— Да падут на него благословения Аллаха! Кто из людей не испытал на себе его великодушия?! Что касается меня, йа сиди, то, будь на лице моем сто ртов, и в каждом сто языков, и в каждом языке сокровище красноречия, я и тогда не мог бы подобающим образом передать тебе изумительную щедрость нашего господина Абулькассема.
Затем, поскольку другие купцы подъезжали со своими тюками, служитель хана не имел возможности продолжать этот разговор. И Гарун должен был удалиться, и пошел он подкрепиться и немного отдохнуть в эту ночь.
Но на следующий день рано утром он вышел из хана и стал прогуливаться по базару. И когда купцы открыли свои лавки, он подошел к одному из них, тому, который показался ему наиболее видным, и попросил его указать ему дорогу к жилищу Абулькассема. Купец же, сильно удивленный, сказал ему:
— Из какой далекой страны прибыл ты, что не знаешь жилища господина нашего Абулькассема? Его знают здесь лучше, чем когда-либо знали царя в его собственном государстве!
И Гарун подтвердил, что он прибыл издалека и что цель его путешествия и заключается в том, чтобы познакомиться с Абулькассемом. Тогда купец приказал одному из своих мальчиков проводить незнакомца, сказав ему:
— Проведи этого почтенного иностранца к дворцу нашего великодушного господина.
И поистине, дворец этот был чудесный дворец. И весь он был построен из пестрого мрамора, а двери у него были из зеленого нефрита.
И был Гарун изумлен стройностью этого сооружения, и увидел он, входя во двор, толпу молодых рабов, белых и черных, изящно одетых, которые проводили время в забавах, ожидая приказаний своего господина. И он обратился к одному из них и сказал ему:
— О юноша, прошу тебя, пойди и скажи господину Абулькассему: «О господин мой, во дворе у тебя находится иностранец, который совершил путешествие из Багдада в Басру с единственной целью увидеть твое благословенное лицо».
И молодой раб заключил сейчас же по речи и наружности того, кто обращался к нему, что это был не простой человек. И побежал он предупредить своего господина, который сам вышел на двор встретить иностранного гостя. И после обычных «салам» и пожеланий он взял его за руку и провел в залу, которая была чрезвычайно красива как по отделке своей, так и по совершенству архитектуры.
И лишь только они уселись на широкий диван, крытый шелком и обшитым золотой тканью, который тянулся вокруг всей залы, показались двенадцать молодых белых невольников, чрезвычайно красивых, с вазами из агата и горного хрусталя. И были эти вазы разукрашены геммами и рубинами и наполнены восхитительными напитками. Затем вошли двенадцать молодых девушек, подобных лунам, из которых одни несли фаянсовые вазы, наполненные плодами и цветами, а другие — большие золотые чаши с ледяным шербетом, восхитительным на вкус. И эти молодые невольники и молодые девушки сначала сами попробовали напитки, шербеты и другие угощения, прежде чем предложить их гостю хозяина своего. И Гарун отведал этих различных напитков, и, хотя ему были знакомы самые изысканные напитки со всего Востока, он должен был признать, что никогда не пил чего-либо подобного.
После этого Абулькассем провел своего гостя в другую залу, где был накрыт стол с самыми деликатными кушаньями на блюдах из массивного золота. И предложил он ему собственными руками самые отборные куски. И Гарун нашел, что приготовление этих кушаний было поистине необычайно.
Затем, по окончании трапезы, хозяин дома взял Гаруна за руку и повел его в третью залу, которая была обставлена еще богаче, чем две другие. И рабы, еще красивее предыдущих, принесли множество золотых ваз, с инкрустациями из каменьев и наполненных всевозможными винами, а также большие фаянсовые чашки, наполненные сухим вареньем, и подносы с самыми нежными печеньями. И пока Абулькассем услуживал своему гостю, вошли певицы и музыкантши с разными музыкальными инструментами и исполнили концерт, от которого смягчился бы самый твердый гранит. И Гарун, на вершине восторга, говорил себе: «Поистине, в моем дворце есть у меня певицы с удивительными голосами и даже певцы, подобные Ишаху, для которых нет ничего неизвестного в области искусства, но никто из них не осмелился бы вступить в состязание с этими. Клянусь Аллахом, как мог простой человек, житель Басры, собрать вместе такие совершенные вещи?!»
И в то время как Гарун со вниманием следил за голосом одной певицы, восхищаясь его свежестью, Абулькассем вышел из залы и минуту спустя возвратился, держа в одной руке палочку амбры, а в другой — маленькое деревцо, ствол которого был из серебра, ветви и листья — из изумруда, а плоды — из рубина. А на верхушке этого дерева сидел павлин такой красоты, которая создавала славу тому, кто сотворил ее. И Абулькассем, поставив деревцо у ног халифа, постучал своей палочкой по голове павлина — и тотчас же дивная птица раскрыла свои крылья, обнаруживая весь блеск своего хвоста, и принялась быстро вращаться вокруг своей оси.
