отобрать хорошие от дурных и знаем, как их находить, нам это очень легко.
Царь, посмотрев на эти бриллианты и яхонты, совершенно растерялся.
– Клянусь Аллахом, – сказал он, – ведь все мое государство можно купить на один такой камень!
Царь поблагодарил Салеха Морского за его великодушие и, взглянув на царицу Джулланару, сказал ей:
– Брат твой меня смутил, так как он был настолько любезен, что сделал мне такой роскошный подарок, какого на земле никак не сыскать.
Царица тоже поблагодарила брата своего за подарок.
– О царь, – сказал на это Салех, – ты имеешь большое преимущество перед нами, и мы должны быть тебе благодарны, так как ты великодушно поступил с нашей сестрой; мы пришли к тебе в дом и ели твой хлеб-соль. Если бы мы служили тебе тысячу лет, мы не рассчитались бы с тобой, и наша служба казалась бы ничтожной вещью в сравнении с твоим поступком.
Царь красноречиво поблагодарил его. После этого Салех, мать его и дочери его дяди пробыли у царя сорок дней, и затем молодой человек поцеловал прах у ног царя, мужа своей сестры.
– Что тебе надо, Салех? – спросил у него царь.
– О царь веков, – отвечал он, – ты осыпал нас своими милостями, и теперь мы просим, чтобы ты дал нам позволение отправиться к себе, так как нам хочется увидеть нашу семью, дом и всех родных. Но мы не хотим отказаться от службы тебе, нашей сестре и ее сыну. Но, клянусь Аллахом, царь веков, что мне тяжело покинуть вас, но что же нам делать: ведь мы выросли в море и жить на земле не можем.