– Принеси нам шахматы, – сказал шейх.
Мамелюк тотчас же принес столик, на который рабыня поставила шахматы.
– Хочешь сыграть со мной? – спросил шейх юношу.
– Сыграем, – отвечал он.
Они сыграли несколько парий, и юноша выиграл.
– Однако ты, молодой человек, хорошо играешь, потому что в Багдаде никто обыграть меня не может!
Когда комната была готова и снабжена всем, что надо, шейх вручил ему ключи и сказал ему:
– Не хочешь ли, господин мой, войти ко мне в дом и поесть у меня?
Молодой человек согласился и пошел с шейхом в красивый дом, убранный золотом, картинами и всевозможными украшениями. Шейх приветливо принял его и приказал подавать кушанья; прислуга принесла стол, установленный всевозможными кушаньями. Молодой человек ел, пока не насытился, и, вымыв руки, начал осматривать дом и его убранство. После этого он оглянулся и увидал, что кожаный мешок его пропал.
– Господи, помилуй, – сказал юноша. – Я сел здесь на какую-нибудь серебряную монету, а у меня пропал мешок с тридцатью тысячами червонцев. Господи, помоги мне!
Он не мог более говорить, а шейх принес шахматы и сказал молодому человеку:
– Хочешь поиграть со мною в шахматы?
– Хочу, – отвечал он, и на этот раз шейх выиграл.
– Ты играл хорошо, – сказал он шейху.
– Да что с тобой, молодой человек? – спросил его шейх.
– Я хочу получить мой кожаный мешок.
Шейх встал и принес ему мешок.
– Ну, вот тебе твой мешок, – сказал он. – Хочешь еще сыграть со мною?
– Хочу, – отвечал он, и на этот раз обыграл шейха.
– Когда голова твоя была занята пропажею мешка, то я обыграл тебя, а когда я принес мешок, то ты обыграл меня. Скажи мне, сын мой, из каких ты стран?
– Из Египта, – отвечал он.
– А зачем ты приехал в Багдад?
Юноша достал картину и сказал:
– Я, сын Эль-Казиба, царя египетского, увидал эту картину у книгопродавца и совершенно пленился ею. Я спросил, кто рисовал ее, и узнал, что ее рисовал человек, живущий в квартале Эль-Карка, по имени Абула-Казима-Эле-Сандалани, в улице Дарба-Эль-Карка. Я взял с собою денег и, не сказавши никому, отправился сюда один. Теперь я желаю, чтобы ты указал мне, кто рисовал эту картину, для того чтобы я мог спросить у него, с кого снят портрета. И я дам этому человеку все, что он потребует от меня.
– Сын мой, – отвечал шейха, – я и есть Абула-Казима-Эль-Сандалани. И как это удивительно, что судьба прямо привела тебя ко мне!
Молодой человек, услыхав это, встал, обнял шейха и поцеловал его в голову, и поцеловал ему руки.
– Аллахом умоляю тебя, – сказал он, – скажи мне, чей это портрет?
– Изволь, скажу, – отвечал шейх и, встав, прошел в чулан, откуда вынес несколько книг с тем же самым портретом. – Портрет этот снят с дочери моего дяди. Живет она в Эль-Башрахе, отец ее губернатор в Эль-Башрахе. Зовут ее Джемилехой; действительно, на свете нет никого красивее ее; но она ненавидит мужчин и не выносит разговора о мужчинах. Я ездил к дяде и просил у него руки ее, но он не согласился на мое предложение, а дочь его, услыхав оба этом, пришла в совершенную ярость и прислала мне сказать, что если я в своем уме, то чтобы не оставался в городе, а иначе непременно погибну и сам буду в этом виноват. Я тотчас же уехал из Эль-Башраха и нарисовал в книгах ее портрет, и распространил книги по всей стране, надеясь, что портрет ее попадет в руки какого-нибудь молодого человека и он найдет средство познакомиться с нею и влюбить ее в себя. Если бы это случилось, – думал я, – и он овладел бы ею, то я взял бы с него слово непременно показать ее мне.
Выслушав шейха, Ибрагим понурил голову и задумался.
– О сын мой, – сказал ему шейх, – во всем Багдаде я не видал никого красивее тебя, и уверен, что она, увидав тебя, непременно в тебя влюбится. Можешь ли ты, в случае если ты увидишь ее и будешь ею обладать, обещать мне показать ее?
– Могу, – отвечал он.
– Если это так, то живи у меня до тех пор, пока тебе не представится случай поехать в Эль-Башрах, – сказал шейх.
– Нет, я ждать не могу, потому что вся грудь моя пылает от страсти к ней.
– Ну, подожди хоть до тех пор, пока я не приготовлю тебе судно для поездки в Эль-Башрах.
Ибрагим согласился.
Судно было приготовлено и снабжено всем необходимым из еды, питья и всего другого, и по прошествии трех дней шейх сказал:
– Ну, готовься к поездке, так как я снарядил для тебя судно, которое дарю тебе, и прислуга будет служить тебе, пока ты не вернешься.
Молодой человек тотчас же отправился на судно, и, простившись с шейхом, он поехал в Эль-Башрах; по приезде туда хотел заплатить капитану сто червонцев, но тот платы не принял, сказав, что ему все уплачено хозяином. Но Ибрагим настоял, чтобы капитан взял плату в виде подарка.
