Вследствие этого, когда наступило утро, Сейф-Эль-Мулук встал и вошел на трон, взяв с собою плащ, так как с этого времени он никогда не вставал, не ложился и не засыпал без этого плаща. Таким образом эмиры, и визири, и воины, и сановники явились к нему. Когда весь двор собрался и стал в порядок, царь Сейф-Эль-Мулук сказал своему визирю Саэду:
– Выйди к ним и скажи им, что царь почувствовал себя нехорошо и от болезни не спал всю ночь.
Визирь Саэд тотчас пошел к царедворцам и сообщил им, что царь не здоров и провел ночь в страданиях. Когда царь Азим услыхал, что случилось с его сыном, то очень огорчился и собрал мудрецов и астрологов и с ними отправился к сыну. Мудрецы осмотрели его и прописали ему питье, и он в продолжение трех месяцев не выходил из комнаты. Царь Азим, не видя улучшения, очень обозлился на мудрецов и сказал им:
– Ах вы, собаки этакие! Как это вы не можете вылечить моего сына! Если вы сейчас же не вылечите его, то я вас всех убью!
– О царь веков, – отвечал главный мудрец, – ведь мы знаем, что это твой сын, и ты знаешь, что мы лечим далее незнакомцев очень тщательно, так будем ли мы небрежно лечить твоего сына? Но у него трудная болезнь, и если ты хочешь знать, что у него за болезнь, то мы можем сказать тебе.
– Что же за болезнь у моего сына? – спросил царь Азим.
– О царь веков, – отвечал главный мудрец, – сын твой влюблен и любит особу, с которой не может быть соединен браком.
Это страшно взбесило царя Азима, и он вскричал:
– Кто это сказал вам, что сын мой влюблен, и как он мог влюбиться?!
– А вот спроси у его брата и визиря Саэда, так как он должен все это знать, – отвечали ему.
Царь Азим встал и, войдя в небольшую комнатку, позвал туда Саэда и сказал ему:
– Скажи мне всю правду о болезни сына.
– Я не знаю ничего о его болезни, – отвечал Саэд.
– Возьми Саэда, – сказал царь палачу, – завяжи ему глаза и отруби голову!
– О царь веков, – вскричал Саэд, испугавшись за себя, – обещай только не выдавать меня.
– Говори, и я ручаюсь за твою безопасность.
– Это точно правда, сын твой влюблен, – сказал Саэд.
– В кого же он влюблен?
В дочь одного из царей шайтанов, портрет которой он видел на плаще, лежавшем в мешке, который Сулейман-пророк дал тебе.
Выслушав Саэда, царь Азим пошел к своему сыну Сейф-Эль-Мулуку и сказал ему:
– О сын мой, что это с тобой случилось и что это за портрет, в который ты влюбился, и почему ты не рассказал мне этого?
– О батюшка, – отвечал сын, – мне стыдно было тебя, я не мог рассказать тебе этого, да и никому не стал бы рассказывать. Теперь же, зная, что со мною, подумай, как бы мне помочь.
– Что же нам теперь делать? – сказал отец. – Будь это дочь кого-нибудь из людей, мы постарались бы отыскать ее и познакомиться; но она дочь одного из царей шайтанов, и кто же может найти ее, кроме Сулеймана, сына Давидова. Он один может это устроить. Но все-таки, сын мой, встань, ободрись, сядь на лошадь и поезжай на охоту и рысистые бега; постарайся есть, пить и выкинуть тревогу из души. Я приведу тебе сотню царских дочерей, и тебе не понадобится дочь шайтана, над которым мы не имеем власти и который не принадлежит к людскому роду.
– Нет, я не откажусь от нее, – отвечал Сейф-Эль-Мулук, – и не надо мне никого другого.
– Но что же нам делать, о сын мой? – сказал отец.
– Призови, – отвечал сын, – всех купцов и путешественников, и бедных странников со всего государства, для того чтобы мы могли спросить у них, где находится то место. Может быть, Господь укажет нам, где сад Ирема и город Бабиль.
Вследствие этого царь Азим приказал всем купцам города, иностранцам и морским капитанам явиться к нему, и когда все они явились, то он стал расспрашивать их о городе Бабиль и округе его и о саде гарема. Но никто из них не слыхивал об этих местах и не мог сообщить никаких сведений. Когда же все стали расходиться, один из присутствующих сказал:
– О царь веков! Если ты желаешь узнать что-нибудь, то отправься в китайскую страну, так как там есть большой город, и, может быть, кто-нибудь из обитателей его направит тебя туда, куда ты желаешь.
– О батюшка, – сказал отцу Сейф-Эль-Мулук, – снаряди корабль, для того чтобы я мог отправиться в китайскую страну.
– О сын мой, – отвечал ему отец, – сиди ты на троне своего царства и правь народом, а я поеду в китайское царство и устрою все это дело.
– Нет, батюшка, – сказал Сейф-Эль-Мулук, – это дело касается меня, и никто не исполнит его так, как исполню я; что бы там ни случилось, если ты позволишь мне отправиться, то я отправлюсь и буду некоторое время в отсутствии. Если я найду какие-нибудь следы ее, то желание мое исполнится, а если не найду, то путешествие развлечет меня, и на сердце у меня станет легче, и если я останусь жив, то вернусь к тебе.
Царь посмотрел на своего сына и увидал, что ему ничего не остается делать, как исполнить его желание. Он дал ему позволение ехать и снарядил для него сорок кораблей, и дал тысячу мамелюков, кроме слуг, и снабдил его деньгами, богатствами и всем, что нужно для войны.
– Отправляйся в путь, – сказал он сыну, – и возвращайся веселым, здоровым и счастливым. Поручаю тебя Тому, на Кого можно положиться.
