– Знай, что я знаю ту, с которой ты провел ночь; зовут ее царевной Бадур, она – дочь царя Эль-Гаюра.
Он передал ему все, что случилось с царевной Бадур, с самого начала до конца, и как она влюбилась в него.
– И все, что было между тобою и отцом, – сказал он, – случилось тоже между ее отцом и ею, ты, без сомнения, ее возлюбленный, как она – твоя возлюбленная, поэтому укрепись, так как я свезу тебя к ней и соединю вас, и поступлю, как говорит поэт:
Хотя предмет любви лишь с отвращеньем
Относится к влюбленному в него,
И все с большим упорством продолжает
Выказывать большое отвращенье,
Но я добьюсь союза между ними,
Как если бы я стержнем ножниц был.
В то время как Камараль-Земан ел и пил, он продолжал уговаривать его, и больному стало гораздо от этого легче. Он болтал с ним, декламировал ему стихи и заставил его сходить в баню, вследствие чего царь приказал убрать город, даровал различные милости: почетные одежды, роздал подаяние и освободил заключенных в темнице.
– Знай, – сказал Марзаван царевичу, – что я приехал сюда не от царевны Бадур, но по ее делу: я задался целью избавить ее от ее страданий, и нам остается только изобрести какое-нибудь средство отправиться к ней, но ведь отец твой не может выносить мысли о разлуке с тобой. Ты завтра же спроси у отца позволенья поехать поохотиться в пустыне и возьми с собою мешка два, набитых червонцами, садись на коня и веди за собой запасную лошадь. Я сделаю точно так же. Отцу своему ты скажи, что желаешь позабавиться и поохотиться в открытой местности, где и переночуешь, и проси не тревожиться о себе.
Камараль-Земан с радостью выслушал Марзавана и тотчас же отправился к отцу просить его позволения поохотиться, и сказал отцу так, как научил его Марзаван. Отец дал ему позволение, но сказал:
– Смотри, более одной ночи не оставайся, и назавтра будь дома, так как ты знаешь, что без тебя мне жизнь не мила, и я не верю, что ты совсем поправился после своей болезни.
Затем царь Земан прочел следующие стихи:
И если б мне вполне возможно было
Вкушать все наслажденья и весь мир
Моим владением был бы с властью Кизры,
То это мухи было бы крыла
Гораздо меньше, если бы не мог я
При этом наслаждаться созерцаньем
Твоей волшебной гордой красоты.
Сказав это, он снарядил царевича и Марзавана, отдав приказ, чтобы им приготовили шесть лошадей и верблюда для перевозки мешков с деньгами и другого верблюда для перевозки воды и съестного, а Камараль-Земан запретил кому-либо из прислуги отправиться с ним. Таким образом, отец простился с ним и, прижав его к груди своей, сказал:
– Аллахом прошу тебя не уезжать от меня более чем на одну ночь, потому что и в одну ночь я глаз не сомкну.
Камараль-Земан и Марзаван сели на коней и, взяв с собой верблюдов с деньгами, водой и припасами, поехали в пустыню, и ехали, не останавливаясь, до вечера; остановившись, они поели, покормили скот и отдохнули немного. После этого они снова сели на коней и продолжали. Ехали таким образом в течение трех суток, а на четвертый день выехали на большую дорогу около лесочка, где они и остановились. Марзаван взял одну из лошадей и одного верблюда, заколол их, разрезал мясо и кости разбросал, а штаны и платье Камараль-Земана вымазал в крови и разорвал, после чего они сели закусить. На вопрос Камараль-Земана, зачем это он сделал, Марзаван отвечал:
– Знай, что отец твой, царь Шах-Земан, напрасно прождав тебя следующий после первой ночи день, сядет на коня и поедет по нашим следам, пока не дойдет до того места, где увидит кровь и твою разорванную одежду, и придет к тому заключению, что несчастье с тобою случилось от нападения разбойников, которыми кишат большие дороги, или от хищных зверей; вследствие чего он откажется от надежды видеть тебя и вернется в город, а мы вследствие этой уловки достигнем нашего желания.
– Отлично выдумал, – отвечал ему Камараль-Земан. Они продолжали путь свой и день, и ночь, но царевич ехал и не переставал плакать, пока, наконец, не увидал города, к которому они стремились. При виде его он сказал следующие стихи:
Желаешь ли влюбленного ты мучить,
Который никогда не забывал
Тебя и равнодушной быть к тому,
Кто был предметом всех твоих желаний?
Да потеряю я твое согласье,
Когда я обманул тебя в любви,
Да буду награжден я оставленьем,
Когда произносил я слово лжи.
Ни в чем таком за мною нет вины,
Чем мог бы заслужить твое такое
Суровое со мной я обхожденье.
И если я тебя когда-нибудь
Обидел, то теперь я возвращаюсь
К тебе опять, как кающийся грешник.
Твоя со мной является разлука и
Каким-то чудом, вызванным несчастьем,
Но постоянно в действиях своих
Судьба берет на помощь чудеса.
Когда он окончил это стихотворение, острова царя Эль-Гаюра показались, и Камараль-Земан очень обрадовался и поблагодарил Марзавана за то, что он для него сделал. Они въехали в город, и Марзаван поместил Камараль-Земана в хан, где он три дня отдыхал от путешествия. После этого Марзаван свел его в баню, одел в платье купца и дал ему золотую геометрическую таблицу с прибором и золотой астролябией.
