— О женщина, неужели ты хочешь, чтобы перед моей скорой смертью люди посмеялись надо мною, приняв меня за сумасшедшего? Неужели ты думаешь, что внутри этого веретена скрывается ковер?
Она же сказала ему, сердясь:
— Да идешь ты уже или нет? Помолчи, о муж мой, и лишь сделай, как я сказала!
И рыбак пошел во дворец с веретеном, говоря себе: «Нет силы и могущества, кроме как у Всеведущего Аллаха! О бедняга, настал, наверное, последний день жизни твоей!»
Но тут Шахерезада заметила, что наступает утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она продолжила:
Помолчи, о муж мой, и лишь сделай, как я сказала!
И рыбак пошел во дворец с веретеном, говоря себе: «Нет силы и могущества, кроме как у Всеведущего Аллаха. О бедняга, настал, наверное, последний день жизни твоей!»
И рыбак пошел искать султана и визиря. И султан спросил его, отведя глаза в сторону:
— Где твой ковер, о рыбак?
И тот ответил:
— Он у меня!
И султан с визирем спросили его:
— И где же он?
А он ответил:
— Он здесь, в моем кармане!
И они стали смеяться над ним, говоря:
— Он вздумал шутить перед смертью!
И визирь спросил его насмешливо:
— Неужели ковер шириной в арпан — это шарик, который можно положить в карман?
Но рыбак возразил на это:
— Какое вам до этого дело? Вы просили у меня ковер, и я доставил его, и вам больше нечего требовать от меня. Вместо того чтобы смеяться надо мной, о визирь, встань и дай мне большой гвоздь — и ковер будет перед вами в этой зале.
Тогда визирь встал, посмеиваясь над безумием рыбака, взял гвоздь и сказал на ухо меченосцу:
— О меченосец, ты останешься стоять у двери залы. А так как рыбак не сможет, когда я вручу ему гвоздь, украсить зал ковром, как ему велено, то ты, не дожидаясь от меня иного приказа, выхватишь саблю и одним ударом снесешь ему голову.
И меченосец ответил:
— Слушаю и повинуюсь!
И визирь пошел вручить гвоздь рыбаку, сказав ему:
— Ну, покажи нам теперь, где твой ковер!
Тогда рыбак укрепил гвоздь на одном конце залы, привязал к нему конец нити от веретена и крутанул веретено, говоря про себя: «Ну давай, накрути мне смерть, о проклятое!» Но тут по зале вдруг растянулся и разросся во все стороны великолепный ковер, какого во дворце не водилось. И султан с визирем долго изумленно таращились друг на друга, а рыбак молчал, ничего не говоря. Потом визирь как будто невзначай подмигнул султану и, повернувшись к рыбаку, сказал ему:
Но тут по зале вдруг растянулся и разросся во все стороны великолепный ковер, какого во дворце не водилось.
— Султан доволен, и он говорит тебе: «Хорошо», но он просит тебя еще об одном.
И рыбак спросил его:
— И что же это такое?
А визирь ответил:
— Султан требует, чтобы ты привел к нему маленького мальчика. И этому мальчику должно быть всего восемь дней. И надо, чтобы он рассказал нашему господину султану одну историю. И эта история должна начинаться с выдумки и заканчиваться выдумкой.
И рыбак, услыхав это, сказал визирю:
— И только-то? Клянусь Аллахом! Об этом можно было и не просить. Только я до сих пор не знал, что восьмидневные дети могут говорить и рассказывать истории, начало которых — выдумка, а конец тоже выдумка, даже если эти дети — сыны ифритов.
А визирь воскликнул:
— Помолчи! Слово и желание султана должны быть выполнены. И мы даем тебе на это восемь дней сроку, и, если ты по истечении этого срока не приведешь мальчика, о котором идет речь, тебя постигнет красная смерть. Напиши на бумаге, что тебе известно это условие, и поставь свою подпись.
