И девять месяцев прошло таким образом, и в конце девятого султанша милостью Аллаха родила сына, прекрасного, как серп молодой луны. Старшие же сестры, по просьбе султанши присутствовавшие при разрешении ее от бремени и исполнявшие обязанности повитух, нисколько не были тронуты ее добротой к ним и красотой новорожденного и нашли наконец способ разбить сердце молодой матери. Они взяли ребенка тотчас после его рождения, положили его в маленькую плетеную корзинку, спрятали ее на время и заменили ребенка дохлым щенком, которого и показали всем дворцовым женщинам, уверив, что щенка родила султанша. И при этом известии у султана Хосрой-шаха потемнело в глазах, беспредельно огорченный, заперся он в своих покоях, отказываясь от занятий государственными делами. Султанша же была погружена в печаль, душа ее была унижена, а сердце разбито.
Что же касается новорожденного, то тетки бросили корзинку с ним в воды канала, протекавшего у самого дворца. Но судьбе было угодно, чтобы управляющий садами султана, прогуливавшийся по берегу канала, увидел корзинку, покачивающуюся на волнах. При помощи заступа он притянул корзинку к берегу, осмотрел и нашел в ней красавца ребенка.
И удивился он, как удивилась дочь фараона, найдя Моисея в камышах[1].
Управляющий садами давно уже был женат и желал иметь ребенка, и даже двух или трех детей, которые благословляли бы Создателя. Но его желание и желание жены его до тех пор не были исполнены Всевышним. И оба они страдали от бездетности и одиночества. Поэтому, когда управляющий нашел ребенка несравненной красоты, он взял корзинку и, бесконечно радуясь, побежал в конец сада, где находился его дом, и, войдя в комнату жены своей, взволнованным голосом сказал ей:
— Мир тебе, о дочь моего дяди! Вот дар Щедрого в этот благословенный день! Пусть дитя, которое я принес тебе, будет нашим сыном, как он является сыном судьбы!
И рассказал он жене, как нашел корзинку, качавшуюся на воде канала, и утверждал, что Аллах посылает им этого ребенка, вняв их постоянным молитвам. И жена управляющего садами взяла ребенка и полюбила его. Слава же Аллаху, вложившему в сердце бесплодных женщин чувство материнства, как вложил Он и в сердце бесплодной курицы желание высиживать камни!
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Слава же Аллаху, вложившему в сердце бесплодных женщин чувство материнства, как вложил Он и в сердце бесплодной курицы желание высиживать камни!
На следующий год бедная мать, столь безжалостно обманутая и лишенная плода своего, волей Раздавателя щедрот произвела на свет другого сына, еще более прекрасного. Но обе сестры сторожили, выказывая притворное участие, а на самом деле преисполненные ненависти; и так же как и в первый раз, не пожалели они новорожденного сестры своей и тайком унесли ребенка в корзинке на канал. А всем во дворце показывали котенка, уверяя, что им только что разрешилась от бремени султанша. И все были удивлены и опечалены. А до крайности пристыженный султан, без сомнения, предался бы порывам бешенства, если бы не была ему знакома покорность велениям неисповедимой справедливости.
Сердце султанши было полно горечи и отчаяния, и плакала она горючими слезами.
А что касается ребенка, то Аллах, охраняющий судьбу младенцев, заставил управляющего садами, гулявшего на берегу, снова заметить корзинку. И как и в первый раз, управляющий спас ребенка и отнес его жене своей, которая полюбила его как собственное дитя и воспитывала его так же тщательно, как и первого.
И во исполнение молитв своих правоверных Аллах даровал плодородие султанше, которая родила и третьего ребенка. А сестры ее, ненавистничество которых еще не было удовлетворено, продолжали замышлять гибель меньшой сестры своей и поступили с новорожденной девочкой так же, как поступили раньше со своими племянниками. Но и ее приютил сострадательный управляющий, как и двух братьев ее, царевичей, и вместе с ними кормил ее, ухаживал за ней и любил ее.
Но на этот раз, когда сестры, сделав свое дело, положили на место новорожденной слепую мышь, султан, несмотря на все свое милосердие, не мог уже сдержать гнева своего и воскликнул:
— Аллах проклинает род мой из-за женщины, которую я взял себе в жены! Я женился на чудовище! Только смерть может избавить от нее мое жилище!
И приговорил он к смерти султаншу и приказал меченосцу своему свершить казнь. Но когда увидел в слезах и бесконечной печали ту, которую любило его сердце, султан почувствовал великую жалость. И, отвернувшись от нее, велел увести и запереть на весь остаток дней ее в отдаленную каморку во дворце. И с этой минуты не видел он ее и предоставил ее слезам и печали. И бедная мать изведала все земные горести.
Сестры же радовались, удовлетворив свою злобу, и отныне могли безмятежно есть пирожные и другие блюда, изготовляемые их мужьями.
И дни, и годы протекали с одинаковой быстротою над головами невинных и над головами виновных, принося и тем и другим то, что влекла за собою их судьба.
И вот когда трое приемных детей управляющего достигли юношеского возраста, они стали ослеплять взоры всех своей красотою. И звали их: старшего — Фарид, второго — Фаруз, а дочь — Фаризада.