– Иди теперь, государь, – сказал он ему, – стань около царского стола и кричи так: «Я счетчик, писец и астролог! Кто желает посоветоваться со мной?» А царь только что услышит тебя, пошлет за тобой и сведет тебя до своей дочери, твоей возлюбленной, и когда она увидит тебя, бeзумие ее прекратится, и отец, обрадованный этим, выдаст ее за тебя и разделит с тобой свое царство, так как он иначе дочери своей не отдаст.
Камараль-Земан послушался совета Марзавана и, выйдя из хана, одетый купцом и с описанными инструментами, прошел ко дворцу царя Эль-Гаюра, где начал кричать: «Я писец, я счетчик, я астролог! Могу устраивать свадебные церемонии и контракты и пишу заговоры, делаю вычисления и составляю геометрические фигуры, по которым открываются клады! Кому нужно?» Горожане, услыхав такое заявление, окружили его и стали смотреть на него, любуясь его красотою и изяществом.
– Аллахом умоляем тебя, – говорили они ему, – не жертвуй собою, желая из тщеславия жениться на дочери царя, а посмотри лучше на повышенные головы. Все эти люди были убиты по этой причине, и тщеславие их привело их к смерти.
Но Камараль-Земан внимания не обращал на их слова, а стал еще громче кричать: «Я писец! Я счетчик! Я могу выискивать клады!» Народ продолжал упрашивать его и далее сердито говорил ему: «Ты, гордый безумец! Пожалей ты свою юность, красоту и миловидность!»
Но он продолжал еще громче прежнего повторять:
– Я астролог! Я счетчик! Кому угодно принять мои услуги?
В то время как народ старался уговорить его, царь Эль-Гаюр услыхал эти крики и голос толпы и сказал визирю:
– Приведи ко мне астролога.
Визирь спустился вниз и повел Камараль-Земана, который, войдя к царю, поцеловал прах у ног его и продекламировал следующие стихи:
Есть у тебя прекрасных качеств восемь,
Благодаря которым продолжает
Судьба твоей служанкой оставаться:
И знания, и благородный род,
И благочестие твое, и щедрость,
И красноречие, и доброта, и
И превосходство, и твои победы.
Царь Эль-Гаюр, увидав его, усадил около себя и ласково сказал ему:
– О сын мой, Аллахом прошу тебя, не называй себя астрологом и не обращай внимания на мое звание, потому что я дал себе слово отрубить голову всякому, кто, посетив мою дочь, не принесет ей облегчения, и выдать ее замуж за того, кто вылечит ее. Не обманывайся, полагаясь на твою красоту, миловидность и статность. Клянусь Аллахом, что если ты не исцелишь ее, то я отрублю тебе голову.
– Я согласен на такое условие, – отвечал ему Камараль-Земан.
Царь позвал кади, чтобы засвидетельствовать это условие, и передал молодого человека евнуху, сказав:
– Сведи этого молодого человека к царевне.
Евнух взял царевича за руку и пошел с ним по коридору, но Камараль-Земан даже опередил его, и евнух сказал ему:
– Горе тебе! зачем ты так спешишь к своей погибели? Клянусь Аллахом, никогда в жизни не видал я астролога, который спешил бы так умереть. Ты, может быть, не знаешь, какое бедствие ждет тебя.
Евнух поставил Камараль-Земана за занавеску, опущенную на дверь, и Камараль-Земан сказал ему:
– Как ты желаешь, чтобы я исцелил твою госпожу, сидя здесь, за занавеской, или же выйдя к ней?
Евнух очень удивился и отвечал ему:
– Если ты исцелишь ее здесь, то вполне докажешь свое искусство.
Камараль-Земан сел за занавеской и, взяв чернильницу и перо, написал на бумажке следующие слова: «Тот, кто огорчен разлукой, может быть излечен исполнением обещания его возлюбленной, но горе есть удел того, кто потерял надежду на свою жизнь и был уверен в своей погибели, опечаленное сердце кого не имеет утешителя и поддержки, и бессонные очи кого не знают отдыха, кто проводит дни в волнении, а ночи – в мучениях, тело кого постоянно истомлено и кто не получает известий от своей милой». После этого он написал эти стихи:
Пишу я сердцем, посвященным мысли
Лишь о тебе одной, и проливаю
Кровавых токи слез из глаз моих,
Израненных обильными слезами.
От жаркого желанья и тоски
Мое одето тело худобы
Одеждою и порабощено
Я жалуюсь тебе на злые муки
Моей к тебе любви и жаркой страсти,
На полное терпенья истощенье.
Будь благосклонной ты и милосердой,
И снисходительной к моей любви.
Ведь сердце у меня в груди готово
Разбиться от бушующей в нем страсти.
Под этими стихами он продолжал писать так: «Сердце может воскреснуть только после союза с милой; и Господь есть единственный врач, Который может исцелить того, кого угнетает предмет его любви. Если вы или мы были обмануты, то горе да обрушится на обманщика. Ничего не может быть лучше влюбленного, который верен недостойному предмету своей любви». И затем внизу письма он написал следующее: «От несчастного и разочарованного влюбленного и огорченного, терзаемого любовью и страстным желанием Камараль-Земана к несравненной и самой чудной из гурии, царевне Бадур, дочери царя Эль-Гаюра: знай, что я провожу ночи без сна, а дни – в тревоге, страдая от ожиданий, болезни, любви и желания, вздыхая, проливая слезы, как раб любви и жертва страсти, преследуемая желанием и