И рыбак сказал:
— Хорошо, вот моя подпись, о визирь, но поставь ее сам, потому что я не знаю, как расписываться. Я только и умею, что чинить свои сети. Бумага в твоих руках, делай с ней что хочешь и распишись на ней хоть сто раз подряд. Что же касается мальчика, то об этом один Аллах знает! Посмотрим, что из этого выйдет.
И визирь взял у рыбака бумагу и расписался на ней, а рыбак в гневе ушел.
И когда пришел он к жене своей, то сказал ей:
— Собирайся, нам надо бежать из этого края! Я тебе уже говорил это, а ты не захотела меня слушать! Вставай и пошли!
Она же сказала ему:
— Почему? По какой причине? Неужели веретено не накрутило ковер?
Он же ответил:
— Накрутило, но этот сучий сын, этот визирь теперь требует от меня маленького мальчика, восьми дней от роду, который должен будет рассказать историю, и в этой истории выдумка должна громоздиться на лжи. И они любезно дали мне для этого восемь дней сроку.
А жена ему ответила на это:
— Хорошо. Не печалься, о муж мой! Восемь дней еще не прошли, а до тех пор у нас есть время подумать об этом деле и найти дверь спасения.
И вот утром восьмого дня рыбак сказал жене своей:
— Ты не забыла про мальчика, которого я должен привести к султану? Сегодня конец срока!
И она сказала ему:
— Я помню. Иди к известному тебе колодцу под искривленным деревом. И ты начнешь с того, что вернешь веретено той, что живет в колодце, и любезно поблагодаришь ее. И тогда ты скажешь ей: «Эй ты, что в колодце, твоя любезная подруга такая-то посылает тебе привет и велит передать ей ребенка, который вчера родился, потому что он нам нужен для одного дела».
Услыхав эти слова, рыбак сказал супруге своей:
— Валлахи! Не видал никого столь глупого и безумного, как ты, кроме, может быть, этого чертова визиря! О чем ты говоришь, о женщина?! Визирь требует от меня восьмидневного мальчика, а ты на это предложила мне принести к нему новорожденного ребенка, умеющего красноречиво говорить и рассказывать истории!
Она же ответила:
— Не лезь ты в это дело! Иди и сделай лишь то, что я тебе велела!
И он воскликнул:
— Хорошо. Вот и настал последний день моей жизни на земле.
И он вышел из дома своего и шел, пока не добрался до колодца.
И он бросил в него веретено и громко крикнул:
— Вот твое веретено! — и добавил: — О ты, в колодце! Твоя дорогая подруга такая-то посылает тебе привет и говорит, чтобы ты одолжила ей новорожденного мальчика на день, потому что он нам нужен для одного дела. Только побыстрей, иначе моя голова слетит с плеч!
Тогда та, что обитала в колодце, — но только Аллах знает, кто она, — ответила:
— Вот он, возьми!
И рыбак взял протянутого ему малютку, и тогда та, что жила в колодце, сказала ему:
— Только произнеси над ним заклинание против сглаза!
И рыбак, взяв малыша, сказал над ним:
— Бисмиллах Рахмани Рахим![12]
И, держа его в объятиях, он пошел прочь и по дороге думал: «Разве бывают дети, даже тридцатидневные, а не такие, как этот, которые умеют говорить и рассказывать истории? Их нет даже среди самых удивительных сынов ифритов». Затем, чтобы получить ясное представление по этому вопросу, он обратился к запеленатому ребенку, которого нес на руках, и сказал ему:
— Давай, дитя мое, поговори со мной немного, чтобы я увидел и убедился, сегодня ли будет день моей смерти!
Однако ребенок, услышав громкий голос рыбака, испугался, лицо и внутренности его сжались от страха, и он сделал то же, что и все малые дети, а именно скорчил ужасную гримасу, заорал и обмочился. И когда рыбак, весь мокрый и злой, пришел к жене своей, он сказал ей:
— Вот, я принес этого ребенка! Да сохранит меня Аллах! Все, что умеет этот сучоныш, — это плакать и мочиться! Посмотри, как он меня изгадил!