Выйдя в город, юноша спросил, где тут живут купцы; ему сказали, что они живут в Гайданском хане. Он тотчас же направился туда, и все на него смотрели, дивясь его необыкновенной красоте. Он вошел в хан в сопровождении одного из матросов и прошел в привратнику, почтенному старику.
– Дядюшка, – сказал он ему, – нет ли у тебя свободной хорошей комнаты?
Привратник показал прекрасную, отделанную золотом комнату.
– Вот, молодой человек, – сказал он, – совсем подходящая для тебя комната.
Молодой человек вынул два червонца и, подавая их привратнику, сказал:
– Вот тебе за ключ.
Привратник, взяв деньги, поблагодарил и помолился.
Юноша занял комнату и, дав червонец привратнику, послал его за хлебом и мясом, а принесенную сдачу отдал тому же привратнику, чему тот был несказанно рад, тем более что и оставшуюся провизию он отдал ему же.
Войдя после этого в комнату Ибрагима, привратник увидали, что он плачет. Он стал растирать и целовать ему ноги и сказал:
– О господин мой, о чем это ты плачешь? Отгони Господь от тебя всякое горе.
– Дядюшка, – отвечал ему царевич, – мне хотелось бы выпить с тобою сегодня вечером.
– Слушаю и повинуюсь, – отвечал ему привратник.
Молодой человек дал ему пять червонцев и просил купить плодов и вина и принести ему лютню.
Привратник тотчас же пошел и купил все, что ему было заказано, и приказал жене своей состряпать все хорошенько, а когда все было готово, он понес все к Ибрагиму, царскому сыну. Они поели, попили и развеселились; после этого молодой человек заплакал и сказал следующие стихи:
Мой друг, я отдал бы всю жизнь мою
С ее трудами, все мое богатство
И мир со всем, что существует в нем,
И вечности сады, и сени рая,
За час союза с нею моего,
Моя душа купила бы ее.
Затем он застонал и упал в обморок, а привратник хана, приведя его в себя, стал расспрашивать, что с ним и к кому обращался он со стихами. Юноша же, поднявшись на ноги и достав из мешка ящик с богатым ожерельем, подал его привратнику:
– Возьми это, – сказал он, – для твоего гарема.
Жена привратника, получив такой подарок, осталась очень довольна и, придя поблагодарить за него Ибрагима, застала его в слезах.
– Как ты огорчаешь нас! – сказала она. – Скажи нами, в какую женщину ты влюблен, и она будет твоей рабой.
– Ах, дядюшка, – сказал Ибрагим, обращаясь к привратнику, – знай, что я сын египетского царя и влюблен в Джемилеху, дочь градоначальника Абул-Лейса.
– О Аллах! Аллах! – вскричала привратница. – Не говори этого, а иначе мы все погибнем, так как на свете нет человека свирепее ее, она так ненавидит мужчин, что с нею нельзя говорить о них. И потому, брат мой, лучше обрати свое внимание в другую сторону.
Услыхав это, он горько заплакал.
– Я могу отдать тебе только свою жизнь, – сказал ему привратник, – и готов пожертвовать собою для тебя.
На следующее утро царевич сходил в баню и оделся по-царски.
– О господин наши, – сказал ему привратник, – в городе есть горбатый портной, который шьет на девицу Джемилеху. Пойди к нему и расскажи ему, что с тобой, и спроси, каким образом тебе достигнуть твоих желаний.
Юноша тотчас же пошел к портному и увидал, у него десять мамелюков, красивых, как месяцы. Он поклонился, все они ответили на его поклон и были очень довольны его приходом, и усадили его. Сам же портной был совершенно очарован его красотой.
– Я желаю, – сказал ему царевич, – чтобы мне зашили мой карман.
Портной взял иголку с ниткой и подошел к нему, чтобы зашить, а царевич нарочно вывернул карман. Когда же карман был зашит, он достал пять червонцев и подал их горбуну, после чего ушел.
– Что сделал я для этого молодого человека, что бы заслуживало пяти червонцев?
Горбун всю ночь раздумывал о красоте и щедрости царевича. А утром молодой человек снова явился в лавку портного. Он вошел и поклонился, и был принят с почетом.
– Дядюшка, – сказал ему царевич, – зашей мне карман, так как он опять разорвался.
– Сейчас, сын мой.
Он подошел к нему, зашил карман и получил на этот ра десять червонцев. Портной взял деньги, совершенно пораженный красотой и щедростью Ибрагима.
– Клянусь Аллахом, молодой человек, – сказал он, – без причины нельзя так поступать, ведь не за карман же платишь ты так щедро. Говори, в чем дело?
– Дядюшка, – отвечал царевич, – здесь не место для разговоров, так как история моя удивительна.
– Если так, – отвечал горбун, – то пойдем ко мне в комнату.
Он повел царевича в комнату за лавкой и, усадив его, выслушал его желание.
– О молодой человек, – продолжал он, – да помилует тебя Господь. Ведь особа, о которой ты говоришь, ненавидит мужчин. Поэтому будь поосторожнее в речах своих, а иначе ты погубишь себя.
Выслушав портного, царевич горько заплакал и, ухватившись за одежду горбуна, сказал:
– О дядюшка, помоги мне, потому что я погибаю. Ведь я покинул свое царство, царство своего отца и предков, приехал сюда одинокими чужестранцем; я не могу более переносить разлуки с нею!
Портной, узнав о его чувствах, очень пожалел его.