Фаризада была улыбкой самих небес. Волосы у нее были с одной стороны золотые, с другой серебряные; когда она плакала, слезы ее падали жемчужинами на землю; когда смеялась, смех ее звучал как золотые динары, а улыбки ее были распускающимися на пурпурных губках розами.
Вот почему все знавшие ее, а также отец, мать и братья, называя ее по имени — Фаризада, всегда прибавляли: Розовая Улыбка. Но чаще всего ее просто звали Розовая Улыбка.
И все дивились ее красоте, уму, кротости, ловкости, с какою сидела она на лошади, сопровождая братьев на охоте, метала стрелы и дротики; восхищались изяществом ее обращения, познаниями ее в стихотворстве и тайных науках и роскошью волос ее, с одной стороны золотых, а с другой серебряных. И, видя ее такой прекрасной и совершенной, подруги матери ее плакали от умиления.
И так росли приемыши управляющего садами султана. И, окруженный их любовью и уважением, радуясь их красоте, сам он скоро дожил до глубокой старости. Супруга же его, прожив назначенную ей долю жизни, была отозвана Всевышним ранее его. Смерть ее была для всей семьи причиной горести и огорчений, так что управляющий не пожелал уже жить в том доме, где покойная была для них источником счастья и мира. И бросился он к ногам султана и умолял освободить его от обязанностей, которые исполнял он столь долгие годы. Султан огорчился разлукой с верным слугой и с большим сожалением исполнил его просьбу. Отпустив же его, он подарил ему великолепное имение вблизи города, с обширными пашнями, лесами, лугами, роскошно убранным дворцом, искусно разбитым по плану самого управляющего садом и обширным парком, обнесенным высокими стенами и населенным птицами всех цветов и животными, дикими и ручными.
В это-то имение и удалился добродетельный человек со своими приемными детьми. Здесь и умер он в Господе, окруженный любовью и заботами. Да будет милосерден к нему Аллах! И плакали по нему его приемыши, как ни один родной отец не был оплакиваем своими детьми. И унес он с собою, под никогда не разверзающуюся могильную плиту, тайну их рождения, которая и ему самому не вполне была известна.
А в дивном имении его продолжали жить юноши и их маленькая сестра. И так как их воспитывали мудро и просто, то ничего иного и не желали они, как жить в мире и дружбе, в тишине и спокойствии.
Фарид и Фаруз часто ездили на охоту в леса и луга, окружавшие их владения. Фаризада же Розовая Улыбка больше всего любила гулять в саду. И вот однажды, когда она, по обыкновению, собиралась идти гулять, невольницы доложили ей, что какая-то старуха с печатью благословения на лице просит разрешить ей отдохнуть часок под тенью этого прекрасного сада. Фаризада же, сердце которой было так же участливо, как прекрасны были ее душа и лицо, захотела сама принять старуху. Она предложила ей еду и питье и подала фарфоровый поднос с прекрасными плодами, печеньем, сухими вареньями и вареньями в соку. А затем повела она ее в сад, понимая, что всегда полезно быть в обществе опытных людей и слушать мудрые речи.
И гуляли они вместе в саду. А Фаризада Розовая Улыбка поддерживала добрую старуху. Когда же дошли они до самого красивого дерева в саду, Фаризада усадила ее под тенью этого дерева. И слово за слово спросила наконец старуху, как она находит эти места и нравятся ли они ей.
Тогда старуха после довольно долгого размышления подняла голову и ответила:
— Да, госпожа моя, я провела всю жизнь мою, странствуя по землям Аллаха, и никогда еще не доводилось мне отдыхать в таком прелестном месте. Но, о госпожа моя, подобно тому, как ты единственная красавица на земле, как солнце и луна едины на небе, я желала бы, чтобы ты имела в этом прекрасном саду три также единственных в своем роде предмета, которых в нем нет!
Фаризада Розовая Улыбка была чрезвычайно удивлена, узнав, что ее саду недостает трех несравненных вещей, и сказала старухе:
— Сделай милость, добрая мать моя, скажи мне поскорее, чтобы я знала, какие же это три несравненные и мне неизвестные предмета?
А старуха отвечала:
— О госпожа моя, в благодарность за гостеприимство твоего сострадательного сердца, оказанное мне, чужой старухе, я поведаю тебе об этих трех предметах. — И, помолчав немного, она сказала: — Знай, о госпожа моя, что, если бы первый из этих предметов был в этом саду, все птицы слетелись бы смотреть на него и все хором запели бы, потому что соловьи, зяблики, жаворонки и малиновки, щеглы и горлицы — все бесконечное число птиц признают его превосходство и красоту. Это, о госпожа моя, Бюльбюль эль-Газар — Говорящая Птица.
Второй несравненный предмет, о госпожа моя, если бы был здесь, в саду, то ветерок, заставляющий петь деревья, остановился бы, чтобы его послушать; и порвались бы струны лютен, арф и гитар в здешних жилищах. И это потому, что ветерок, заставляющий петь деревья в саду, лютни, арфы и гитары, о госпожа моя, признают его совершенство и красоту. Это Поющее Дерево. Ни ветерок, играющий листьями деревьев, ни лютни, ни арфы, ни гитары не издают таких стройных звуков, которые могли бы сравниться с хором тысячи невидимых ртов, заключающихся в листьях Поющего Дерева.