После этого отец и мать простились с ним, корабли были снабжены водой, продовольствием, оружием и солдатами, и путешественники вышли в море. Они шли, не останавливаясь, пока не достигли столицы Китая. Жители китайской столицы, услыхав, что к городу подошло сорок кораблей, полных народом и оружием, конечно, тотчас же предположили, что это пришел неприятель, чтобы осадить их и завоевать, поэтому они закрыли ворота и приготовились обороняться. Царь же Сейф-Эль-Мулук, услыхав об этом, послал в город двух своих любимых мамелюков и сказал им:
– Отправляйтесь к китайскому царю и скажите ему, что Сейф-Эль-Мулук, сын царя Азима, приехал на кораблях, как гость, чтобы полюбоваться в продолжение некоторого времени на Китай, а вовсе не для того, чтобы осаждать город и воевать: если он согласится принять меня, то скажите ему, что я высажусь, а если не захочет принять, то я уйду обратно и не буду беспокоить ни его, ни жителей города.
Вследствие этого мамелюки, прибыв в город, сказали жителям, что они посланы царем Сейф-Эль-Мулуком, и потому ворота им отворили, и стража пошла вслед за ними и привела их к царю. Царя их звали Фахфур-Шахом, и в прежние времена между ним и царем Азимом существовало знакомство. Услыхав, что к нему прибыл Сейф-Эль-Мулук, сын царя Азима, он одарил почетными одеждами посланцев и приказал отворить ворота. Он, кроме того, приготовил подарки гостеприимства и сам вышел со своими любимыми царедворцами навстречу Сейф-Эль-Мулуку, и оба царя обнялись.
– Милости просим, – сказал он, – добро пожаловать! Я твой мамелюк, как был мамелюком твоего отца! Город мой к твоим услугам, и все, чего бы ты ни потребовал, будет принесено тебе.
Он поднес ему дары гостеприимства и угощение ему и его спутникам. Царь Сейф-Эль-Мулук, и визирь его Саэд, и любимые его приближенные сели на коней и двинулись вдоль морского берега, пока не доехали до города, где звучали литавры и били барабаны, возвещая о счастливом событии. Они пробыли в город сорок дней и пользовались щедрым угощением.
После этого египетский царь сказал Сейф-Эль-Мулуку:
– О сын моего брата, как ты себя чувствуешь? Понравилось ли тебе мое государство?
– Дай, Господи (да святится имя Его), – отвечал Сейф-Эль-Мулук, – чтобы оно всегда находилось под твоим управлением, о царь.
– Ведь ты сюда прибыл, – продолжал царь Фахфур, – непременно по какому-нибудь делу, и все, что тебе надо, я готов сделать для тебя.
– Поистине, о царь, – отвечал Сейф-Эль-Мулук, – дело мое удивительное, и заключается оно вот в чем: я влюбился в портрет Бедеи-Эль-Джемаль.
Услыхав это, царь китайский заплакал из сострадания к нему и сказал:
– И чего же ты хочешь теперь, о Сейф-Эль-Мулук?
– Я хотел бы, – отвечал ему Сейф-Эль-Мулук, – чтобы ты призвал ко мне всех путешественников, странников и всех разъезжающих по разным странам, для того чтобы я мог расспросить у них об оригинале этого портрета. Почем знать, может быть, кто-нибудь из них даст мне необходимые сведения.
Вследствие этого царь Фахфур-Шах разослал своих царедворцев и приказал им привести всех путешественников и странников, бывших в Китае. Таких людей собрали. Их оказалось очень много, и все они явились к царю Фахфур-Шаху. Царь Сейф-Эль-Мулук стал расспрашивать их о городе Бабиле и о саде Ирема, но никто не мог ответить ему на это, что очень смутило царя Сейф-Эль-Мулука. Наконец, один из капитанов кораблей сказал:
– О царь, если тебе хочется узнать об этом городе и о саде Ирема, то спроси на островах, принадлежащих Индии.
Сейф-Эль-Мулук приказал готовить корабли к плаванию, и их снабдили водою, продовольствием и всем, что надо. После чего Сейф-Эль-Мулук, простившись с Фахфур- Шахом, сел с визирем Саэдом на корабль, и они вышли в море, и плыли благополучно в продолжение четырех месяцев. Но однажды поднялся ветер, волны понеслись на них со всех сторон, дождь полил как из ведра, и море рассвирепело. Корабли разбивались один о другой и разбились все, как разбились и мелкие суда, за исключением одного, на котором плыл Сейф-Эль-Мулук с несколькими из своих мамелюков. Затем Господь (да святится имя Его) успокоил ветер, солнце взошло, и Сейф-Эль-Мулук, открыв глаза, увидал, что на море нет ни единого корабля и что, кроме неба и воды и их маленького судна, ничего кругом нет.
– Да где же корабли и суда, и где же брат мой Саэд? – вскричал Сейф-Эль-Мулук.
– О царь веков! – отвечали ему мамелюки, – нет ни кораблей, ни людей, плывших на них. Все потонули и послужили пищей для рыб.
Сейф-Эль-Мулук вскричал:
– Сила и власть в руках Бога Великого, Всемогущего!
Он стал бить себя в лицо и от отчаяния хотел броситься в море, но мамелюки удержали его.
– Полно, царь, – говорили они, – что же из этого вышло бы хорошего? Ты сам захотел отправиться, а если бы послушался отца, то ничего бы и не было. Но все, что случилось, было определено судьбой, и от нее никто не уйдет. Ведь астрологи при твоем рождении сказали твоему отцу, что все это случится, и теперь нам надо только запастись те