не смерти? — И когда она заплакала, он добавил: — Покинь меня, уйди и схоронись за ширмами гарема! И не выходи оттуда без моего разрешения!
И, наказав таким образом дочь свою Аманду, царь Акбар приказал извести пастуха, ее возлюбленного. А неподалеку от его города была чаща, жуткая обитель ужасных зверей. И самых храбрых из людей охватывал страх, когда они слышали название этой чащи, и они застывали от ужаса, а их волосы вставали дыбом. И день там казался ночью, а ночь была подобна Судному дню. И среди прочих ужасов там обитали два огромных рогатых кабана, которые наводили ужас на зверей и птиц и которые порой даже наведывались в город, неся с собою ужас и разрушения.
И вот братья принцессы Аманды по приказу царя отправили несчастного Жасмина в это злосчастное место с намерением уничтожить его. И юноша, не подозревая, что его ждет, повел туда своих кров и овец. И он вошел в эту чащу в тот час, когда на горизонте показалась двурогое светило[152] и когда эфиоп ночи[153] обратился в бегство. И, позволив скотине пастись, как ей заблагорассудится, он сел на белую шкуру, которую расстелил на земле, и взял свою флейту, источник радости.
И тут вдруг два страшных рогатых кабана выскочили на поляну, где сидел Жасмин, и их рев напоминал гром из грозовой тучи. А молодой принц, приветствуя их ласковыми взглядами и звуками флейты, обездвижил их очарованием игры своей. А затем он медленно встал и покинул чащу в сопровождении двух ужасных существ, один шествовал справа от него, а другой — слева, а за ними шло все стадо.
Так они и прошли под окнами царя Акбара. И все люди смотрели на это и удивлялись.
А принц Жасмин поместил двух рогатых кабанов в железную клетку и преподнес их отцу Аманды в знак своего почтения. И царь пришел в недоумение, и ему пришлось раскаяться в том, что осуждал этого льва среди героев. Однако братья влюбленной Аманды не захотели унять свое негодование, и, чтобы помешать сестре своей соединиться с этим молодым человеком, они решили выдать ее замуж против ее воли за своего кузена, сына злосчастного дяди. И они говорили друг другу: «Мы должны связать ноги этой помешанной крепкой веревкой брака. И тогда она забудет про свою любовь». И они без промедления организовали свадебное шествие, пригласив певцов и музыкантов — кларнетистов и барабанщиков.
И пока братья-деспоты наблюдали за церемониями этого учиненного ими брака, безутешная Аманда, наряженная против своей воли в великолепные платья и украшенная золотом и жемчугами, которые говорили всем о новоявленной невесте, сидела на кровати, покрытой вышитыми золотом простынями. И она была подобна цветку, но погружена в печаль и уныние, и печать безмолвия лежала на губах ее, она была бледна, как лилия, и неподвижна, как идол. И она напоминала молодую покойницу среди живых людей, и сердце ее билось, как у петуха, которого режут, и душа ее была облачена в траур, а в грудь словно вбивали гвозди, и ее воспаленный разум рисовал ей глиняного истукана, которому предстояло стать ее супругом. И ей казалось, что она на вершине горы страданий.
Однако принц Жасмин, приглашенный вместе с другими слугами на свадьбу госпожи своей, встретился с ней взглядом, тем самым подарив надежду, которая освободила ее от тяжелых оков душевной боли. (Всем известно, что влюбленные могут одним взглядом сказать о двадцати вещах, о которых никто не имеет ни малейшего представления.)
И когда настала ночь и принцессу Аманду отвели в брачную комнату и оставили там как новоявленную невесту, судьба повернула к возлюбленным счастливое лицо свое и оживила их сердца ароматами надежды. И прекрасная Аманда, воспользовавшись моментом, когда ее оставили одну в брачной комнате, куда собирался войти кузен ее, вышла в своих раззолоченных одеяниях и помчалась к своему благословенному Жасмину. И прекрасные влюбленные взялись за руки и, вдруг став легче утреннего ветерка, исчезли, испарились, как камфора.
И с тех пор никому не удавалось напасть на их следы, никто не слышал ни о них, ни о месте, где они укрылись. Ибо на земле лишь немногие из сынов человеческих достойны идти по пути, ведущему к счастью, и приближаться к дому, где оно сокрыто.
Во веки веков слава и бесконечные хвалы Создателю, Владыке разума, радости и счастья! Аминь.
И прекрасные влюбленные взялись за руки и, вдруг став легче утреннего ветерка, исчезли, испарились, как камфора.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
И Шахерезада, закончив эту историю, добавила:
— И такова, о счастливый царь, прелестная история принца Жасмина и принцессы Аманды. И я рассказала ее так, как было поведано мне. Но Аллах знает все лучше нас!
И она замолкла.
Тогда царь Шахрияр воскликнул:
— О Шахерезада, как прекрасна эта история! О! Как это замечательно! Ты наставляла меня, учила и рассказывала, ты заставляла меня видеть события, которые произошли с другими людьми, а не со мною, и внимательно обдумывать слова царей и народов, живших до нас, а также то, что случилось с ними, все необычное, замечательное или просто заслуживающее внимания. И по правде говоря, по прошествии тысячи и одной ночи, в течение которых я слушал тебя, я нахожу, что душа моя изменилась, стала радостной и счастливой. Слава Тому, Кто одарил тебя, о благословенная дочь моего визиря, столькими избранными дарами, сделал благоуханными уста твои, вложил в них красноречие, поместил в голове твоей такой разум!
