– Отвечу, возлюбленная моя, – сказал ей пьяный.
– О господин мой, о свет очей моих, – продолжала она, – скажи мне, искал ли ты меня, когда, проснувшись, не нашел около себя, а придя в сад, видел ли ты черную птицу? Я расскажу тебе всю истинную правду о черной птице. Это был один из моих мамелюков; я очень любила его, но он стал заглядываться на одну из моих рабынь, и я из ревности превратила его в черную птицу. А рабыню свою я убила. Но теперь я ни на один час не могу разлучиться с ним и когда хочу видеть его, то превращаюсь в птицу и ухожу к нему. Ты, верно, сердишься на меня за это, хотя клянусь тебе огнем и светом, и тенью, и зноем, что люблю тебя более всего на свете!
– Да, это правда, – отвечал Бедр-Базим, совершенно еще пьяный, – я очень на тебя рассердился и сержусь только за это.
Она обняла его и поцеловала, и выражала ему свою любовь, после чего заснула, и он заснул подле нее. В полночь же она встала с постели, и царь Бедр-Базим тоже проснулся, но виду не показал, что он не спит, и стал потихоньку смотреть на то, что она делает. Он увидал, что она взяла что-то красное из красного мешка и положила это посреди внутреннего двора, из этого побежала быстрая речка. После того она взяла пригоршню ячменя, рассыпала его на землю и смочила его этой водой; вследствие чего он начал расти и колоситься, она собрала зерно, смолола в муку и, собрав в одно место, вернулась и до утра проспала рядом с Бедр-Базимом.
Когда наступило утро, царь Бедр-Базим встал и, вымыв лицо, просил позволения у царицы пойти к шейху; позволение это она ему дала. Он отправился к шейху и сообщил ему обо всем, что она делала и что он видел, а шейх, выслушав его, засмеялся и сказал:
– Клянусь Аллахом, эта коварная волшебница составляет против тебя отвратительный план; но только не бойся.
Он достал ему с фунт савика (род каши) и сказал:
– Возьми это с собой и знай, что когда она это увидит, то спросит у тебя, что это такое и что хочешь ты с этим делать. А ты отвечай ей: «Хорошего никогда много не бывает». И поешь савика. После этого она достанет свой савик и предложит тебе поесть его; ты сделай вид, что ешь, но не ешь; не ешь из него ни крошки; потому что если ты хоть каплю съешь его, волшебство ее будет иметь силу, и она обратит тебя, сказав: «Покинь человеческий образ». Ты покинешь свой образ и сделаешься тем, чем ей угодно будет сделать тебя. Но если ты ничего не поешь, то чары ее не будут иметь силы, и с тобою ничего не случится; это смутит ее до крайности, и она тебе скажет, что только пошутила с тобой. И после этого она начнет говорить тебе и выражать свою любовь, но все это будет ложь и притворство. Ты же показывай ей, что любишь ее, и говори ей: «О, возлюбленная моя, о свет очей моих, поешь моего савика, посмотри, как он вкусен». И когда она попробует его, хотя бы одно зернышко, то возьми в горсточку воды, плесни ей в лицо и скажи: «Покинь свой человеческий образ» – и прикажи ей принять какой бы то ни было образ. После этого оставь ее и приходи ко мне для того, чтобы я мог научить тебя, как поступать далее.
Бедр-Базим простился с ним, пошел во дворец и явился к царице.
– Добро пожаловать! – сказала она, увидав его, и затем, встав, поцеловала и прибавила: – Своим долгим отсутствием ты огорчил меня.
– Я был у дяди, – отвечал он и, увидав у нее савик, прибавил: – и дядя дал мне поесть своего савика; его савик получше твоего.
Она положила его савик на одно блюдо, а свой на другое и сказала ему:
– Поешь-ка моего, он получше твоего.
Он сделал вид, что ест, а она, увидав это и поверив, что он действительно съел, взяла в пригоршню воды и, плеснув ему в лицо, сказала:
– Покинь свой образ, молодой безумец, и обратись в одноглазого мула самого отвратительного вида.
Но он не изменялся, а она, увидав, что он остается в прежнем виде, встала, поцеловала его в переносицу и сказала ему:
– О мой возлюбленный, ведь я пошутила с тобой, и потому не сердись на меня за это.
– Клянусь Аллахом, возлюбленная моя, – отвечал он, – я вовсе не сержусь, так как я уверен, что ты любишь меня. Поешь же моего савика.
Она взяла кусочек и съела его, и лишь только она проглотила его, как ей стало неловко, а царь Бедр-Базим, взяв в пригоршню воды, прыснул ей в лицо и сказал:
– Покинь человеческий образ и обратись в пегого коня!
В ту же минуту она обратилась в коня, из глаз ее потекли слезы, и она стала обтирать их о ногу. Он подошел, чтобы надеть ей узду, но она не позволила надеть на себя узды, поэтому он оставил ее и пошел к шейху, и рассказал ему обо всем, что с ним случилось. Шейх, выслушав его, встал и достал узду, сказав:
– Возьми эту узду и надень на нее.
Бедр-Базим взял узду и пошел к ней, а она, увидав его, подошла и сама протянула морду, чтобы он взнуздал ее. Он взнуздал и, сев на коня, выехал из дворца, и приехал к шейху, который, увидав обращенную царицу, встал и сказал ей:
– Да накажет тебя Господь, проклятая женщина! А теперь, – прибавил он, обращаясь к Бедр-Базиму, – сын мой, тебе не следует оставаться здесь, в городе, и поэтому садись на этого коня-царицу и поезжай на нем куда хочешь, но берегись передавать кому-нибудь эту узду.
Царь Бедр-Базим поблагодарил его и, простившись, уехал.
Он ехал, не останавливаясь, три дня; после чего подъехал к какому-то городу и там встретил шейха весьма привлекательной наружности.
– О сын мой, – сказал он ему, – откуда ты?
– Из города волшебницы, – отвечал он.
– Будь же сегодня на ночь моим гостем, – сказал шейх.
Бедр-Базим согласился, и они пошли по дороге, где встретили старуху, которая, увидев коня, заплакала и проговорила:
– Нет Бога, кроме Аллаха! Как конь этот похож на коня моего сына, бывшего у него, и теперь у меня заныло сердце. Аллахом умоляю тебя, сын мой, продай мне этого коня.
– Клянусь Аллахом, матушка, – отвечал он, – я не могу тебе продать его.
– Прошу тебя, – продолжала она, – исполни мою просьбу.
– Ведь если я не куплю этого коня, то сын мой непременно умрет.
Она продолжала умолять его, и он сказал ей, наконец, что менее как за тысячу червонцев он коня продать не может, думая при этом, что где же такой старухе достать тысячу червонцев, но она тотчас же достала из своего пояса тысячу червонцев. Увидав это, царь Бедр-Базим сказал:
– Полно, матушка, ведь я только пошутил, но продать коня не могу.
Шейх посмотрел на него и сказал:
– О сын мой, здесь в городе никто не имеет права лгать, так как за ложь здесь убивают.
Царь Бедр-Базим вследствие этого сошел с коня и передал его старухе, которая тотчас же сняла узду и, захватив пригоршню воды, спрыснула ею коня и сказала:
– О дочь моя, покинь этот образ и прими свой прежний.
И конь тотчас же превратился и сделался царицей; обе женщины подошли друг к другу и обнялись.
Тут царь Бедр-Базим узнал, что эта старуха была матерью царицы и что эта уловка была употреблена против него, и ему захотелось бежать. Но старуха громко свистнула, и перед нею явился шайтан, большой, как гора, и царь Бедр-Базим испугался и остановился. А старуха села к шайтану на спину, посадила дочь позади себя, а царя Бедр-Базима перед собою. Шайтан полетел с ними и более чем скоро опустился во дворец царицы Лаб, после чего она села на трон и, посмотрев на Бедр-Базима, сказала:
– Ах ты, молодой безумец, я прибыла к себе домой и достигнула своего желания, и вот я тебе покажу, что сделаю с тобой и с шейхом-лавочником. Сколько благодеяний я оказала ему, а он замыслил против меня такое зло! И ты только при его помощи исполнил свое желание.
Она взяла пригоршню воды и, спрыснув его, сказала:
– Покинь свой настоящий образ и превратись в птицу отвратительного вида, в самую безобразную птицу!
Он тотчас же обратился в птицу самого отвратительного вида; после чего она посадила его в клетку и не дала ему ни еды, ни питья.
Но рабыня, посмотрев на него, сжалилась и без ведома царицы накормила и напоила его. Однажды рабыне этой удалось уйти, и она отправилась к шейху и сообщила ему обо всем, сказав:
– Царица Лаб непременно порешила погубить сына твоего брата.
Шейх поблагодарил ее и сказал:
– Мне надо будет отнять от нее город и сделать вместо нее царицей тебя.
Он громко свистнул, к нему явился шайтан с четырьмя крыльями, и шейх сказал ему:
– Возьми эту рабыню и снеси ее в столицу Джулланары-русалки, к ее матери Фарашех, так как они обе так искусно умеют обращать, как никто на земле. А когда ты прибудешь туда, – прибавил он, обращаясь к рабыне, – скажи им, что Бедр-Базим находится в руках царицы Лаб.
Шайтан тотчас же взял ее и полетел с нею, и очень скоро принес ее во дворец царицы Джулланары. Рабыня спустилась с крыши дворца и, подойдя к царице, поцеловала прах у ног ее и в подробностях рассказала ей все, что случилось с ее сыном. Джулланара встала, осыпала ее почестями и поблагодарила ее. Барабаны забили по всему городу, сообщая народу и сановникам добрые вести, что царь Бедр-Базим найден.
После этого Джулланара-русалка, мать ее Фарашеха и брат Салех созвали всех шайтанов и все морения войска, так как царь шайтанов после захвата царя Эс-Семенделя повиновался им. Все они полетели и опустились в город царицы Лаб, разграбили дворец и убили всех его обитателей. Они в один миг разграбили также весь город и убили всех неверных.
– А где же мой сын? – спросила Джулланара у рабыни. Рабыня взяла клетку и принесла ей и, указывая на птицу, сказала:
– Вот твой сын!
Джулланара вынула его из клетки и, взяв горсть воды, вспрыснула его, сказав:
– Сбрось этот образ и прими свой обычный!
И не успела она договорить этих слов, как он сделался прежним человеком, и мать, увидав своего сына, встала и обняла его, а он горько заплакал, как заплакал и дядя его Салех, и бабушка Фарашеха, и дочери его дяди, и начали целовать его ноги и руки. После этого Джулланара послала за шейхом Абдул-Аллахом и поблагодарила его за его добрые отношения к ее сыну; она женила шейха на рабыне, которую он посылал к ней с известием о сыне. Таким образом, он взял ее себе в жены, и Джулланара посадила его царем над этим городом. Она собрала мусульман, оставшихся в живых жителей города, и заставила их принести присягу в верности шейху Абдул-Аллаху, и все они сказали, что будут слушаться и повиноваться ему.