она сказала:
И когда султан сказал магрибинцу: «Пропала твоя голова!» — тот ответил:
— О царь времен, прежде чем моя голова отделится от тела, прикажи своему садовнику поискать в саду спелые гранаты.
И султан согласился и махнул садовнику рукой, чтобы тот проверил, нет ли на деревьях спелых гранатов, несмотря на то что для них пока не сезон. И садовник спустился в сад и нашел на одном из гранатовых деревьев большой плод, который не был похож на любой другой гранат, виденный им в жизни. И он сорвал его и принес султану.
И султан взял этот гранат и поразился безмерно, и он не знал, оставить ли его при себе или отдать этому человеку, который попросил его для своей беременной жены. И он сказал визирю своему:
— О визирь мой, я хотел бы съесть этот большой гранат! Что скажешь?
И визирь ответил ему:
— О мой повелитель, скажи, если бы гранат не нашли, разве ты не отрубил бы голову этому магрибинцу?
И султан ответил:
— Да, конечно!
Тогда визирь сказал:
— Значит, гранат принадлежит ему по праву.
Тогда султан собственноручно вручил гранат магрибинцу. Но как только магрибинец дотронулся до него, гранат лопнул и все зерна посыпались из него и покатились в разные стороны. А магрибинец принялся собирать их одно за другим, пока не добрался до последнего зерна, которое упало в небольшую ямку у подножия царского трона. Так вот именно в этом зерне и была скрыта жизнь мудрого Мухаммеда. И магрибинец вытянул шею и протянул руку, чтобы взять его и раздавить. Но вдруг из этого зернышка вылетел кинжал и во всю длину своего клинка вонзился в сердце магрибинца. И он умер в ту же минуту, извергнув свою душу неверного вместе со своей кровью.
А юный царевич Мухаммед явился во всей своей красоте и поцеловал землю между рук султана. И в этот самый момент вошла принцесса, дочь султана, и сказала:
— Вот этот юноша, отвязавший мои волосы с дерева, на котором я висела.
И султан сказал:
— Раз уж этот юноша тебя освободил, тебе ничего не остается, кроме как выйти за него замуж.
И девушка ответила согласием, и их свадьба была пышно отпразднована. И их брачная ночь была благословенной. И с тех пор они жили вместе, довольные и счастливые, и имели они детей, сыновей и дочерей.
И это все, что случилось с ними. Слава и хвала Единственному, у Которого нет ни начала, ни конца!
Так говорил двенадцатый начальник стражи, которого звали Наср ад-Дин. И он был последним среди рассказчиков.
И султан Бейбарс содрогнулся от удовольствия, которое доставил ему этот рассказ, и радость его дошла до крайних пределов. И чтобы отметить начальников своей стражи, которые так его развлекли, он назначил их всех дворцовыми камергерами[29] с жалованьем в тысячу динаров в месяц из царской казны. И он сделал их своими сотоварищами и не расставался с ними больше ни во время войны, ни в мирное время. И да пребудет над ними милость Всевышнего!
Сказав это, Шахерезада улыбнулась и скромно замолчала. И царь Шахрияр сказал ей:
— О Шахерезада, как коротки теперь ночи, жаль, что они не позволяют мне слышать большего из уст твоих!
И Шахерезада ответила:
— Да, о царь! Тем не менее я верю, что и сегодня, если ты позволишь, я успею рассказать тебе историю, которая оставляет далеко позади все, что ты слышал ранее.
И царь Шахрияр ответил:
— Конечно, Шахерезада, ты можешь начать рассказывать ее, так как она, я в этом не сомневаюсь, достойна восхищения!
Тогда Шахерезада начала так:
ИСТОРИЯ МОРСКОЙ РОЗЫ И КИТАЙСКОЙ ЮНИЦЫ
Рассказывают, о царь времен, что в одном царстве из числа царств Шаркистана[30] — но Всевышний знает все лучше нас! — жил правитель по имени Зейн эль-Мулюк, широко известный во всех краях своей храбростью и щедростью, и его называли братом львов. И хотя он был еще молод, у него уже было двое сыновей, наделенных всеми достойными качествами, и благодаря благословению и доброте Воздаятеля у него родился третий сын. И это был такой замечательный ребенок, что красота его рассеивала тьму, как луна в свою четырнадцатую ночь. И когда он стал подрастать, его глаза, словно чаши для вина, стали тревожить самых уравновешенных сладким сиянием; каждая ресница его была похожа на изогнутый клинок кинжала; ароматные кудри его цеплялись друг за друга своими локонами; щеки его были свежи без всяких уловок и могли устыдить щеки девственниц; его обаятельные улыбки разили, как стрелы; осанка его была одновременно и благородной и изящной; левый угол его рта был искусно украшен круглой родинкой, а его широкая белая грудь была подобна хрустальной плите, под которой билось горячее, отважное сердце.