А маленькая Доньязада вскочила с ковра, на котором лежала, свернувшись калачиком, и побежала броситься в объятия сестры своей, и она воскликнула:
— О Шахерезада, сестра моя, как сладки, очаровательны, восхитительны и поучительны слова твои и как они трогательны, свежи и приятны! О! Как прекрасны твои слова, сестра моя!
И Шахерезада наклонилась к сестре и, целуя ее, прошептала ей на ухо несколько слов — и девочка исчезла, испарилась, как камфора.
И Шахерезада остался на несколько мгновений наедине с царем Шахрияром. И когда он, находясь на пределе удовлетворения, собирался подхватить свою чудесную жену на руки, занавески открылись и снова появилась Доньязада, сопровождаемая нянюшкой, которая держала на руках двух близнецов, в то время как третий ребенок полз за нею на четвереньках.
И Шахерезада с улыбкой повернулась к царю Шахрияру и, обняв малышей и прижав к груди, поставила их перед собой и с мокрыми от слез глазами сказала:
— О царь времен, вот трое детей, которыми за эти три года через меня пожаловал тебе сам Раздаватель благ. — И пока Шахрияр, исполненный невыразимой радости и взволнованный до глубины души, обнимал детей своих, Шахерезада продолжила: — Твоему старшему сыну уже больше двух лет, а этим близнецам не исполнилось еще и года, да убережет Аллах от сглаза всех троих! — И затем она добавила: — Ты наверняка помнишь, о царь времен, что я была нездорова двадцать дней, между шестьсот семьдесят девятой и семисотой ночью. Однако именно в это время я и родила этих двух близнецов, появление которых утомило меня гораздо больше, чем рождение их старшего брата в прошлом году. Мои первые роды так мало обеспокоили меня, что я могла, не прерываясь, продолжать рассказ о мудрой Симпатии, который на тот момент вела.
И, сказав это, она замолчала.
А царь Шахрияр, находившийся на пределе охвативших его чувств, переводил свой взгляд с матери на детей и с детей на их мать и не мог произнести ни единого слова.
Тогда юная Доньязада, поцеловав детей в двадцатый раз, повернулась к Шахрияру и сказала ему:
— А теперь, о царь времен, скажи, ты собираешься убить мою сестру Шахерезаду, мать твоих детей, и таким образом оставить сиротам трех маленьких принцев, о которых ни одна женщина не смогла бы позаботиться лучше их родной матери?
И между вырвавшимися у него рыданиями Шахрияр сказал Доньязаде:
— Замолчи, юница, и успокойся!
Затем, сумев сдержать свои чувства, он повернулся к Шахерезаде и сказал ей:
— О Шахерезада, клянусь Милосердным Господом! Ты была в моем сердце еще до появления детей наших, ибо ты знала, как завоевать меня своими достоинствами, которыми украсил тебя наш Создатель. И я полюбил тебя всем сердцем, потому что нашел в тебе благочестивую, целомудренную, нежную девушку, свободную от всякого обмана, безгрешную во всех отношениях, простодушную, тонкую, красноречивую, сдержанную, улыбчивую и мудрую. Ах! Да благословит Аллах тебя, твоих отца и мать, род твой и всех предков твоих! — И он добавил: — О Шахерезада, эта тысяча первая ночь с того момента, как я впервые увидел тебя, станет для нас светлее лика ясного дня!
И, сказав это, он встал и поцеловал ее в лоб. И тогда Шахерезада взяла руку царя, мужа своего, и поднесла ее к своим губам, сердцу и ко лбу и сказала:
— О царь времен, я прошу тебя позвать твоего старого визиря, чтобы его сердце успокоилось и чтобы он возрадовался этой благословенной ночи.
И царь Шахрияр немедленно послал за своим визирем, который, будучи убежденным, что эта ночь будет записана в судьбе его дочери как похоронная, прибыл с саваном под мышкой, предназначенным для Шахерезады. И царь Шахрияр встал в его честь, поцеловал его между глаз и сказал ему:
— О отец Шахерезады, о визирь благословенного семени, смотри, Аллах воскресил дочь твою для спасения моего народа, и через нее он принес в мое сердце покаяние!
И, услышав эти слова, отец Шахерезады был так переполнен радостью, что упал без сознания. И все столпились вокруг него, окропили его розовой водою и привели в чувство. И Шахерезада с Доньязадой подошли и поцеловали его руку, а он благословил их. И они провели эту ночь все вместе в бесконечной радости и счастье.
И царь Шахрияр поспешил послать быстрых гонцов, чтобы вызвать своего брата Шахземана, царя Самарканд-аль-Аджама[154]. И царь Шахземан ответил, что слушает и повинуется, и он поспешил прибыть к своему старшему брату, который вышел ему навстречу во главе великолепной процессии посреди украшенного города, в то время как его жители жгли на базарах и улицах ладан, камфору, алоэ, индийский мускус, нард и амбру, красили руки хной и покрывали свои лица шафраном, а барабаны, флейты, кларнеты и цимбалы заставляли воздух звенеть, как во время великого праздника. И все эти празднования и пиршества проводились полностью за счет царской казны. И после взаимных приветствий царь Шахрияр обнял своего брата, царя Шахземана, и рассказал ему все, что за эти три года случилось с ним и Шахерезадой, дочерью его визиря. И он рассказал ему вкратце все, что он узнал от нее и что извлек из красивых повествований, рассказов, пословиц, хроник, анекдотов, стихов, очаровательных приключений и описаний чудес. И он рассказал ему о ее красоте, мудрости, красноречии, прозорливости, уме, чистоте, благочестии, кротости, честности, изобретательности, рассудительности и всех прочих качествах тела и ума, которыми ее украсил Создатель. И добавил: