Тогда, совершенно растерявшись, он пошел домой и, поднявшись на террасу, облокотился о перила и принялся глубокомысленно размышлять, что ему делать дальше. И он положил свои бабуши неподалеку от себя, на террасе, но стоял, повернувшись к ним спиной, дабы не видеть их. И как раз в эту минуту собака соседей заметила бабуши Абу Кассема, схватила в пасть одну из бабуш и стала играть с ней.
И во время этой игры бабуша была далеко отброшена, и злой судьбе было угодно, чтобы она упала с террасы на голову проходившей по улице старухи. И тяжесть бабуши, окованной железом, раздавила старуху, вдавив высоту ее в ширину ее. И родственники старухи узнали бабушу Абу Кассема и подали на него жалобу кади, требуя уплатить пеню за убийство или смерти Абу Кассема. И несчастный должен был уплатить эту пеню согласно закону. И сверх того, чтобы избегнуть тюрьмы, принужден был заплатить крупный бакшиш стражникам и их начальникам.
Но на этот раз решение его было твердо. И, вернувшись домой, он взял злополучные бабуши и, снова явившись к кади, поднял обе бабуши над головой и воскликнул с горячностью, рассмешившей и кади, и свидетелей, и всех присутствующих:
— О господин кади, вот причина всех моих злоключений! И я скоро буду вынужден просить подаяния во дворах мечетей. Умоляю тебя смилостивиться надо мною и издать заявление, свидетельствующее, что Абу Кассем теперь уже не владелец этих бабуш, что он отдает их тому, кто пожелает взять их, и не ответствен более за все несчастья, которые они причинят в будущем.
И, проговорив это, он бросил бабуши посреди залы заседаний и бросился бежать босиком, в то время как все присутствующие, покатываясь со смеху, опрокинулись на спины. Но Аллах мудрее всех!
И Шахерезада, не останавливаясь, стала рассказывать еще:
БАХЛУЛ — ШУТ АЛЬ-РАШИДА
До меня дошло, что халиф Гарун аль-Рашид имел постоянно проживающего у него во дворце шута, обязанного развлекать его в минуты мрачного настроения. И шут этот назывался Бахлул Мудрый. И халиф однажды сказал ему:
— Йа Бахлул[20], знаешь ли ты, сколько безумцев в Багдаде?
И Бахлул ответил:
— О повелитель мой, список их вышел бы несколько длинен.
И Гарун сказал:
— Я поручаю тебе составить этот список. И требую, чтобы он был верен.
А Бахлул ответил на это долгим раскатом смеха.
И халиф спросил его:
— Что с тобой?
И Бахлул сказал:
— О повелитель мой, я враг всякой утомительной работы. И поэтому, чтобы исполнить твое желание, я сейчас же составлю список мудрецов, живущих в Багдаде, ибо для этой работы потребуется не больше времени, чем на то, чтобы выпить глоток воды. И по этому списку, который будет весьма короток, ты будешь знать, клянусь Аллахом, как велико число безумцев в столице твоего государства.
И тот же Бахлул, усевшись однажды на трон халифа, получил за эту дерзость от привратников целый град палочных ударов. И отчаянные крики, которые он испускал по этому случаю, привели в волнение весь дворец и привлекли даже самого халифа. И Гарун, видя, что шут его плачет горькими слезами, стал утешать его.
Но Бахлул сказал ему:
— Увы, о эмир правоверных, горе мое безутешно, ибо не о себе я плачу, но о господине моем халифе! Ибо ведь если я получил столько ударов за то, что занимал трон его всего лишь одну минуту, то какой град ударов ожидает его там, его, который занимал трон в течение многих и многих лет?!
И это все тот же самый Бахлул оказался настолько мудрым, что питал отвращение к браку. И Гарун, желая подшутить над ним, заставил его насильно жениться на молодой девушке из числа своих невольниц, уверив его, что она сделает его счастливым и что он сам ручается ему в этом. И Бахлул волей-неволей должен был повиноваться и вошел в брачный покой, где ожидала его молодая супруга, отличавшаяся редкой красотою. Но едва только расположился он подле нее, как внезапно вскочил в ужасе и выбежал из комнаты, как если бы за ним гнались невидимые враги, и начал точно сумасшедший бегать по всему дворцу. И халиф, узнав о происшедшем, призвал Бахлула к себе и строго спросил его:
— Почему, о проклятый, нанес ты такую обиду супруге своей?
И Бахлул отвечал:
— О повелитель мой, против страха нет никаких лекарств, что же до меня, то я, конечно, не могу ни в чем упрекнуть супругу, которую ты был так милостив пожаловать мне, ибо она и прекрасна, и скромна. Но, о повелитель мой, только что опустился я на брачное ложе, как явственно услышал несколько голосов, одновременно исходивших из груди супруги моей. И один из них просил у меня платье, другой требовал шелковое покрывало, этот — бабуши, тот — вышитую куртку, а другой — еще других вещей. Тогда я не смог подавить страх свой и, несмотря на твое приказание и прелесть молодой девушки, бросился бежать изо всех сил, боясь стать еще безумнее и еще несчастнее, чем прежде.
И тот же Бахлул отказался однажды от подарка в тысячу динаров, который дважды предлагал ему халиф. И когда халиф, чрезвычайно изумленный таким бескорыстием, спросил его о причине отказа его, Бахлул, который сидел, вытянув одну ногу вперед, а другую поджав под себя, удовольствовался вместо всякого ответа тем, что, совершенно не стесняясь, вытянул перед лицом аль-Рашида обе ноги сразу. И, увидев эту величайшую неучтивость и недостаток уважения по отношению к халифу, начальник евнухов хотел схватить и наказать его, но аль-Рашид знаком остановил его и спросил Бахлула о причине, заставившей его забыть приличия. И Бахлул ответил:
Тогда я не смог подавить страх свой и, несмотря на твое приказание и прелесть молодой девушки, бросился бежать изо всех сил.
О повелитель мой, если бы я протянул руку, чтобы принять дар твой, я бы навсегда потерял право вытягивать ноги.
И наконец, все тот же Бахлул, войдя однажды в шатер аль-Рашида, возвращавшегося из какого-то военного похода, нашел своего господина томящимся жаждой и громко требующим стакан воды. И Бахлул поспешил сбегать принести ему стакан свежей воды и, подавая его, сказал ему:
— О эмир правоверных, прошу тебя, скажи мне, раньше чем выпьешь, сколько бы дал ты за этот стакан воды, если бы его почему-нибудь нельзя было или трудно было достать?
И аль-Рашид сказал:
— Я бы, наверное, отдал, чтобы получить его, половину моего государства!
И Бахлул сказал:
— Выпей же его теперь, и да сделает его Аллах полным услады для сердца твоего!
И когда халиф выпил, Бахлул сказал ему:
— А если бы, о эмир правоверных, теперь, когда ты уже напился, этот стакан воды почему-нибудь отказался покинуть твое тело из-за удержания мочи в твоем благородном мочевом пузыре, какой ценой купил бы ты возможность освободиться от него?
Аль-Рашид ответил:
— Клянусь Аллахом! Я отдал бы, кажется, в этом случае все мое государство во всю длину и ширину его!
И Бахлул стал внезапно грустным и сказал:
— О повелитель мой, государство, которое тянет не больше на чаше весов, чем стакан воды или менее того, не стоит всех тех забот, которые оно доставляет тебе, и тех кровавых войн, которые оно приносит нам.
И Гарун, услышав это, заплакал.
ПРЕДЛОЖЕНИЕ ВСЕОБЩЕГО МИРА
Рассказывают, что один почтенный деревенский шейх имел на хуторе своем великолепный птичий двор, которому посвящал все свои попечения и который был весьма богат всевозможной птицей, и самцами, и самками, приносившими ему чудные яйца и прекрасных цыплят превосходного вкуса. И в числе самцов у него был большой чудесный петух со звонким голосом, с блестящим золотистым оперением, который при всех этих наружных преимуществах был еще одарен бдительностью, мудростью и опытностью в переменах погоды, делах света и житейских невзгод. И он был полон справедливости и внимания к супругам своим и исполнял свои обязанности относительно них столь же усердно, сколь и беспристрастно, чтобы не дать ревности проникнуть сердца их и злобе наполнить взоры их. И он был известен среди обитателей птичника как образцовый муж по доброте и силе. И хозяин его прозвал его Голос Зари.
Но вот однажды Голос Зари, в то время как жены его занимались уходом за птенцами и приглаживали и чистили перья свои, вышел чтобы осмотреть земли, принадлежавшие тому же хутору. И, дивясь всему, что видел перед собой, он щипал и клевал прямо с земли, по мере того как они попадались ему, зерна пшеницы, или ржи, или маиса, или сезама, или гречихи. И, увлеченный своими поисками и находками дальше, чем намеревался идти, он очутился вдруг за чертой фермы и города и увидел себя совершенно одиноким в диком месте, которое он никогда не видал. И тщетно посматривал он направо и налево — нигде не видно было ни одного дружеского лица, ни одного знакомого предмета. И он начал тревожиться и испустил несколько кратких тревожных возгласов. И в то время как он собирался вернуться по следам своим…
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила приближение утра и скромно умолкла.
она сказала:
И в то время, как он собирался вернуться по следам своим, взгляд его упал на лису, которая бежала к нему рысью. И, увидев ее, он устрашился за свою жизнь и, повернувшись спиною к своему врагу, поднялся вверх всею силою своих распростертых крыльев и взобрался на самый верх полуобвалившейся стены, на которую лисе совершенно невозможно было подняться.
И лиса примчалась к подножию стены, пыхтя и задыхаясь. Но, видя, что нет возможности взлезть на стену, чтобы настичь желанную птицу, она подняла голову и сказала ей:
— Мир тебе, о предвестник добра, о брат мой, о прелестный друг!
Но Голос Зари не отвечал на ее приветствия и даже не удостоил ее взглядом.
И лиса, заметив это, сказала:
— О друг мой, о нежный, о красавец, почему не хочешь ты удостоить меня взглядом, тогда как я томлюсь желанием объявить тебе великую новость?
Но петух упорным молчанием отклонил всякие сближения и любезности.