И царь Зейн эль-Мулюк был на верху счастья, и он призвал прорицателей и астрологов составить гороскоп для этого сына своего. И они, рассыпав песок, стали рисовать на нем астрологические знаки и произносить формулы гадания, а после этого сказали царю:
— Судьба этого ребенка благоприятна, и его звезда обещает ему бесконечное счастье. Однако в его судьбе также записано, что если ты, отец его, взглянешь на него, когда он станет юношей, то сразу же потеряешь зрение.
Когда царь услышал это от прорицателей и астрологов, мир почернел перед глазами его. И он удалил ребенка с глаз своих и приказал своему визирю поместить его вместе с матерью в дальний дворец, чтобы никогда не встретить его на своем пути. И визирь ответил, что слушает и повинуется, и в точности выполнил приказ своего господина.
И год проходил за годом, и красивый отпрыск жил в царских садах, окруженный материнской заботой и нежностью, был полон здоровья, добродетели и красоты.
Однако невозможно стереть записи в книге судеб. И вот однажды молодой принц Нургихан[31] вскочил на коня своего и бросился в лес в погоне за дичью. А царь Зейн эль-Мулюк в тот же день отправился поохотиться на оленей. И судьба распорядилась так, что, несмотря на всю необъятность этого леса, он проскакал мимо сына своего. И, не узнав его, он взглянул на юношу — и в тот же миг стал узником ночного царства. И тогда царь Зейн эль-Мулюк понял, что его слепота была вызвана встречей с молодым всадником и что этот всадник был не кто иной, как его сын. Он заплакал и сказал:
— Обычно глаза отца, смотрящего на своего сына, озаряются светом, но мои волею судьбы потеряли его навсегда.
После этого он призвал во дворец величайших врачей своего века и тех, кто, как говорили, превзошел в лечебном искусстве даже самого Ибн Сину, чтобы посоветоваться с ними о способах лечения своей слепоты. И все, расспросив его и посоветовавшись между собою, единодушно объявили царю, что эту слепоту нельзя вылечить обычными средствами. И они добавили:
— Средство для восстановления твоего зрения есть, но его так сложно заполучить, что лучше даже и не думать об этом, потому что это морская роза, которую выращивает одна юница в Китае.
В этот момент своего повествования Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
А выращивает эту морскую розу одна юница в Китае.
И они объяснили царю, что в далеком Китае живет принцесса, дочь царя Фируз-шаха, у которой в саду растет единственный известный куст этой морской розы, и свойства этой розы исцеляют глаза и восстанавливают зрение даже слепым от рождения.
И, выслушав эти слова врачей, царь Зейн эль-Мулюк приказал глашатаями кричать по всему царству своему, что тот, кто принесет ему морскую розу китайской принцессы, получит в награду половину его владений. И затем он стал ожидать результатов, рыдая, как Якуб[32], и страдая, как Айюб[33], и пил кровь своего разбитого сердца.
И среди тех, кто уехал в Китай на поиски морской розы, были два старших сына Зейна эль-Мулюка. Отправился в путь и молодой принц Нургихан, ибо он сказал себе: «Я хочу испытать на пробном камне опасностей золото судьбы моей. А поскольку я стал непреднамеренной причиной слепоты отца моего, то будет правильно, если я рискну жизнью, чтобы вылечить его».
И вот принц Нургихан, подобный Солнцу четвертого неба[34], вскочил на своего быстрого, как ветер, скакуна, и в час, когда луна плыла по черным волнам ночи, направил его на восток.
И он скакал дни и месяцы, пересекая равнины, и пустыни, и уединенные места, где не было никого и ничего, кроме дикой травы, и где лишь чувствовалось безмолвное присутствие Аллаха. И вот однажды он оказался в безграничном лесу, более темном, чем разум невежественных людей, и настолько мрачном, что нельзя было понять, ночь в нем царит или день, и разглядеть разницу между белым и черным, и эту тьму освещал лишь светлый лик Нургихана. И он углубился в этот лес и увидел, что на некоторых деревьях вместо плодов висели живые головы разных существ, и эти головы начали насмехаться над ним и, смеясь, падали на землю. А на других ветвях висели плоды, похожие на глиняные кувшины, и они с треском открывались, падали, разбивались — и из них вылетали птицы с золотистыми глазами.
И вот он внезапно оказался лицом к лицу со старым, похожим на гору джинном, который сидел на стволе огромного рожкового дерева.
Он оказался в безграничном лесу, более темном, чем разум невежественных людей, и настолько мрачном, что нельзя было понять, ночь в нем царит или день.
И принц подошел к нему с поклонами и вынул из шкатулки рта своего несколько похожих на рубины слов, которые легли джинну на душу, словно молочный сахар. И джинн, тронутый красотой этого юного растения, выросшего в саду возвышенных слов, пригласил его отдохнуть вместе с ним. И Нургихан спешился, вынул из своего дорожного мешка лепешку из просеянной муки, топленого масла и сахара и поднес ее в знак дружбы джинну, который принял ее и откусил от нее один кусочек. И ему так понравилась эта еда, что он подскочил от радости и