Но жена ответила:
— Тебе не стоит думать об этом. Молись пророку, о муж мой, и делай, что я тебе говорю! Иди и без промедления отнеси это дитя к султану. И ты увидишь, умеет он говорить или нет. Только попроси для него три подушки, и положи их посреди залы, и поддержи его этими подушками, положив ему одну с правой стороны, одну с левой и одну за спину. И молись пророку!
И он ответил:
— Да пребудет над ним мир и молитва!
А потом он пошел, неся новорожденного на руках, разыскивать султана с визирем.
Когда визирь увидел приближающегося рыбака с запеленатым младенцем на руках, он рассмеялся и сказал:
— Это то самое дитя?
И рыбак ответил:
— Да.
И визирь повернулся к ребенку и сказал ему голосом, каким принято говорить с малышами:
— Дитя мое!
Но ребенок, вместо того чтобы заговорить, скорчил гримасу и начал плакать:
— Уа! Уа!
И очень довольный визирь пошел к султану и сказал ему:
— Я говорил с ребенком, но он не отвечал мне, а только плакал: «Уа! Уа!» Вот и конец жизни рыбака. Но доказательства этого должны быть сделаны только перед собранием визирей, эмиров и знатных особ, и я прочту им условия договора, который мы заключили с рыбаком, а после мы убьем его. И тогда ты сможешь возрадоваться с красавицей, и никто не будет иметь права сказать что-либо на твой счет.
И султан ответил:
— Именно так, о визирь!
И оба вошли в залу, где были собраны эмиры и чиновники. И туда привели рыбака, и визирь прочитал перед ними подписанный договор и сказал:
— Теперь, о рыбак, принеси дитя, которое будет говорить с нами!
И рыбак ответил:
— Пусть мне сначала дадут три подушки, и тогда ребенок заговорит!
И ему принесли три подушки, и рыбак положил ребенка на середину залы и подпер его тремя подушками.
И султан спросил у рыбака:
— Это тот самый ребенок, который поведает нам историю, лживую от начала и до конца?
Но прежде чем рыбак успел ответить, дитя вдруг сказало:
— Прежде всего приветствую тебя, о султан!
И визири, и эмиры, и все остальные изумились, услышав младенца. И визирь, ошеломленный так же, как и его помощники, вернул ребенку его приветствие и сказал ему:
— Расскажи нам, о мудрый, историю, которая вся — вранье!
И ребенок ответил ему:
— А вот! Однажды, когда я был еще совсем юн, я шел по полю в жару и встретил продавца арбузов, и, поскольку было жарко и мне очень хотелось пить, я купил арбуз за золотой динар. И я взял арбуз и отрезал от него изрядный кусок, который затем съел, и это меня слегка освежило. Потом я заглянул внутрь арбуза и увидел там город с крепостью. Тогда не раздумывая я поднял одну ногу, потом другую и вошел в арбуз. И я принялся бродить там, оглядывая магазины, дома и жителей арбузного города. И я продолжал идти так, пока не добрался до полей. И тут я увидел финиковую рощу, в которой было множество финиковых пальм, и каждая была высотой с мачту корабля. И поскольку душа моя страстно возжелала этих фиников и словно толкала меня к ним, я не смог устоять перед этим искушением и взобрался на финиковую пальму, чтобы сорвать два, три или четыре финика и съесть их. Однако я нашел на финиковой пальме феллахов, которые сеяли на ней пшеницу и срезали колосья, а другие феллахи их обмолачивали. А я, пройдя еще немного по финиковой пальме, встретил какого-то человека, который разбивал яйца на поле, и, присмотревшись повнимательнее, я увидел, что из всех разбитых яиц выходили маленькие цыплята. И петушки отходили в одну сторону, а курочки — в другую.