– Когда он услышит угрозу, – отвечала старуха, – и обещание предать его наказанию, он бросит свою блажь.
– Ну, так принеси мне чернила, бумаги и медное перо, – сказала она, – и, когда все было принесено, она написала следующие стихи:
Любви, ночей без сна, тяжелых мук
И чувств горячих страсти и тревоги
Искатель. Неужели все желаешь
Свидания с луною ты, безумец?
Никто не может от луны добиться,
Чтобы она назначила свиданье.
Советую тебе я отказаться
От своего намеренья теперь;
Имей терпенье, так как угрожает
Тебе опасность. Если снова ты.
Употребишь подобные слова,
То я явлюсь к тебе для наказанья,
И в высшей мере строгого притом.
Клянусь я тем, кто создал человека
С горячей кровью, свет луны и солнца,
Что если повторишь ты предложенье,
То распну тебя я непременно
На первом встречном дерева стволе.
Затем она сложила письмо и отдала его старухе, сказав ей:
– Отдай ему это письмо и скажи ему, чтобы он воздержался от этих слов.
– Слушаю и повинуюсь, – отвечала она.
Она взяла письмо, довольная своей судьбой, и отправилась к себе домой, где провела ночь, а утром пошла к лавке, где Тадж-Эль-Мулук уже ждал ее. Увидав ее, он чуть не подпрыгнул от радости, и когда она приблизилась, то встал, подошел к ней и посадил ее подле себя, она же подала ему письмо, сказав:
– Прочти, – и затем прибавила: – когда султанша Дуния прочла твое письмо, то она пришла в негодование; но я начала ее уговаривать и шутить с нею, пока не заставила ее засмеяться, и она сжалилась над тобою и ответила тебе.
Царевич поблагодарил ее за это и, приказав Азизу дать ей тысячу червонцев, прочел письмо и понял его. Он так горько заплакал, что старухе стало его жаль, и слезы его тронули ее.
– О сын мой! – сказала она ему. – Что такое она написала тебе, что ты таки плачешь?
– Она грозит, что убьет меня и распнет, – отвечал он, – и запрещает мне писать ей; но если я не стану писать, то смерть предпочту жизни; поэтому возьми ответ на ее письмо, и пусть она поступает, как знает.
– Ради твоей юности, – отвечала старуха, – я рискну для тебя своей жизнью, и помогу тебе достигнуть твоего желания, и сделаю для тебя то, чего тебе хочется.
– Что бы ты ни сделала, – сказал Тадж-Эль-Мулук, – я за все был бы тебе благодарен; и судьбу мою решишь ты, потому что в таких делах ты опытна и к интригам ты привыкла, так что все трудное тебе будет легко, а Господь может сделать все.
Он взял бумагу и написал такие стихи:
Она грозит мне казнью. Что за радость!
Ведь казнь мне будет только облегченьем,
Отрадой – смерть.
Смерть лучше долгой жизни,
Безрадостной и угнетенной мукой
И жгучим пламенем любви к тебе.
Молю тебя Аллахом посетить
Любящего любовью безнадежной;
Ведь я твой раб, а раб всегда в плену.
Владычица моя, хоть сожаленье
Имей ты к страсти пламенной моей.
Ведь тот, который чистым сердцем любит,
Вполне достоин сожаленья всех.
Написав письмо, он тяжело вздохнул и заплакали так, что старуха заплакала с ним же, после чего она взяла письмо и сказала ему:
– Будь счастлив и весел, так как твое желание я для тебя исполню.
Она встала и оставила его, как на горячих угольях, и прошла к царевне Дунии, которую нашла с мрачным лицом и негодующей на первое письмо Тадж-Эль-Мулука. Когда она подала ей второе письмо, негодование ее усилилось, и она сказала старухе:
– Не говорила ли я тебе, что он станет нас беспокоить?
– Неужели какая-нибудь собака, – возразила старуха, – может надеяться на твое внимание?
– Иди к нему, – сказала султанша Дуния, – и скажи ему: если ты еще раз напишешь ей, то она отрубит тебе голову.
– Напиши лучше это ему в письме, – сказала ее старуха, – а я снесу его, для того чтобы он еще сильнее испугался.
Она взяла бумагу и написала следующие стихи:
О ты, который потерял от ряда
Бед голову и не имеет силы
Союз тобой желаемый устроить.
Безумец, неужели думать можешь
Достигнуть ты Эссухи, если даже
Ты на луну никак попасть не можешь?
Как можешь ты дерзать иметь надежду
На наш союз и стройный как копье
Мой стан держать в объятьях? Этот план
Оставить навсегда обязан ты
Под страхом пред моей тебе угрозы
Про день несчастья, когда твои
Все волосы мгновенно поседеют.
Завернув это письмо, она подала его старухе, которая, взяв его, отправилась с ним к Тадж-Эль-Мулуку. При виде ее он встал и сказал:
– Молю Бога никогда не лишать меня счастья твоего появления.
– Получи ответ на твое письмо, – отвечала старуха.
Он взял бумагу и прочел ее, и, горько заплакав, сказал:
– Теперь я желаю, чтобы кто-нибудь убил меня, потому что смерть легче моего настоящего состояния.