И по мере того как она вертелась, аромат амбры, нарда, алоэ и других благовоний, которые в ней заключались, выходили со всех сторон тонкими струйками и наполняли всю залу благоуханием.
Но вдруг, в то время как Гарун весь ушел в созерцание и восхищение от деревца и павлина, Абулькассем взял то и другое и унес из залы. И Гарун был сильно задет таким неожиданным поступком и сказал себе: «Клянусь Аллахом, что за странная вещь?! И что все это значит?! Так вот как обходятся хозяева со своими гостями! Кажется мне, что этот молодой человек не так уж великодушен, как это хотел представить Джафар. Он уносит от меня это деревцо и этого павлина как раз тогда, когда замечает, что я увлекся их созерцанием. Должно быть, он испугался, что я попрошу его подарить мне их. О, я не раскаиваюсь в том, что самолично отправился проверить ту прославленную щедрость, которая, по словам моего визиря, не имеет себе равной в мире».
В то время как эти мысли занимали ум его, молодой Абулькассем вернулся в залу. И явился он в сопровождении маленького раба, прекрасного, как солнце. И было на этом милом ребенке платье из золотой парчи, разукрашенное жемчугом и бриллиантами. И в руке держал он чашу, сделанную из цельного рубина и наполненную вином цвета пурпура. И он подошел к Гаруну и, поцеловав землю между рук его, передал ему чашу. И Гарун взял ее и поднес к губам своим. Но каково же было его удивление, когда, выпив содержимое чаши, он увидел, что она была еще полна до краев! И он взял ее из рук ребенка и, поднеся ко рту, осушил до последней капли. Затем он отдал ее маленькому рабу, удостоверившись, что она снова наполняется, хотя никто ничего не наливал в нее.
При виде этого изумление Гаруна сделалось безграничным…
В эту минуту Шахерезада заметила, что восходит утренняя заря, и с присущей ей скромностью умолкла.
Когда же наступила
она сказала:
При виде этого изумление Гаруна сделалось безграничным, и он не мог удержаться, чтобы не спросить, как это могло совершиться.
И Абулькассем отвечал:
— Господин, в этом нет ничего удивительного. Чаша эта — работа одного древнего ученого, который обладал всеми тайнами земли.
И, сказав эти слова, он взял ребенка за руку и поспешно вышел из залы. А пылкий Гарун на этот раз был уже глубоко возмущен. И он подумал: «Клянусь жизнью головы моей! Этот молодой человек потерял рассудок, или, что еще хуже, ему никогда не были известны уважение, которое должно оказывать гостю, и хорошие манеры. Он приносит мне все свои редкости, когда я даже не прошу его об этом, и ставит их передо мной, а когда замечает, что мне доставляет удовольствие любоваться ими, он уносит их прямо у меня из-под носа. Клянусь Аллахом, я никогда не видел подобного бесстыдства и грубости! Проклятый Джафар! Я научу тебя, если позволит Аллах, лучше судить о людях и расправлять язык во рту, прежде чем говорить!»
В то время как аль-Рашид предавался этим размышлениям относительно характера молодого хозяина дома, он увидел, как тот в третий раз входит в залу. И явился он в сопровождении девушки, подобную которой можно найти только в садах Эдема. И вся она была покрыта жемчугом и драгоценностями, и еще больше нарядов украшала ее собственная красота. И при виде ее Гарун забыл деревцо, павлина и неисчерпаемую чашу и почувствовал, что душа его проникается восторгом.
А молодая девушка, отвесив ему глубокий поклон, села между рук его и на лютне, составленной из кусочков алоэ, слоновой кости, сандала и эбенового дерева, принялась играть на двадцать четыре разных лада с таким совершенным искусством, что аль-Рашид не мог сдержать изумления своего и воскликнул:
— О юноша, судьба твоя достойна зависти!
Но лишь только Абулькассем заметил, что гость его в восторге от девушки, он тотчас же взял ее за руку и поспешно вывел из залы.
Когда халиф увидел такое поведение хозяина, он почувствовал себя оскорбленным до глубины души и не мог долее из боязни обнаружить свои чувства оставаться в доме, где с ним обращались таким странным образом. И потому, как только молодой человек возвратился в залу, он сказал ему, вставая:
— О великодушный Абулькассем, я поистине весьма смущен тем приемом, который ты оказал мне, не зная моего звания и положения. Позволь же мне удалиться, не злоупотребляя долее твоей щедростью!
И молодой человек, боясь стеснить его, не хотел его отговаривать от намерения его и, отвесив ему грациозный поклон, проводил до дверей своего дворца и попросил у него извинения, что не принял его с подобающею пышностью.
А Гарун пошел по направлению к своему хану, думая с горечью: «Что за тщеславный человек этот Абулькассем! Ему доставляет удовольствие хвастаться перед иностранцами своими богатствами, чтобы удовлетворить свою гордость и свое чванство. Если в этом состоит великодушие, то я, значит, потерял и рассудок, и зрение. Нет! В сущности, человек этот просто скряга, и скряга самого низкого пошиба. И Джафар в скором времени узнает, что значит обманывать своего повелителя самой пошлой ложью!»