Он взял чернила, перо и бумагу и написал письмо в таких стихах:
О ты, моя надежда, не упорствуй
В презрении и злобе, но блаженство
Свиданья дай влюбленному, который
Весь поглощен своей горячей страстью.
Не думай, что я в силах пережить
Твое сопротивление, что душа
Моя не разорвется от утраты
Мучительной возлюбленной моей.
Он завернул письмо и подал его старухе, сказав:
– Я понапрасну утомил тебя. – И, снова приказав Азизу дать ей тысячу червонцев, он прибавил: – О мать моя, после этого письма должен последовать или союз, или полный разрыв.
– О сын мой, – отвечала старуха, – клянусь Аллахом, что я желаю для тебя только счастья, и желаю, чтоб она сошлась с тобою, потому что ты – ясный месяц, а она – восходящее солнце, и если я не соединю вас, то жизнь я прожила напрасно. Всю жизнь я хитрила и обманывала и таким образом дожила до девятидесятого года, так неужели теперь мне не удастся соединить вас двоих?
Пожелав ему всего хорошего и успокоив его, она ушла и, не останавливаясь, дошла до султанши Дунии, но записку она спрятала к себе в волосы, и, поговорив со своей госпожой, она почесала в голове и сказала:
– О госпожа моя, не причешешь ли ты мне голову, потому что я давно не была в бане.
Султанша Дуния засучила себе рукава до локтей и распустила волосы старухи, из которых тотчас же вывалилась бумажка. Султанша Дуния, увидав ее, сказала:
– Что это за бумажка?
– Вероятно, – отвечала старуха, – когда я сидела в лавке, то ко мне пристала эта бумажка. Дай-ка мне ее, я верну ее туда.
Но султанша Дуния уже развернула ее и прочла, и, поняв ее содержание, вскричала:
– Это твои штуки, и если бы ты не вынянчила меня, я сама расправилась бы теперь с тобой. Господь наказал меня чрез этого купца, и все, что я испытала от него, устроила ты. Я не знаю, из какой страны явился этот человек. Никто другой, кроме него, не позволил бы себе такой со мной дерзости. Я боюсь, что это происшествие, случившееся со мной, как-нибудь откроется, и окажется, что молодой человек не из наших родственников и даже не равный мне по происхождению.
– Нет, – возразила ей старуха, – никто против тебя слова не скажет из боязни перед тобою и перед властью твоего отца, и если ты ответишь ему, ничего дурного из этого не выйдет.
– Ах, няня, – отвечала царевна, – ведь он настоящий дьявол. Как смел он писать таким образом и не побоялся власти султана? Это меня просто ужасает, ведь если он даст приказ убить его, это будет ужасно, а если я оставлю его без наказания, то он станет еще наглее.
– Напиши ему письмо, – отвечала старуха, – и это, может быть, остановит его.
Царевна велела подать себе бумаги, чернил и перо и написала ему следующие стихи:
Хотя тебя не раз я упрекала,
Но все еще большое заблужденье
Тебя одушевляет. Сколько раз
Должна моя рука писать стихами,
Чтоб переписку запретить тебе?
Но при препоне каждой у тебя
Все вырастает жарче пламя страсти.
Позволю я тебе скрывать свою
Глубокую тайну. И свою любовь
Скрывай в душе и больше никогда
Ее высказывать не думай, так как
Когда ты выскажешь, то и взглядом
Тебя не удостою. Если ты
Решишься повторить, что говорил,
То вороном разлуки возвещен
Удел твой будет. Скоро смерть тебя
Возьмет с собою, и покоя место
Найдешь ты под землей. Семью твою,
Обманутый, оставишь ты в печали,
Когда мечи любви здесь не допустят
Побега и тебя удержат здесь.
Сложив письмо, она отдала его старухе, которая, взяв его, пошла с ним к Тадж-Эль-Мулуку и вручила ему, и он, прочитав послание, убедился, что она жестокосердная и что ему не добиться свидания с нею. Он рассказал о своем горе визирю и просил его совета.
– Тебе остается только один исход, – отвечал визирь, – а именно: ты должен написать еще письмо, в котором просишь Бога наказать ее.
– Брат мой Азиз, – сказал тогда царевич, – напиши вместо меня, как умеешь.
Азиз взял бумаги и написал следующие стихи:
Я главными святыми заклинаю
Тебя, о Господи, спаси меня;
Перенеси ты все мои страданья
На ту, которая их причинила.
Ты знаешь, как мои жестоки муки
От пламени, которым я горю.
Возлюбленной моей сурово сердце,
И мне сопротивляется она,
И не имеет жалости ко мне.
Доколе будет жить в моей душе,
Наполненной печали, та страсть?
Доколе издаваться она будет
Над слабостью моею? Приближаюсь
К концу страданий и нигде не вижу
Я помощи в беде моей, о Боже!
Азиз сложил письмо и подал его Тадж-Эль-Мулук, который прочел его, нашел его хорошим и передал старухе.
Старуха взяла письмо и снесла царевне. Царевна, прочитав и поняв его значение, пришла в страшное негодование и вскричала: